Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович
Чуть ниже скоплений рагдов плавно кружили три исполинских хитвара, похожие на тысячекратно увеличенные копии скатов – обитателей океанов далекой Земли…
Светлов только сейчас, глядя на окружающую реальность, впервые почувствовал: Хоук прав, нужно быть настоящим безумцем, чтобы дерзнуть появиться здесь, надеясь лишь на собственное упрямство, да на исправную работу фантом‑генераторов «Ланцета».
Они сидели в глубоких креслах, экипированные для боя и смотрели на мощь, способную одним массированным ударом стереть с лица планеты человеческий город, сравнять неприступную Цитадель с землей, не оставив даже намека на ее былое существование.
Что говорить о «Ланцете» и людях, молча наблюдавших за смертельно‑красивым, нагоняющим жуть, плавным скольжением хитваров?
Они ощущали себя не более чем пылинками, лежащими на ладони великана.
Оцепление олонгов осталось позади.
Никто не проронил ни звука. Теперь на экранах, наконец, появилась сумеречная панорама остановленных два десятилетия назад раскопок.
Антон знал, что он увидит, но все равно дыхание перехватило, когда на дне огромного котлована проступили очертания искореженных конструкций: город не просто лежал в руинах, – он был разрушен до основания, но не сокрушительным ударом каких‑то вооружений – его уничтожило время.
Собственно, археологической экспедиции удалось снять лишь пятидесятиметровый пласт песка и мелкой спрессованной пыли, обнажив верхнюю часть супермегаполиса, которая рухнула, подмяв под себя низлежащие уровни. Если оценивать площадь раскопок и сравнивать обнажившиеся из‑под тысячелетних наслоений элементы конструкций (которые казались похожими на выступающие над поверхностью раскопа фрагменты скелета невиданного, исполинского животного), то можно было смело предположить, что в период своего расцвета город занимал всю центральную площадь материка, и усилия археологов обнажили лишь ничтожную его часть.
Было непонятно, как обветшавшие конструкции, не выдержавшие собственного веса, рухнувшие, похоронившие под собой существовавшую некогда структуру, могли соседствовать с той часть раскопа, где явно просматривалась планировка улиц? Создавалось впечатление, будто небольшой одноэтажный город был выстроен относительно недавно, прямо на руинах супермегаполиса.
Обманчивое заблуждение. То был не город, а производственная инфраструктура, вернее ее часть, опять своеобразная «вершина айсберга». Несомненно, глубже располагались автоматизированные производства, где машины воссоздавали себе подобных. Если следовать логике недавних открытий, сделанных у произраставшего на отшибе исполинского черного дерева, то несложно предположить: цеха по производству механоформ были выстроены, когда мегаполис загадочной цивилизации уже лежал в руинах, но еще не был полностью погребен под наслоениями песка.
Оставалось непонятным: кто спустя тысячи лет после гибели города‑гиганта сумел воссоздать сложнейшие роботизированные комплексы, явно рассчитанные на борьбу с насекомоподобными существами, которые вознамерились колонизировать планету?
Ответ на эти вопросы следовало искать либо в глубинах погребенных под землей коммуникаций, либо в компьютерном центре отстроенного прямо на территории раскопа человеческого поселения.
Антон склонялся ко второму варианту и потому, соединившись с Клаусом, произнес:
– Держи курс на лагерь археологов. Попытаемся проникнуть в компьютерный центр «сверхсекретного объекта».
– Понял.
Фантом‑генераторы все‑таки справились с задачей, они надежно прикрыли «Ланцет» от систем сканирования чуждых механоформ.
Пока машина двигалась по нешироким улицам промышленной зоны, Антон, глядя на знакомые места, думал: вот бы нам двадцать лет назад иметь такие системы маскировки… Мы бы эвакуировали всех, не понеся при этом потерь .
А ведь «Ланцет», по словам Фриенбагера, являлся типичной моделью вездехода, комплектующие к которым нес на борту колониальный транспорт.
Почему многие технологии были утрачены, либо злонамеренно спрятаны, законсервированы?
