Два кольта и винчестер (СИ) - Баковец Михаил

Разобравшись с бегунами, я опять спрятался за камень и принялся наблюдать за смертельной схваткой. Сопротивление оказывали уже только двое индейцев. При этом на земле лежали восемь или девять заражённых включая лотерейщика, несколько из них ещё корчились. Но это была агония. Прочие были неподвижны. Лошади оказались облеплены мутантами все кроме одной. Пятнистый жеребец ловко отбивался от тварей, лягаясь так, что те отлетали на пару метров после удачного удара копытами. Не забывал он и кусаться. В какой-то момент он порвал верёвку, которыми был стреножен, а потом переместился к краю обрыва, оказавшись совсем рядом со мной.

«С Богом!», — мысленно дал я сам себе напутствие и выскочил из укрытия.

Бах! Бах! Бах!..

Я выстрелил пять раз из револьвера. Свалил намертво четырёх монстров и серьёзно ранив ещё одного. Все они пытались добраться до пятнистого жеребца. Но теперь скакун получил долгожданную передышку и мог спасти свою и мою жизнь. Главное, чтобы он не был приучен к одному седоку и не достиг той планки ужаса, когда превалируют лишь инстинкты.

Уф, мне повезло. Животное само шагнуло мне навстречу, как только я выскочил из своего укрытия. Подхватив по дороге «кольт», я перекинул его ремень через спину на ходу и через пару секунд оказался рядом с жеребцом. Седла на нём не было. Но сейчас это обстоятельство было неважно. Уцепившись за короткую гриву, одним прыжком взлетел ему на спину. Спину прострелило острой болью, но это не помешало мне закончить манёвр.

— Но, родимый, пошёл! — крикнул я и ударил коленями в бока животному. Левой рукой продолжал держаться за гриву, а правой сжимал револьвер.

Лошадь рванула вперёд, чуть не скинув меня со своей спины. На нашем пути оказался один из заражённых. Он-то и получил последнюю пулю в грудь. После выстрела револьвер удалось сунуть в кобуру каким-то чудом. Не вышло бы с первого раза — бросил ко всем чертям. После чего я схватился двумя руками за гриву и ещё раз толкнул коленями скакуна. Впрочем, тому понукание было не нужно. Он и так выжимал из себя все силы.

Мы с ним пулей пронеслись по склону. На середине холма едва не столкнулись с десятком низших заражённых, отставших от команды лотерейщика. Или это был самостоятельный отряд, которого также привлекли звуки частой стрельбы. От них мы сумели оторваться, пронёсшись в паре метров.

В который раз хочу упомянуть чудо, которое помогло мне спастись. А как иначе тут смолчать, когда жеребец на безумной скорости при спуске по склону избежал камней и ям на своём пути? Чудо и только чудо.

Глава 10

ГЛАВА 10

Жеребец вошёл в тот ритм, когда лошадь отдает все силы ради бега. Спасаясь от смерти в итоге убивает сама себя. Так произошло и в моём случае. В какой-то момент конь подо мной зашатался, а потом стал заваливаться набок. Я едва успел соскочить с него на землю, чтобы не покалечиться. Умер мой спаситель практически сразу. Сердце остановилось от бешеной многочасовой скачки.

Отойдя на несколько сотен метров от лошадиного трупа, сделал привал. Силы закончились. Я очень долго не отдыхал, гонясь за элитником, а затем убегая от него. Потом случилась перестрелка, которая заставила тело выдавливать последние силы под воздействием адреналина. И в завершении дикая тряска без седла и упряжи, на голой спине лошади. Иммунные — сильные люди. Даже ближе будет слово «создания». Я в сравнении с собой старым раза в три выносливее стал, значительно сильнее и ловчее. Но даже у нас имеется предел сил. Я ещё успел торопливо сжевать несколько полосок вяленого мяса, запить водой, хлебнуть живчика и отключился.

Проснулся я от жары и весь в поту. Солнце стояло в зените. Пекло оно немилосердно, слепя сквозь сомкнутые веки. Подняв правую руку вверх, я прикрыл лицо от его палящих лучей и осмотрелся. Вокруг была привычная равнина, перемежаемая холмами с ниточкой далёких-предалёких верхушек гор в мутной дымке горизонта. Вокруг меня было всё тихо, зудели только вездесущие мухи.

