Красным по белому (СИ) - Костин Константин Александрович
Цайт не знал, как называются такие люди, но был уверен, что жить они не должны.
5
На вечер пароход остановился у пристани какого-то городка. Погасли огни, пассажиры отправились спать.
Цайт осторожно выглянул из дверей своей каюты. Доктор Реллим тихо посапывал за его спиной. Пусть спит, доктору совершенно незачем знать, что произойдет этой ночью. Вернее, наутро, когда обнаружится тело писателя, он и так это узнает. А вот кто поспособствовал уходу Хулио Чезаре в мир иной — этого доктору знать необязательно. Пусть, как и все, думает, что за этим стоят брави из школы Гли Оччи Верде. В рукаве Цайт прятал узкий фруктовый нож, украденный в буфете парохода, а уж какие знаки оставляют зеленоглазые убийцы — он и так прекрасно знает. Пусть расследование ищет лесского убийцу хоть до окончания времен…
Каюта номер четырнадцать.
Цайт быстро взглянул вправо-влево — никого, пустой коридор, тихо повернул дверную ручку и толкнул дверь.
Заперто.
Ничего страшного. В школе на улице Серых крыс их учили вскрывать замки. Со сложным он не справится, но кто поставит сложный замок на дверь каюты парохода?
Юноша почти было наклонился к замочной скважине…
— Не стоит вам этого делать, — произнес голос за спиной.
Глава 15
6
Кто?
Свидетель?
Убить?
Рука почувствовала тяжесть ножа, спрятанного в рукаве.
Стоп.
Не убивать.
Голос.
Голос знаком.
Обвинение?
Обвинения нет.
Я ничего не сделал.
Безопасно.
Притвориться.
Ошибка.
Не та комната.
7
Вихрь мыслей взлетел и улегся в голове Цайта за какое-то мгновенье. Он принял решение и обернулся, цепляя на лицо смущенную улыбку человека, который всего-то перепутал двери спросонок. На заднем плане сознания юноша уже сочинял историю о том, что в детстве его замечали за снохождением и вот…
Доктор Реллим?
И действительно — в пустынном коридоре стоял со своей вечной улыбочкой пухлый и невысокий доктор никому неизвестной науки эфиристики. Тот самый доктор, который несколько минут назад спокойно спал в каюте.
Притворялся?
— Не стоит вам этого делать, юноша, — повторил доктор.
— Вы знаете, я с детства…
— Ненавидите лессцев? — сломал доктор весь ход разговора, — Оно и понятно. Ведь вы — фаран.
КАК⁈
— Как… в смысле, почему…?
— Ну, хотя бы потому, что у меня есть глаза, которые я вижу, и мозг, который осмысливает то, что я увидел. А также потому, что вы где-то потеряли свои замечательные зеленые глазки.
Холера, как сказал бы вспыльчивый Вольф.
Цайт и в самом деле снял меняющие цвет глаз стеклянные пластинки. Во-первых, потому что носить их долго было тяжело, а во-вторых — чтобы сбить с возможного следа сыщиков, если он все же попадется на выходе из каюты лессца. Для лица он припас черную шелковую маску, а вот темные глаза убийцы никто не свяжет с зеленоглазым белоземельцем.
— Я понимаю ваши устремления, но все же категорически против того, чтобы вы лично марали руки об этого самодовльного нарцисса. Поэтому отправляйтесь в каюту, пока нас не заметил кто-то ненужный, позвольте старому ученому сделать грязную работу за вас…
С этими словами Реллим шагнул к двери.
Неожиданная догадка пронзила и без того остолбеневшего Цайта:
— Доктор… Вы — фаран?
Доктор загадочно улыбнулся, приложил палец к губам и взмахнул рукой, отсылая юношу. Пробормотал что-то неразборчивое, но явно нелестное и скорее всего, в адрес нынешней молодежи, повернул ручку и, толкнув дверь, бесшумно скрылся в каюте лесского писателя.
Цайт и сам не понял, как оказался в своей собственной каюте.
8
— Я смотрю, вы так и не легли спать. А ведь летние ночи короткие и в пункт назначения мы прибудем с рассветом, поэтому вы навряд ли успеете выспаться. Так что…
Доктор Реллим отвернулся от сидевшего на койке Цайта и принялся чем-то звенеть и шуршать в своем объемистом чемодане.
