"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей
– Да ты готов съесть всё подряд, лишь бы не было прибито к полу, – откликнулся я, но потом присел. – А что с загадкой?
– Думаю, – отмахнулся Дрон. – Думаю.
– Думай быстрее, а то семьдесят восемь это уже не восемьдесят восемь. Это на десять человек меньше.
– Уважаемый, завтрак готов. Идите жрать, пожалуйста, – в комнату заглянул Аббос.
Мы со Скифом взвились в воздух. Уж чего-чего, а пожрать мы всегда были горазды. Хозяин уставился на мою ногу.
– Это чито?
– Натолкнулся на штырь, – отмахнулся я. – Ничего серьезного, но пришлось перевязать.
– Моя жена работает медсестра. Она может сделать перевязка.
– Не нужна ему перевязка, – пробурчал Дрон. – У него за ночь всё зажило.
– Да ладно? – недоверчиво повернулся Скиф.
Дрон хмыкнул, наклонился и одним движением разорвал повязку на моей ноге. Перед удивленным Скифом показалась обычная кожа. Да, шрам остался, но в целом всё срослось так, как будто я держал ногу в покое около недели.
– Как так?
– Ну, я от Вселенной научился не только серафимов готовить, – улыбнулся Дрон, польщенный удивлением нашего молодого спутника. – Отварчики разные тоже умею делать. Вот вы вчера чаек попивали, а у вас внутрях моя химия восстановительные процессы вела. Вот и результат...
– А если голову отстрелят, то тоже сможешь починить? – спросил Скиф.
– Голову не смогу. Она и так пустая... Как в неё выпущенный воздух закачать? Он же как гелий – улетучится и фиг поймаешь...
Я вздохнул и махнул рукой. Всё равно Дрона не переспоришь, а портить такое хорошее утро не хотелось. Аббос потянул нас за собой и вскоре мы воздавали должное самбусе и горячим лепешкам чалпак. Детишки уже вовсю лазили по добродушно посмеивающемуся Дрону, а мы пили горячий чай и говорили ни о чем.
Редкие минуты спокойствия... Почему же люди их не ценят? Почему рвутся куда-то, стремятся чего-то достичь, а в итоге зарабатывают только место на кладбище, да и то не всегда. В Японии давно уже кремируют и хоронят в урнах, а место на кладбище стоит таких больших денег, что позволить себе подобное могут не все.
Неспешное чаепитие продолжалось до восьми утра. Потом я взглянул на Дрона и тот кивнул. Я встал и повернулся к Аббосу:
– Спасибо, хозяин за ночлег и еду. Давно так хорошо не ел, а уж сна и подавно не было.
– На здоровие! – кивнул Аббос, а потом, чуть помедлив, произнес: – Скажи, Кириллджон, а ты... ты настоящий Палач? Тот самый?
Его жена подтянула к себе детишек, смотря на меня испуганными глазами. Она словно надеялась, что я откажусь, что я сейчас рассмеюсь и покачаю головой.
– Аббос, ты принял нас под свою крышу, мы разделили еду... и ты всё это время знал, что я Палач?
– Так это точно ты?
– Аббос, я всего лишь тот, кто перешел дорогу сильным мира сего. Я не убийца, я всего лишь вынужден защищать свою жизнь...
Таджик снова помедлил, а потом произнес:
– Я сам сбежал из Душанбе… Меня местный бай подставил под грабеж… Бежали через граница ночью, из дома ничего не взяли, кроме документов…
– Вот и меня местный бай подставил, – вырвался у меня горький смешок. – Я жил, работал, у меня была жена беременная, а потом… Потом ничего этого не осталось, только одна гонка, где меня хотят убить. Всё, больше ничего нет.
– Кириллджон, ты не обижайся тогда, но вам надо уходить. Я провожу вас черный ход, но всё.
Дрон выложил две пятитысячные, потом, под моим пристальным взглядом, выложил ещё одну. Он подмигнул ребятишкам:
– Когда всё закончится, то расскажу вам историю про глупого ангела и умного помощника. Будете ждать сказку?
Мальчишки тут же так активно закивали, что у младшего свалилась тюбетейка.
Мы попрощались и вышли. Аббос вывел нас через черный ход и встал на пороге. Вплоть до того момента, как мы завернули за угол, я ощущал спиной его взгляд.
Очередной таксист довез нас до Краснопресненской. В пути Скиф показал мне очередное видео, где Миколая Коболева разрывало от ненависти к Палачу.
