Андрей Круз - Бандит
— Знать бы. Подозреваю, что лаврики они и так между собой раскидать решили, и товар взять. А вообще не знаю, у меня тут логика не совсем вяжется. Если только они и Штопора с самого начала не хотели завалить. Тогда проще: бабки нам отдали, товар у них, а что дальше с бабками — они не в курсе, мы там сами чего-то не поделили.
— Так может быть. Ладно, говорить тогда я буду, а ты разъясняй, если чего.
Успели даже перекусить немного до приезда чеченцев. Водки по-прежнему никто не пил, но и графин не уносили. Это как знак демонстрации того, что к делу всерьез относимся. С Вахой, как нам успели сказать, подъехало человек десять, но в кабинет вошло двое. Сам Ваха — высокий, худой, улыбчивый, с руками как у пианиста, и еще один — крупный, седой, похожий на борца, представившийся Маирбеком.
Началось все дружелюбно, с рукопожатий и заказа еды, при этом что Мартын, что Погос изображали гостеприимных хозяев, а Ваха благодарного гостя. Пока в кабинете был официант, разговор не начинался, и только когда тот вышел, Ваха заговорил:
— Я чисто по-человечески разобраться хочу, — он посмотрел на меня, сразу опознав ключевую фигуру по повязке на голове, — почему моих ребят убили?
— Сам разъясни, — кивнул Мартын.
— Потому что ребята хотели завалить меня. Но не сумели. — Я решил пока в детали не пускаться.
— Им это зачем надо было? Они за товаром поехали.
— А вот этого не знаю.
— Товар у нас по-прежнему, покупайте, — вставил слово Большой. — Сделка состояться не успела.
— Бабки пропали, — сказал Ваха, улыбнувшись. — Немалые.
— С трупа в Гадюжнике что хочешь пропадет, — исподлобья посмотрел на него Мартын. — Только бабки пропали? А тачила? Стволы?
Ваха от ответа ушел, почуяв слабость позиции. Сказал лишь:
— Я вопрос по понятиям решить хочу, без конфликта.
— Так никто и не против, — согласился с ним Мартын. — Какое решение видишь?
— Пусть ваши ребята бабки вернут, и мы при своих.
— А они эти бабки брали?
— Слушай, ребята погибли, у них семьи, родственники, все орут, чтобы им, — кивок в нашу сторону, — головы отрезали. Я сказал, что миром решим. Отдайте бабки, мы там дальше сами разберемся.
— Ваха, давай с предъявами аккуратней, — влез Погос. — Если ты за лавэ свое предъявляешь, то доказывать надо, нет?
— Бабки ушли.
— Ищи, раз ушли, — уже Большой не выдержал. — Со своих спрашивай, которые побеспределить решили, куда они их дели. С чего они стрелять начали?
— Они начали? — Ваха напрягся. — Завалили кого, их или вас?
— Руки у них кривые.
— Иса как раз со мной на телефоне был, когда его убили. Это что, типа перестрелка такая была?
— Двое других меня в подъезде зажали, ага, — вступил в разговор я. — А Иса начал трубу мацать, набирать кого-то. Выставился. А валил я уже всех подряд, разбираться некогда было.
— Нет, так не договоримся, — картинно вздохнул Ваха.
— Если у нас договор за то, что тебе за беспредел забашлять — не договоримся, — жестко сказал Мартын. — Разборок лишних никто не хочет, но ты сам прикидывай, кого ты приехал как лохов грузить. Короче, вот тебе наше решение: если хочешь у пацанов товар взять — бери. За мертвых твоих сожалеем, но ты за своими сам следи. Бабки твои не видел никто, так что сам ищи. Все.
У Вахи точно склонность к театральным эффектам. Он положил руки на стол, закрыл глаза, выдохнул, старательно изображая, как он давит в себе гнев, потом снова глаза открыл и сказал:
— Тогда будем считать, что поговорили.
— Так и будем считать, да, — за Мартына ответил Погос. — Ты, Ваха, сюда не договариваться приехал, а предъявлять, причем никакой обосновы не имеешь. Только ты пока авторитетом не дорос нас тут грузить, понял? Так что не получится у нас разговора.
— Значит, не получится. — Ваха резко поднялся, и Маирбек следом за ним. — Увидимся еще, договорим.
Никто в ответ не сказал ни слова, разговор действительно закончен, и в базар его превращать не надо. Нам через открытую дверь было видно, как Ваха со своим спутником быстро прошел через зал, поднял своих бойцов жестом, и вся компания вывалила на улицу. А затем одна за другой отъехали четыре машины.
Появился официант с сервировочным столиком. Все молча дождались, пока он заберет теплую водку и выставит холодную, а заодно добавит к закускам еще несколько блюд. Потом, когда он закрыл дверь, Мартын сказал:
— Проблемы могут быть. Вован, все так и было как ты сказал? Точно?
— Ну, про Штопора я рассказывать не стал, как видишь, лишнее это. А в остальном все так и было.
— Видел кого-нибудь вокруг? Кто лавэ помыть мог?
— Да кто угодно, пальбу весь Гадюжник видел. Если даже машину угнали, то гомаки обшмонали наверняка.
— Да, мусора сказали, что там голяк был, все увели, — добавил Большой.
— Ну пусть тогда по Гадюжнику ищут, — покачал головой Мартын. — Авось найдут что.
Как бы моих новых союзников не попалили, вот что беспокоит. Надо будет еще с ними пообщаться разок и как можно быстрей. Теперь проще, я Свистку на планшет могу сообщение скинуть, чтобы ждал.
В «Охотничьем» засиделись немного, Мартыну поговорить хотелось, а старшему не откажешь. Потом к нему еще люди подъехали, а мы в зал перешли, другие дела появились. Племянник Поляка сперва ждал нас на сервисе, потом Сирота туда позвонил и сказал, чтобы тот подъехал в ресторан, поговорить и тут можно.
Племянник оказался мелким парнем лет двадцати пяти, одетым в черную кожаную куртку и кепарик вроде того, что я с прототипа подобрал. Звали его Димой. Ничего особо нового не рассказал: взял товар на реализацию, сам сдуру доверил его другим людям, те его прокинули с деньгами, тут от кредиторов шпана подъехала. Сели прямо к нему в машину, перегнали на Восьмого Марта, там его высадили и сказали приезжать с деньгами к остановке напротив дома тридцать четыре. При этом многократно предупредили, чтобы никого с собой не привозил, и особенно ментов, «а то хуже будет». Детский сад, короче.
— А как шесть косых у вас получилось? Долг же две? — спросил Большой.
— Они объявили, типа проценты и за выезд.
— Ну как лоха не догрузить, — хохотнул Капрал.
— Что думаешь? — Большой спросил меня.
— Там живет кто-то из них, я думаю, и остановку из окон видит.
— Да наверняка, — влез Сирота. — Ты там топтаться будешь, а он из окна кнокать, мусоров искать, — повернулся он к Диме.
— У тебя их телефон или что есть? — спросил Большой.
— Не, — Дима замотал головой. — Они не давали, сказали, сами звонить будут.
— А тех, кому ты должен остался?
— Есть.
