Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Долго нам тут ещё куковать, не сказали?

Митя скривился.

— А сам как думаешь?

— Никак не думаю, — буркнул я и двинулся прочь, но в одиночестве оставался недолго.

Фактически — нисколько не оставался. Шагов на пять отошёл только, как меня окликнули:

— Пётр, дорогой! Какая встреча!

Я повернулся и через силу улыбнулся.

— Здравствуйте, Альберт Павлович!

Мой институтский куратор повернулся к священнику, с которым беседовал до того, и заявил:

— Отец Сергий, а этот молодой человек — наглядный пример того, как война меняет людей. Уверен, прежде ему и в голову бы не пришло заглянуть в храм божий!

Я немного даже смутился.

— Чего это не пришло бы? И раньше ходил…

Мягкое округлое лицо куратора расплылось в довольной улыбке.

— Раньше — это с бабушкой?

— Ну-ну, Альберт, не наседай так на отрока! — вступился за меня священник и вдруг спросил: — Не бывает атеистов в окопах под огнём?

Я молча кивнул. Именно так. И молитва там у всех проще некуда: «Только не меня! Господи боже мой, только бы не меня!» Я прекрасно помнил её. И помнил, как стоял в строю военнопленных. Я ничего не забыл. И не забуду. Никогда!

— Отче, а давай я всё же тебя подвезу! — резко сменил Альберт Павлович тему разговора. — Право слово, это не сложно.

— Брось меня опекать, Альберт! — потребовал священник. — Не смей! Всё в руках божьих!

Глаза моего куратора чуть сузились, а лицо стало самую малость жёстче, но никак больше раздражения он не выказал и развёл руками.

— Как скажешь! И хоть не в моих принципах приставать с просьбами личного характера, но будь добр, побеседуй с сим отроком. Его душевное здоровье внушает мне серьёзные опасения, а сам он слишком горд, чтобы согласиться на беседу с психологом. К тому же вам по пути.

— В самом деле по пути? — улыбнулся отец Сергий, огладив бороду, короткую и аккуратно подстриженную. — Отрок, сознавайся, ты где проживаешь? В студгородке, небось?

Моё дежурство было в самом разгаре, но поручение Альберта Павловича обладало в моей табели о рангах куда более высоким приоритетом, и я не стал ломать ему игру, сказал:

— Живу я в городе, на пару с товарищем квартиру снимаю. Но даже если нам не по пути, лучше крюк сделаю, чем Альберт Павлович к психологу направление выпишет. С него станется.

— Выпишу-выпишу, — с улыбкой пообещал куратор. — От студентов с расшатанными нервами одни сплошные неприятности и падение показателей успеваемости.

— Идём, отрок, — усмехнулся в бороду священник. — Попробую избавить тебя от визита к мозгоправу.

Мы двинулись к воротам, и уже за калиткой Альберт Павлович вдруг спросил:

— Так ты придёшь? Что мне Михаилу передать? Он сильно…

Отец Сергий выставил перед собой руку.

— Ноги моей в вашем вертепе не будет! — заявил он. — Так всем и передай! Мои отношения с Горицветом — это мои отношения! Нечего сюда политику приплетать!

Альберт Павлович досадливо махнул рукой и направился к припаркованному чуть поодаль автомобилю, а мы с отцом Сергием зашагали прочь от трамвайного кольца, и скажу честно — мне как-то разом стало не по себе. Очень-очень не по себе. Идём — и все взглядами провожают, все пялятся. И по-доброму мало кто смотрит, всё больше злость и раздражение в глазах читаются. Да оно и немудрено: пусть церковь крестовый поход против операторов покуда и не провозгласила, но запрет проходить инициацию — это как спичка, поднесённая к запальному отверстию. Вот-вот жахнет. И как водится, в самый неожиданный момент. Возможно даже прямо здесь и сейчас.

Вот же Альберт Павлович молодец! Втравил в неприятности!

И чего ради, спрашивается, а?

На теорию контрдиверсионных мероприятий в моём расписании приходилась лишь одна пара в неделю, а организацию личной охраны я изучал лишь в контексте ликвидации чужих подопечных, вот и ощутил себя откровенно не своей тарелке. Шагал рядом с отцом Сергием, кидая настороженные взгляды по сторонам, и боролся с искушением загодя набрать потенциал.