– Уважаемые друзья, сколько не говорили наши политики о развертывании масштабных операций по всей Москве… Сколько бы не говорили о локализации отдельных конфликтов, но что мы видим? – Миколай был, как всегда, причесан, одет с иголочки и опечален творящимся. – Мы наблюдаем полную дезориентированность полиции. Палач неуловим, а он тем временем продолжает собирать свою кровавую жатву. На этих кадрах с одного из двора московского дома видно, как он со своим пособником убивают отважного мужчину-карлика. Он вырвал из рук Палача невинного ребенка, чем заслужил гнев и смерть…
На экране мобильника появились кадры расправы над Сидоки. Только не показано было то, как он стрелял в женщину и мужчин. Только то, как карлик отшатнулся и тут мы начали действовать. Обрезано ровно на том моменте, как с четвертого этажа упала банка с огурцами. По виду можно сказать, что карлик отбрасывает в сторону девочку, а сам мужественно принимает на грудь выпущенные бутылки. И потом его валит Дрон.
Со стороны можно и вправду подумать, что это карлик герой. Даже пистолет так реалистично замазали, словно Сидоки показывал на нас пальцем, а не тыкал стволом. Я только хмыкнул.
– И потом, трое человек из банды Палача заставили мужчину отвезти их не больницу, нет… Они заставили отвезти мужчину к своей жене, в ветеринарную клинику. И уже там… Мне трудно это говорить. Показывать я тоже не могу, так как Ютуб не допустит такого показа до вашего внимания. Я могу лишь сказать, что после визита Палача в клинике не осталось ни одной живой души. Этот маньяк не пощадил даже кота…
На заставке возникла картинка ветеринарки и зазвучала печальная музыка Вивальди.
Сволочи! Неужели они и в самом деле всех…
– Мы снова показываем вам это лицо. Даже не лицо, а мерзкую рожу… И его подельников… Если вы обнаружите их на улице или где-то ещё, то срочно звоните в полицию! Не пытайтесь его остановить самостоятельно, иначе можете повторить судьбу невысокого человека, который не побоялся вырвать дитя из лап смерти.
Я вздохнул. Как же красиво рисует, чертяка. И ведь не подкопаешься – давит на эмоции умело. Сразу видно, что Миколай Коболев поднаторел в искусстве иезуитства. Говорит так, что хочется верить, а уж вставочки с выкриками вставляет так, что внимание невольно приковывается.
– Я надеюсь, что наши власти объявят по Москве самую масштабную операцию из всех существующих, чтобы найти и обезвредить этого ублюдка. Этого Палача, который радуется смерти своих жертв. А с вами был Миколай Коболев, не прощаемся и берегите себя!
Напоследок фирменная улыбка с лукавым прищуром глаз и картинка застыла.
– Вот же урод, – вырвалось у меня.
– Ещё какой. Его вся Москва ищет, а он знай себе ходит, да постреливает! – отозвался водитель. – Ох, что было бы, если бы он мою дочку схватил.
Мы с ним говорили о разных людях. Я не стал уточнять. Но это я...
– А что бы было? – с живым интересом откликнулся Дрон. – Убил бы?
– По кусочку бы разобрал. Зубами бы стал рвать, – с ненавистью в голосе проговорил таксист. – Да таким нелюдям нельзя одним воздухом с нормальными людьми дышать! Суки они!
Дрон многозначительно покосился на меня, но я хранил непроницаемость лица. Под маской это было не особенно видно, но я был непоколебим.
– А если его оболгали? – встрял в разговор Скиф. – Сейчас же нормального человека сделать тварью можно за пять секунд.
– Да как оболгали-то? – повысил голос таксист. – Вон и подтверждение его геройств имеется. Что, неужели камерам не веришь?
– Верю, – пожал плечами Скиф. – Но если это всё постановка? Если он просто хочет выжить и отбивается от таких, как ты, верующих?
Таксист сжал рулевое колесо так, что костяшки на пальцах побелели, а кожу прорезали красные ниточки морщинок.
– Не может быть такого. Если бы его оболгали, то пошли бы опровержения, новости всякие, расследования. А где это? Нет этого ничего. Только и слышно, что Палач сделал то, что Палач сделал это… Вон за ночь как скакнуло количество убийств… Прямо чуть ли не на каждой улице кого-нибудь да убили. И всё это от безнаказанности. Потому что думают людишки – если не могут наши менты поймать Палача, то и меня не поймают. Оттого и идут на преступление. Надеются, что их не поймают. Вон утром передавали, что нашли трупы безголовые, не меньше десятка. Неизвестные со взорванными башками... И это тоже от безнаказанности!
