Шимун Врочек - Питер
С полукруглого свода свисала гирлянда знакомого серого мха. Ивану даже казалось, что мох в темноте слегка фосфоресцирует. Радиация? Вряд ли.
Радиации здесь, судя по счетчику, не так много.
То есть, чтобы светиться в темноте, и речи нет.
Но береженого бог…
Запах. Вот оно что.
Иван отступил на шаг, достал из сумки противогаз ГП-9, хороший, почти новый. Два рожка патронов стоит, ни фига себе. Ещё каждый фильтр по двадцатке.
Сдуреть можно, какие сейчас цены. Зато вместо двух круглых окуляров, как у обычного гражданского ПГ-5 и резиновой морды с хоботом — большие треугольные стекла с хорошими углами обзора и два разъема по бокам — хочешь, ставь фильтр справа, хочешь — слева. Отличная штука.
Иван расстегнул ремешок каски. Родной диод горел чистым белым светом — жаль, батарейкам скоро конец. А там запасной фонарь и возвращение. Проклятье. Иван опустился на колено, раскатал скатку с ковриком, положил на него каску, повернул её так, чтобы свет падал вперёд, вдоль платформы.
Аккуратно зацепив за подбородок, надвинул противогаз на лицо. Дышать стало труднее. Каждый вдох стал шумным, как извержение грунтовых вод, когда они пробивают стену тоннеля. Запах и вкус этого воздуха был своеобразный: стерильный и отчётливо химический.
Фильтр с красной маркировкой. Значит, аэрозоли и радиоактивная пыль. Полтора часа.
Лишь бы не подделка. Сейчас в метро и не такое творят. Раньше «дурь» подделывали, еду, теперь вот фильтры к противогазам и патроны к «калашу». Уроды. Иван вспомнил, как ему предлагали купить двустволку с полусотней зарядов к ней. Картечь, крупная дробь, пулевые патроны. Стоило это так недорого, что Иван сразу засомневался. А потом увидел на патронах следы заделки. И не купил.
Может, зря. Двустволка бы ему пригодилась. Против той фигни, что иногда выскакивает из темноты, разряд картечи в упор — самое то. Калаш — хорошая штука, даже короткоствольный «ублюдок», как у него, но для автомата нужно расстояние. Вблизи лучше бы что-нибудь поубойней и чтобы поменьше целиться.
Иван сделал пару глубоких вдохов — на пробу. Не подделка, нормальные фильтры. Ремешок противогаза больно впился в затылок. Так и не отрегулировал толком. Ничего.
Иван надел каску с фонарем. И превратился в слух.
Вдалеке капала вода. И вблизи капала вода. Что-то шуршало едва слышно — может, та самая крыса, что он спугнул. Когда капля разбивалась о поверхность воды, эхо доносило гулкий отзвук.
Вроде ничего. Потрескивание тоннеля — это уже привычно, оно всегда есть.
Земля давит — говорил дядя Евпат. Он когда-то служил на подводной лодке и про давление знал не понаслышке. Как и про многое другое.
Например, почему началась та война. Справедливости ради, стоило заметить, что причину Катастрофы знает каждый в метро. Только у каждого она своя, единственно верная. Как соберутся «старички», так давай спорить до разрыва аорты: кто виноват?
А ответ простой: вы и виноваты.
Важнее другое: что теперь делать?
Ходит легенда о тигре, который вырвался из зоопарка и забежал в метро. Успел, бродяга. Старики рассказывают, что своими глазами видели полосатого, вбегающего на станцию, прыгающего на пути и исчезающего в тоннеле. Одни говорят, что тигр бежал в сторону Невского проспекта, другие — что в сторону Петроградки. Скорее всего, просто красивая легенда, подумал Иван с сожалением.
Сказка.
Как и рассказы Водяника об Испании, в которой тот побывал как раз перед Катастрофой. Иван слушал профессора и думал: ещё одна сказка. Нет больше вашей Испании, нет зелёных парков Барселоны, опустели дворцы архитектора Гауди (кто это вообще такой?), гикнулись испанцы. А у нас разве лучше? От широких вымерших улиц Петербурга бросает в дрожь, город моряков Кронштадт населен призраками. От Царского села, где были огромный парк и царский дворец, вообще остались одни воспоминания.
«Были такие конфеты, батончики, — рассказывал Водяник. — Чтобы сфотографировать кого-то, ему говорили не «улыбнись», а «Ну-ка, скажи: мои любимые конфеты «кис-кис»». Да, вот такие конфеты. Видите, сразу улыбка получается. А бегемот… это в анекдоте было… как же там? Дайте вспомнить. Бегемот был большой и сказал: «Мои любимые конфеты — бато-ончики». Понятно? То есть, как непонятно?.. Я что-то пропустил? А! Ну, это были его любимые конфеты. Очень вкусные. И он сказал: бато-ончики. Теперь смешно? Нет? Странно».
Иван усмехнулся. Бато-ончики — тоже сказка. Как и Испания.
Он оглядел платформу. А вот это грубый реализм, мёртвая станция.