Нельзя, нельзя, нельзя!

Если отвлекусь и хоть на миг утрачу самоконтроль, активное излучение Эпицентра такие деструктивные колебания породит, что замучаюсь потом от девиаций избавляться. Лучше уж не рисковать лишний раз, тем более что царивший в душе раздрай не помешал приметить неспешно покативший за нами легковой автомобиль неброской серой расцветки.

Отец Сергий перехватил мой взгляд и усмехнулся:

— И никак-то от этих иродов не избавиться! Будто помимо небесного ангела-хранителя в земных надобность имеется!

Мне бы после этого замечания успокоиться, а я пуще прежнего разволновался. Что в Новинске горячих голов хватает — это и до того прекрасно осознавал, но раз уж оперов отправили пасти священника, угроза точно была сочтена реальной. Да и Альберт Павлович не из тех, кто на пустом месте панику разводит. Нехорошо это, совсем-совсем нехорошо.

И дальше я уж сомневаться не стал, обратился к сверхсиле. Втянул сущие крохи энергии — не более сотни килоджоулей и не позволил им разойтись по организму, вместо этого до предела сконцентрировал в районе солнечного сплетения, ещё и дополнительно экранировал от внешнего фона. Пришлось поднапрячься, зато вновь уверенность в собственных силах ощутил, успокоился.

Впрочем, шли и шли. Никто не кидался на отца Сергия с кулаками, никто даже слова ему худого не сказал. Недобрыми взглядами всё и ограничивалось.

Площадь давно осталась позади, шагали мы теперь по тихим узеньким улочкам, шагали и беседы беседовали. Отец Сергий преимущественно затрагивал отстранённые темы, не давил, ни в чём не убеждал и не проповедовал. Хорошо пообщались, душевно. Вроде бы и ни о чём серьёзном не говорили, а на душе легче стало. Словно недобрая маета отступила, о которой и не подозревал до того вовсе, а квартала через три подумалось, что к такому священнику можно даже на исповедь прийти.

Вот это чувство внезапной симпатии и заставило насторожиться. Враз пробила испарина, начал вспоминать, не сболтнул ли чего лишнего. Но нет — не сболтнул. Опять же я почти абсолют, ментально продавить меня вот так на ходу, без предварительной медикаментозной обработки не выйдет.

Поддерживать беседу и продолжать контролировать обстановку с учётом возникших подозрений стало несравненно сложнее, впрочем — и не пришлось. Мы миновали очередной квартал дореволюционной застройки и вышли к частному сектору, только здесь в отличие от посёлка у энергетического училища за высокими дощатыми оградами прятались куда как более основательные и солидные особняки. Автомобиль с оперативниками, не став следовать за нами, остановился на углу, а когда отец Сергий свернул к воротам добротного бревенчатого дома с мансардой, я и сам решил откланяться, но не тут-то было.

— Заходи, чаем напою, — предложил священник. — Домашних я в Зимск отослал, не с кем вечерничать, не помешаешь.

— Не голоден, — попытался отвертеться я и вновь безуспешно.

— Видел я, каким взглядом ты на витрину булочной смотрел! — рассмеялся отец Сергий. — С утра, поди, не ел?

— Как-то так…

— Наживёшь язву к двадцати годам, куда такое годится? Только не взыщи, угощать стану постным. — Священник отпер калитку и предупредил: — Пса не бойся, он на цепи, не дотянется. — Шагнул во двор и повысил голос: — Трезор, свои!

В ответ — тишина, ни собака не гавкнула, ни железо не лязгнуло. Это как так?

Я спешно скользнул за отцом Сергием, попутно обратился к внутреннему потенциалу. Уделил оперированию сверхсилой лишь самый краткий миг, но хватило и этого. Упустил движение в тени дровяного сарая и первым ударить не успел, среагировал уже только на неяркую вспышку.

Заученным движением качнулся в сторону, и тут же едва слышно хлопнуло, рядом с головой прогудело, я шатнулся обратно, шагнул вперёд и вбок, ломая траекторию движения, сбивая прицел стрелку. Действовать начал чисто машинально, на одних только рефлексах, потом лишь мелькнуло озарение, что стреляют не в меня, что нужно прикрыть человека за спиной!