Владислав Выставной - Убить зону
Короче, он вляпался. И по большому счету тогда все и началось, а кончилось тем, чем должно было кончиться.
И теперь ему крышка.
Ну, допустим, ему повезло — и он вернулся. Живой, здоровехонький, малость поседевший и хватанувший пятидесятикратную дозу радиации. И что дальше?
А дальше вот что.
Он заявился из Зоны один. Он, Петля, никто в уголовной иерархии, распоследняя отмычка, дерьмо собачье, чья задача — сдохнуть самому, но вернуть в целости и сохранности бугра. Или хотя бы хабар. Потому как его, Петлю, только потому до сих пор на перо не поставили, что он — рабочая лошадь. Шестерка, которая таскает хабар бесплатно, за жратву, из страха, что его «счетчик» может ускорить свое и без того дикое верчение. Потому как, становясь должником у бандитов, ты перестаешь быть человеком. Ты становишься рабом. И не стоит думать, что с долгом можно хоть как-то расплатиться. Может, у каких-нибудь благородных подонков, рассекавших на фрегатах по Карибскому морю, и принято было отпускать пленного за выкуп, но здесь не тот случай.
У бандитов Зоны свои правила. Точнее — их полное отсутствие. Сколько бы ты ни платил — всегда найдется повод, чтобы заработанное тобой списать на недоимки, штрафы и еще круче задрать «счетчик». Это ловушка. Как трясина, которая затягивает все сильнее — пока ты не захлебнешься зловонной черной жижей. Он ведь не сразу въехал во всю эту схему — когда получал щедрые подъемные, когда бугор добродушно выпивал с ним, как и с другими кандидатами в бандитские отмычки, а вся эта расписная кодла с дружным ржанием хлопала его по плечам.
Он должник. Не член известной сталкерской группировки «Долг», а лох, который тупо должен, и должен бандитам. Должен по гроб жизни — и это не эпитет.
И как он только понадеялся, что этой ходкой он наконец избавится навсегда от этой зависимости! Ведь то жиденькое лучащееся дерьмецо, что они с шутками и прибаутками тащили в керамическом контейнере странной формы, ради которого, собственно, и было затеяно рискованное предприятие, осталось там, на участке, отхваченном какой-то тварью. Той, что заставила бандюков выплеснуть наружу всю свою поганую сущность — и устроить этот чертов кровавый междусобойчик.
Сказать по правде, обладай Петля таким же могуществом, как та тварь, что залезла к ним в мозги, он и сам бы потешился, глядя, как его мучители рисуют друг на дружке купола своими ножичками. Но он не был такой тварью. И более того, странным образом меньше других оказался подверженным влиянию убийственного пси-поля. Однако же последнюю пулю из дробовика высадил все же именного он. Пуля типа «турбинка», на крупного зверя — в момент превращает человеческую голову в разбитую миску с томатным супом. Бах — кровавые брызги во все стороны — и тело медленно падает на спину, как елка на лесоповале.
И все.
Все кончилось сразу. Словно та невидимая тварь так и задумала: перебить всю эту шоблу и оставить его одного — словно в издевку. Вот же сука!
Петля готов был разрыдаться. Он стоял среди трупов тех, с кем шел на дело, и понимал, что так, наверное, и наступает конец. Патроны, практически весь боекомплект, они расстреляли во время последней атаки слепых собак. Черт его знает, в чем там было дело, — но стая упорно шла по их следам, и, похоже, волновало их вовсе не мясо — а то, что было в том странном, граненом контейнере, покрытом белой гладкой керамикой. И когда Шестипалый, не выдержав темпа, споткнулся и выронил контейнер — твари бросились не к нему, пожрать его мясистую задницу, а к контейнеру.
Тогда все пятеро из оставшихся в живых наблюдали эту дикую картинку: чертовы слепые собаки копали яму — как самые обыкновенные псы, отбрехиваясь, отбрасывая землю лапами, копали упорно, сменяя друг друга, глубоко копали — будто собирались вырыть могилу. И под конец этого зоологического зрелища вожак, поджарый чернобыльский пес, просто спихнул контейнер жуткой узловатой лапой — прямо в чертову «могилу». Или могильник — пес его знает. И вся эта свора стала преспокойно так зарывать «ямку», будто припрятывала косточку на черный день.
Надо было видеть лицо бугра: он зверел прямо на глазах, зверел от бессилия. Есть у бандюков такая слабость натуры: тупой воровской гонор, не признающий поражения перед объективными обстоятельствами. Ну и что, что в магазинах остался лишь неприкосновенный запас патронов — на случай прорыва Периметра или еще черт знает чего? Это ведь Зона — здесь нельзя давать волю эмоциям.
С другой стороны, понять их можно: они видят, как безмозглые твари у них перед носом закапывают то, ради чего полегли уже четверо братков, и что, по туманным намекам, тянет на сумму с шестью нолями, а то и более! Нет, в такой ситуации бандитов «на слабо» лучше не брать. Стрельбы было просто не избежать.
В большей своей части стая была уничтожена. Стрелять в упор по слепым собакам — это вам не по псевдогиганту палить. Большая часть стаи полегла на месте, вожак и еще пара особей ушли.
И вся бандитская шайка-лейка собралась вокруг этой полузасыпанной собачьей ямы, в глубине которой из-под песка торчала белая крышка. Шестипалый присел — и потянулся к контейнеру, склонясь над ямой… Тогда-то все и началось. Ударило по мозгам чье-то мощное пси-поле — и из нутра, будто паста, выдавливаемая из тюбика, полезло сокровенное. По крайней мере, так это ощутил Петля. В его случае сокровенным оказался страх. Оттого он рухнул на четвереньки и попятился в обнимку со своим раздолбанным дробовиком. Из бандитов же полезло то, что и должно было полезть: злоба, агрессивность, жажда крови. Последним, самым хитрым и коварным, как и полагается бугру, остался Игорь Анатольевич. И когда он, весь в кровище своих сотоварищей, поигрывая зверского вида ножиком, полез освежевывать все еще живую «шестерку», Петля собрал в себе остатки воли, упер в землю приклад дробовика — и жахнул в нависшего над ним «зомби».
Просто Петля не стал тратить последний патрон на бессмысленную стрельбу по собакам: у него не было бандитского гонора, и на перо полагаться он тоже не привык.
Но теперь он видел, как на засыпанный контейнер лениво улегся сверху жуткий чернобыльский пес. И удивительно было не то, что он сторожил свою дьявольскую «прелесть» в керамической банке, а то, что не бросился немедленно на беззащитного человека. Что само по себе явление труднообъяснимое. Тут же рядом с вожаком возникли две слепые собаки — те, что уцелели во время бойни. О том, чтобы голыми руками отобрать у мутантов хабар, не могло быть и речи. Петля сначала медленно попятился. Стараясь не отводить взгляда от чудовищ.
А потом побежал.
Это было просто безумие: он понятия не имел, куда бежит, имея все шансы вляпаться в какую-нибудь шальную аномалию. Ему и впрямь посчастливилось не впороться на бегу в какую-нибудь мясорубку, не влезть ногой в комариную плешь. Правда, от пригоршни жгучего пуха увернуться не вышло, но это в его положении считай что совсем ничего. Тем более, что от летящей навстречу искрящейся пыли он успел прикрыться ладонью. Что ж, работу «модели рук» ему и без того никто не предлагал, а распухшая рябая и саднящая лапа в его положении — не повод для нытья.