Услышав за спиной низкое глухое рычание, Иван вздрогнул. Медленно повернулся. И замер, забыв дышать.
Перед ним стоял тигр.
Настоящий, как на картинке в детской энциклопедии. Огромный, красивый. И белый. В зеленоватых глазах таял сумеречный отсвет фонаря.
Вот тебе и Испания, подумал Иван.
В первый момент Иван ничего не понял. Только когда стена начала заваливаться на него, опрокинула, ударила в плечо, сбила в грязную, мутную жижу, брызги полетели в стекло противогаза — только тогда он понял, что происходит что-то неправильное.
Тигр, думал он, ещё лежа на левом боку, вода залила окуляр наполовину. Фонарь чудом не погас. Иван видел, как в освещенный конус вошли чьи-то ноги… нет, не ноги. Иван услышал собственный вдох. Ему повезло. Ещё чуть-чуть и паника бы его накрыла… Но вода через фильтр, рассчитанный на химические аэрозоли и радиоактивную пыль, не прошла, поэтому вдруг не стало воздуха. И это привело Ивана в чувство.
Он вдруг понял, что это никакая не стена.
На него напали, м-мать. Сердце сделало: бух, бух. А он лежит наполовину в луже, беспомощный, даже автомат не поднять… если его вообще не залило. Блин!
Выплеск адреналина был такой, что сердце стало раза в три больше. Мгновенно обострившимся зрением Иван видел, как движется в луче диода то, что он принял за ноги человека… Не ноги. Щупальца. Бледно-прозрачные, они плавно изгибались, словно были из мягкого стекла.
Иван не понял, как встал. Автомат оказался в руках. Иван не успел ничего подумать, как тот задёргался. Та, та, та. Звук такой, словно вбивают гвозди в железную бочку.
Серия фонтанчиков протянулась наискось по воде, задела прозрачный столб, тот отдёрнулся, будто обжегся. Иван с усилием довернул автомат левее и ниже — и снова вдавил палец. «Ублюдок» медленно, как во сне, дёрнулся — раз, два, сосчитал Иван — и отпустил спуск. В тягучем, гипнотическом замедлении он видел, как вырастает один фонтанчик, другой… третья пуля входит в прозрачную тонкую колонну. Пум-м-м, всплеск. Изгибающий прозрачный столб, похожий на шланг от противогаза, взлетает и прячется, раз — и нет его.
Врёшь, сука.
Иван вскинул автомат, упер приклад в плечо. Вырез прицельной рамки оказался перед глазами. Вдох. Выдох. Теперь он готов был стрелять на поражение. Обжигающая, точно кислота, ледяная кровь пульсировала в венах. Стук сердца отдавался в правом виске…
Бух. Бух.
Бух.
В следующее мгновение щупальце снова высунулось из-за угла. Иван ждал. Биение сердца стало невыносимо громким, почти болезненным. У него осталось полрожка максимум. В первый момент, когда начал стрелять, он даже не считал выстрелы. Идиот.
Если открыть огонь сейчас, тварь — а это, скорее всего, было что-то, что обитало здесь недавно… что-то, пришедшее из моря? — то только потратит оставшиеся патроны. К рожку изолентой примотан второй, запасной, но чтобы поменять, нужно несколько секунд. Которых, вполне возможно, у него не будет.
Что делать?
Иван сместился вправо, держа щупальце на прицеле. Это то, которое он задел? Или уже другое? Через секунду Иван почувствовал странное давление на лоб, словно тяжесть земли над головой увеличилась. Казалось даже, что свод станции медленно опускается. Ивану захотелось пригнуть голову, лечь на мокрый пол, чтобы не раздавило гигантской тяжестью.
Ах ты, сволочь. Иван вдруг разозлился, и ощущение исчезло. Психотроника, блин. Вспомнилась байка про Блокадников, которые вкручивают человеку мозги на расстоянии так, что ты идёшь к ним, как кролик в пасть удава. Рассказывал знакомый с Невского, который тоже «диггил» — ему можно было верить. Иногда.
Только вот я не кролик, подумал Иван. И не морская свинка.
Он сместился вправо до упора, плечом прислонился к мраморной стене. Щупальце метнулось вдруг в то место, где он стоял до этого. Ага, умный значит. Я тоже умный.
Как же мне тебя достать? Где у тебя голова?
Там же, где и жопа. Логично.
Иван осторожно, стараясь не шуметь, расстегнул ремешок каски. Это была оранжевая, потом перекрашенная в защитный серый цвет, каска метростроевца. Готово. Щупальце тревожно ощупало пол, затем стену, где он до этого находился. Как слепое. Ивана передёрнуло. Сравнение, елки! Туда, где световое пятно.
Он положил каску на пол. Звяк. Потом присел и чуть довернул её, чтобы световое пятно падало на основание колонны. Выпрямился и с автоматом у плеча сделал шаг вправо… ещё один. Щупальце продолжало ощупывать колонну, цепляло плитки. Одна вывалилась и разбилась. Кланк.
