Саймон Спуриэр - Повелитель Ночи
— Он рассказал о закованном в броню воине, дознаватель. Ему показалось, что это существо… Как же он там точно выразился?.. Живое богохульство, вот как!
Что-то похожее на чувство триумфа зашевелилось в животе Миты.
— И… что с того, милорд?
— А что вы скажете об этом, дознаватель?
Мита глянула на Вариитенса, ища признаки подвоха. Но тот, с выражением детской невинности на лице, упорно смотрел на носки ботинок. Из его рта на пол тянулась длинная ниточка слюны, словно дамоклов меч, разрубающий ее крохотный кусочек победы. Сердце Миты замерло.
— Как вы можете заметить, — добавил Каустус, прежде чем она смогла ответить,— этот добрый сержант потребовал некоторою успокоения. Он был слишком многоречив, бедное животное…
— Он под действием наркотика?
Глаза Каустуса замерцали в узких щелях маски.
— Не совсем. Мы подумали, что лучше всего очистить его разум, его и выжившего пилота-водителя, используя… — инквизитор задумчиво помахал рукой, — используя постоянный метод.
Лоботомия. С какой безнаказанностью инквизитор мог стирать любые мысли и воспоминания человека!
— Это станет и моей судьбой, милорд? — нахмурилась Мита, стараясь подавить растущую злость. — И Винта? Наши умы разложат на кусочки лишь потому, что вы боитесь поверить правде?
На миг воцарилась тишина.
Каустус рванулся с места быстрее, чем мог заметить глаз Миты, она услышала лишь свист воздуха и увидела, как пол рванулся прямо на нее. Щеку обжигала боль Когда разноцветные круги перестали плавать у нее перед глазами, Мита поняла, что инквизитор стоит над ней и что он только что ее ударил.
Слишком много для собранного и хладнокровного инквизитора Каустуса.
— Ваша дерзость закончится здесь, дознаватель, — произнес Каустас, переводя дух. — И если я пожелаю, я могу применить и более страшные методы, чем простая лоботомия. Это — ваше последнее предупреждение.
— Но… почему?..
— Почему я стер память у сержанта и водителя? Включите же мозг, дитя! Если то, что они говорят и что подтверждаете вы, — правда, то заражение уже произошло!
— Значит, вы мне верите…
— Я не допущу паники или распространения слухов, ясно? Это ограниченные повреждения, дознаватель. Будьте счастливы, что я считаю вас способной сохранить тайну. — Каустус вернулся на свое место и уже спокойно добавил: — И да, я вам верю.
Мита, шатаясь, встала, у нее кружилась голова. Такие нетипичные для инквизитора поступки вызвали хор удивленных мыслей свиты, потому девушка постаралась приглушить псионический шум.
— Значит, так. — Каустус вновь задумчиво переплел пальцы. — Скажите мне, какой из видов разложения так упорно отвлекает меня от Святой Работы? — Скука в его голосе была явно наигранной. — Культ Темных Сил? Может быть, мутанты и животные? Или развращенные аристократы, которые ради острых ощущений убивают в подулье? Инквизитор скрестил руки на гру-ди— — Говорите, дитя. Я должен узнать имя организатора этого… беспорядка.
Мита Эшин распрямила плечи:
— Это предатель-космодесантник, милорд. Зал загудел.
Свита разразилась фонтаном молитвенных возгласов и комментариев. Преобладали гнев и недоверие.
Каустус оставался недвижим, только Мита, внимательно наблюдавшая за его реакцией, заметила, как побелели суставы пальцев и как напряглась спина.
Глаза инквизитора пожирали ее.
— Это невозможно! — Командующий Ородай стал первым, кто облек общую ярость в слова.
Он поднялся и гневно выставил палец. Яд его голоса поразил даже Миту.
— Я не собираюсь это слушать! — начал бушевать он, размахивая руками. — Никакой дерьмовый демон варпа никогда не появлялся в моем городе, поэтому я не верю бредням ненормальной ведьмы, которая…
— Это был не демон! — прервала его Мита, повышая голос. — Это космодесантник, глупец вы этакий! Один из наших собственных, только отринувший свет! И он в сотни раз хитрей, чем любой демон!
— Это невыносимо! — прорычал Ородай, повернувшись к Каустусу и горя лихорадочным румянцем. — Мы что, должны слушать эту ересь весь день?! А ты, невоспитанная девчонка, заткнись, пока я сам не заткнул тебя!
Ородай схватился за кобуру. Сердце Миты подпрыгнуло.
В тумане ее сверхчувств разум Ородая с стал черно-красным, помеченным отвратительным знаком смертельного намерения. Мита отшатнулась, вскинув руки. Ее глаза следили за каждым миллиметром движения кисти командующего, видели каждый сантиметр медленного подъема оружия, словно ведя финальный отсчет перед вечной тьмой ночи.