— Да какое тут спать, доктор! Я же… Вы же… Доктор, вы фаран⁈
— Нет, юноша. Я — пфюнец, представитель одного маленького, бедного и малоизвестного народа…
Доктор установил на спиртовку небольшой медный чайник, плоский, как блюдце, и зачиркал спичками, разжигая огонь. По каюте поплыл ядовитый запах горелого фосфора.
— … но это не означает, что идеи, высказанные господином Чезаре, не вызвали гнева в моей душе. Особенно зная, что вы, юноша, принадлежите к тому самому народу, о котором в такой уничижительной форме высказался сей бумагомарака. Мне даже пришлось перевести на себя разговор, потому что я подозревал, что заставить его замолчать можно только ударом по голове, причем достаточно сильным, а вокруг слишком много свидетелей…
— Я благодарен вам за это. Еще немного и я бы не сдержался. Но как вы… Да оставьте вы этот чайник! На этом крошечном огоньке он буде закипать до утра!
— Вот тут вы и неправы, юноша. Это не простая горелка, а эфиристическая, и наш чайник вскипит на ней в считанные минуты. И оставить я его не могу…
Реллим что-то подкрутил сбоку спиртовки, чем-то пощелкал. Огонек, не меняя размеров, поменял цвет с голубого на зеленый, красный, а потом обратно на голубой, но более темного оттенка, почти синий.
— … потому что вам просто-напросто необходимо выпить отвар трав. Иначе вы не уснете, а если и уснете, то не выспитесь. Так что не вмешивайтесь и вкушайте плоды технического прогресса.
Чайник начал тихонько шуметь.
— А пока… У вас ведь есть еще вопросы ко мне?
— Как вы поняли, что я собираюсь… То, что собираюсь?
— Убить лессца? Учитесь называть вещи своими именами, юноша. Недомолвки, намеки и иносказания рано или поздно приведут нашу цивилизацию в пропасть. Все очень просто — у меня есть глаза, чтобы видеть…
— И мозг, чтобы понимать, это я уже слышал.
— Дослушивать мысль до конца, вместо того, чтобы ее додумывать за собеседника, вам тоже нужно научиться. Я хотел сказать, что и у вас тоже есть глаза, и в них горела такая неприкрытая ярость, что я бы сильно удивился, если бы Чезаре дожил до утра. Ну и потом — таинственно исчезнувший нож, то, с каким вниманием вы рассматривали замок в двери нашей каюты… Вы провели хотя бы минимальную подготовку, должен выказать вам свое уважение. Конечно, упустили из виду несколько серьезных вещей, которые, несомненно, привели бы вас к провалу, но, тем не менее — вы хотя бы пытались подготовиться.
— Каких вещей? — недовольно пробурчал Цайт, считавший, что он очень даже хорошо подготовился.
Доктор Реллим извлек из чемодана и со щелчком разложил странную конструкцию из металлических прутьев, похожую на решетчатый конус. Прутья конуса были прихотливо изогнуты, создавая какой-то странный узор, в нескольких точках пересечения прутьев были прикреплены то ли камушки, то ли еще какие небольшие предметы.
— А вот и самое главное. Эфиристическая ловушка. Материал и форма этого футляра подобраны таким образом, чтобы заворачивать токи эфира в направлении, которое придает чаю особые свойства… — доктор поставил конус поверх гудящего чайника и подмигнул Цайту, — ну, возможно, набор трав, собранный мною еще на родине, тоже оказывает небольшое воздействие… Ошибки же, допущенные вами… Ну, например, то, что вы не обратили внимание на других пассажиров парохода.
— При чем здесь другие пассажиры?
— При том, что одним из них является некто Рауль Римус.
Цайт даже подпрыгнул на скрипнувшей койке. Рауль Римус, знаменитый брумосский детектив? Здесь, на пароходе⁈ Но ведь… Юноша неожиданно понял, что доктор избавил его от неприятной участи пойманного с поличным преступника. Нет, конечно, существовала некая вероятность того, что сыщик не заинтересуется убийством, случившимся прямо у него под носом… И еще более маленькая вероятность, что он не сумеет раскрыть это дело… Но Цайт не поставил бы на то не только последний грош, но даже конское яблоко.