Он понимал, что не найдет простого, односложного ответа…
Огражденные разрушенным периметром постройки базы приближались, казалось, прошлое само движется навстречу, укрупняясь в размерах, показывая детали, пробуждающие и так неспокойную память.
Вот на перекрестке улиц лежит, перевернувшись набок, выгоревший дотла боевой вертолет, чуть дальше веерный удар плазмы опалил и оплавил стены невысоких построек, на ухабистой дороге все чаще появлялись провалы прямоугольных отверстий – выходы транспортной системы, из которых вырывались сотни рагдов, атакуя бойцов взвода, разделившихся попарно для поиска контейнеров.
Смерть. Она смотрела на Светлова со всех сторон, пробуждая страшные картины, здесь не было ничего понятно, живого, лишь чуждые механизмы да немые свидетельства прошлого.
Он с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать гложущих разум и душу противоречивых чувств.
Дана молчала, она казалась безучастной к происходящему, погруженной в собственные мысли и переживания, которые теперь таила в себе, остерегаясь выплескивать наружу в неконтролируемом излучении передатчиков импланта.
Миллер и Хоук сидели неподвижно, они следили за изображением на экранах, мысленно моля лишь об одном: хоть бы удалось пройти и этот, последний, наверное, самый опасный участок безумного пути, и оказаться под относительной защитой полуразрушенных построек базы археологической экспедиции.
Наконец «Ланцет» миновал сорванные с направляющих ворота и внезапно свернул, одновременно начиная спуск по пологому пандусу, ведущему к открытым ангарам нижнего уровня.
У Фриенбагера тоже начинали сдавать нервы, – он машинально искал укрытие, стремясь проложить курс «Ланцета» с таким расчетом, чтобы машина как можно глубже и дальше прошла по сохранившимся участкам дорог и тоннельных переходов, оказавшись ниже уровня остановленных раскопок, фактически «под землей», там, где возведенная людьми бункерная зона соседствовала с рухнувшими уровнями древнего супермегаполиса.
Им удалось проникнуть вглубь комплекса.
Это казалось чудом, хотя являлось лишь следствием работы тщательно настроенных и не допустивших ни единого сбоя маскирующих систем.
Мягкий толчок торможения возвестил об окончании пути, и лишь несколькими секундами позже ожила система внутренней связи.
– Все… Приехали. – Голос Клауса звучал хрипло, надсажено, он отдал все моральные и физические силы, истратив их в неимоверной нагрузке: провел «Ланцет» через узкий лабиринт руин, преодолев не столько путь, сколько невероятный моральный прессинг, имевший множество источников, начиная от угрожающего вида и несметного количества чуждых механизмов, взрывов эмоций от пробудившихся в памяти картин прошлого, и заканчивая постоянно давящем грузом ответственности, – только у него не было на протяжении всего пути права на ошибку, потому что любое неверное действие однозначно вело к гибели.
Фогель, контролировавший системы вооружений «Ланцета», шумно выдохнул, затем посмотрел на голографическую модель «археологической базы», заглубленной прямо в руины древнего города и нервно присвистнул.
– До компьютерного центра метров семьдесят, если брать расстояние по прямой. – Озвучил он показания приборов. – Но тут не только лагерь археологической экспедиции. Вы только посмотрите на модель!
Над столешницей установленного в центре салона стола возникло точная копия голограммы, которую только что изучал Курт.
Голограмма воспроизводила только ту часть коммуникаций, куда проникло излучение сканирующих комплексов «Ланцета», но и малой части сооружений бункерной зоны вполне хватило, чтобы все без исключения могли разделить изумление Фогеля – наземная территория «лагеря археологов» на самом деле являлась ничтожной частью уходящих глубоко под землю, разделенных на уровни сооружений, выполненных по всем правилам капитального строительства бункерных зон: на модели были отчетливо видны сотни помещений, выделялись трубопроводы систем замкнутого цикла жизнеобеспечения, присутствовало множество не до конца понятных объектов, соединенных в общую структуру.