— Осторожнее, Ородай.
Голос, казалось, пришел издалека. Мита ощутила, как смерть прошла мимо, но, видимо, миновала вечность, прежде чем она смогла отвести взгляд от оружия Ородая и сфокусироваться на острие меча, плотно прижатом к шее командующего.
— Неблагоразумно оспаривать приказы инквизитора, — устало сказал Каустус, — или угрожать его свите.
Мита понятия не имела, когда он успел выхватить клинок.
— Я… Я… — Ородая разрывало между яростью и самосохранением, гневом и страхом — все это ясно плаваю на поверхности его мыслей.
Мита позволила себе крошечную усмешку, наслаждаясь его противоречиями.
— Нельзя принимать на веру доказательства мутанта, — произнес командующий максимально спокойным тоном. Меч не дрогнул. — Наверняка она в союзе с любой заразой, которую сама же и «раскрыла», клянусь Троном!
— Голословное обвинение, — возразил Каустус. Лезвие осталось недвижимым.
Ородай, следивший за инквизитором поверх клинка, нервно облизнул губы и вдруг осел, словно из него выпустили воздух.
— Она принесла гнев Инквизиции в мой мир… — прошептал он почти жалобно.
~ А-а… — Каустус со смешком вложил меч в ножны. — Вот теперь все стало ясно. — В его голосе сквозило удовольствие. — Ваши возражения, Ородай, выдают в вас больший страх передо мной, чем перед призраком, который обнаружил мой дознаватель.
Командующий сжался, намереваясь сохранить столько достоинства, сколько у него оставалось, хотя там было мало драгоценного для спасения.
— Репутация вашей организации не нуждается в подтверждении,— выдохнул Ородай, ощупывая шею, словно в поисках следов, оставленных лезвием. — Я слышал истории… Миры, которые были подвергнуты бомбардировке вирусными бомбами на основании одного-единственного слуха. Целые города, уничтоженные из страха перед одним еретиком. — Ородай поджал губы. — Я не могу доверить судьбу города слову… — Он посмотрел в сторону Миты, подбирая наиболее оскорбительное ругательство, но, так ничего и не найдя, выпалил: — Слову этого существа!
— Такого, — произнес Каустус, наслаждаясь каждым моментом, — и не будет.
В то же мгновение свита захихикала, радуясь представлению. Ородай спрятал свое оружие, успокоенный, что все насмехаются над мутантом-псайкером, несчастным дознавателем.
Мита склонила голову и подумала: в общем бездушии лежит понимание — ее собственный урок, который она повторяла снова и снова. — Император любит меня. Император любит меня. Император любит меня.
Горькое понимание.
Она призналась себе, что презирает их всех, от первого до последнего.
— Значит, мне все же не поверили, — сказала Мита, прилагая все усилия, чтоб не рассмеяться.
Каустус вновь уселся и безмятежно взмахнул рукой.
— Избавьте меня от демонстрации уязвленной гордости, — сказал он. — Я уже сказал, что верю вам. Нечто обрело свободу в подулье — и его надо поставить на колени. В этом нет никакой сложности. — Инквизитор ожег ее резким взглядом. — Чем бы это нечто не являлось!
— Милорд! Но я узнала герб предателя! — Мита теперь была уже готова расплакаться. — Клыкастый череп, взметнувший кожистые крылья, на поле, украшенном молнией!
Каустус даже не пошевелился.
— Знак Повелителей Ночи! — заорала она, разъяренная его спокойствием. — Я не могла спутать! Я изучала Инсингниум Траторис! И изучала прилежно, могу заверить…
— Ваше обучение не принесло плодов, дознаватель. Если чтение древних записей является единственным доказательством вашей мудрости, подозреваю, вы недолго будете состоять в моей свите.
Толпа разразилась хохотом, обжигая Миту позором и ненавистью.
— Милорд… — почти умоляла девушка. — Вы должны мне поверить…
— Дитя, — скептически сказал Каустус и расправил складку на одежде, — если там скрывается еретик-космодесантник, как вы и утверждаете, как вышло, что вы — простой дознаватель — смогли остаться живой?
Мита раскрыла рот.
И немедленно его захлопнула.
По правде сказать, она сама плохо понимала, как такое случилось. Она ударила монстра импульсом пси-онической энергии, не подготовившись, панически, без шансов на успех. Было похоже, что Повелитель Ночи сам оказался неподготовленным к такому удару, не поддерживал псионическую защиту или не осознавал, что такая вещь вообще существует. Его разум походил на разум ребенка, меньше всего на свете ожидающего встречи с псайкером.