Со стоном сел и немного размял тело, шевеля руками и напрягая различные мышцы. Прислушался и оценил свои ощущения. Всё тело болело и ныло. Особенно крупные неприятности доставляла рана на спине. Сквозь повязку на правой ладони проступало кровавое пятно. Уверен, что со спиной точно также. Видать разбередил вчера во время боя и скачек. Да и карабканье по скале внесло свою лепту как бы не самую большую.

Когда поднялся на ноги, то меня слегка повело в сторону. Пришлось на пяток секунд замереть на месте, восстанавливая равновесие и привыкая к затёкшему телу. С минуту просто ходил туда-сюда, иногда замирая и оглядываясь по сторонам. Когда перестал ощущать себя колодой, полез в мешок.

— М-да, так и зубы на полку можно положить, — протянул я вслух, оценив свои скудные припасы. На пару дней их ещё можно растянуть, а потом придётся молиться всем святым и индийским божкам, чтобы те ниспослали мне ручей с пресной водой и какую-нибудь дичь. Ну, или свежеперенесённый городок, где я отыщу нужные припасы.

После еды занялся трофейным оружием. Карабин оказался в очень хорошем состоянии. Или его владелец за ним тщательно ухаживал, или он ему достался не так давно буквально новеньким. Это была первая приятная новость. Второй оказался подходящий калибр —.44−40. К «кольту» подходили патроны, завалявшиеся в моём мешке. Всё, теперь я вновь вооружен и опасен! Слева на коробке имелся небольшой щиток. Он был кустарной самоделкой, должной защитить руку стрелка от прорыва пороховых газов. Увы, но револьверные винтовки даже в двадцатом веке имели подобный недостаток. А уж в середине-конце девятнадцатого подобное было нормой. К счастью, повезло, что карабин мне достался под унитарные патроны, а не с раздельно заряжаемым барабаном. Подобное оружие порой грешило воспламенением сразу нескольких зарядов в каморах. От такого щиток из жести точно не спасёт.

Закончив со всеми делами, я двинулся в путь. Через двести шагов я увидел немного впереди и правее крупный предмет, выбивающийся из деталей окружающего ландшафта. Яркое солнце и марево не дали подробно его рассмотреть. Пойдя на поводу у любопытства направился к нему. Не думаю, что это нежится на солнышке крупный заражённый. А всё прочее мне не просто не опасно, а может быть полезным. Спустя полторы сотни шагов я понял, кого вижу. Лошадь.

Мой вчерашний скакун, который умер, но смог спасти меня. Меньше чем за сутки его раздуло так, что казалось будто он вскоре взлетит, как воздушный шар. Ну, и пахло соответствующе.

Лошадиный труп стал ориентиром, куда мне идти.

Два дня я двигался скорым шагом в сторону гор. На них блестели снежные шапки. А это могло означать наличие горных рек у подножия и обычных рек в предгорье и окрестностях. За это время мне не встретилось ни одного источника воды. Зато удалось подстрелить не то косулю, не то какую-то козу чудного облика. Она стала отличным подспорьем для моего пропитания. Искать её следы в надежде выйти к водопою отмел, как неуместное решение. Подобные животные могут совершать переходы в десятки километров. Источник воды, где животное утоляло жажду, запросто может находиться километрах в пятидесяти и дальше.

На третий день поздним вечером, уже в густых сумерках я внезапно ощутил запах, про который давным-давно забыл. От него у меня волосы стали дыбом и кожу продрало ледяным касанием. Здесь запахло кислой химией. Кисляком.

Я заметался в разные стороны, определяясь с направлением, куда бежать, чтобы не попасть под перенос. Для иммунного это верная смерть. Впрочем, как и для любого живого организма.

А потом замер. Примерно в полукилометре от меня, откуда тянуло лёгким едва заметным ветерком, возникла плотная молочная стена тумана. Когда она рассеялась, то моим глазам предстали несколько высоких каменистых холмов, между которыми тянулась железная дорога. Местность кардинально изменилась. Огромные холмы, почти горы сменили несколько мелких бородавок, покрытых чахлыми деревцами с полувысохшей от суховеев листвой. Кластер сменился абсолютно новым. Порой такое бывает. И не сказать, чтобы совсем уж редко.