Бен Каунтер - Чаша Скорби
— Что это за мир? — Тетуракт указал паучьим пальцем на заинтересовавший его изумруд.
— Юменикс, — ответил Карендин, шипя и брызжа слюной. — Он почти пал. Говорят, что губернатор уже погиб. Арбитры потерпели поражение. Ни один корабль не покидал планеты уже много недель. В крови и гное захлебнулся миллиард ее обитателей.
— Значит, туда я и отправлюсь в следующий раз, — сказал Тетуракт. — Мне нужен этот мир, и как можно скорее.
— Спаситель, даже если вы отправитесь прямо сейчас, планета созреет ко времени вашего прибытия. Если прикажете, я незамедлительно распоряжусь приготовить ваш флагманский корабль.
— Приказываю. — Тетуракт снова откинулся на подушки паланкина. — Наша империя растет, полковник. Как и болезни, наши миры многочисленны. Ты осознаешь, насколько мы заразны?
— Так точно, спаситель! — прошипел Карендин, и его поддержал одобрительный шепот столпившихся в тени пилигримов. — Мы распространяемся среди звезд, как сама чума!
— Двор должен быть готов к отлету в течение суток, — сказал Тетуракт, теряя интерес к льстивым словам полковника.
Юменикс. Идеально подходящий для захвата мир-улей, битком набитый зараженными полчищами, готовыми восстать и преклониться перед ним, как только им будет обещано освобождение. Это действительно замечательный мир, который станет прославлять его как спасителя и погибнет, считая его богом.
Сестре Беренисе Эскарион исполнилось шестьдесят три года. Пятьдесят три из них она прожила, пройдя рукоположение и став дочерью Императора. Ее тело было перестроено, а разум очищен упорным трудом и смирением, чтобы она смогла стать солдатом церкви Императора. Ее забрали из Схола Прогениум, где воспитывались сироты имперских служащих, и отдали в руки проповедников и исповедников Адептус Министорум. Там ее сознание наполнили откровениями Императора, но она не испугалась. Она узнала истории об измене и безверии, открывающих двери греха и совращения, но не предалась отчаянию.
Исповедники, грозившие адскими муками, не смогли довести девочку до слез. Слова проповедников вдохновляли ее, но не страшили. Ее сила воли оказалась достаточно высока, чтобы ввести Беренису в ряды Сестер Битвы, а во время ученичества в Ордерс Фамулус она проявила также значительную физическую подготовку и рвение, чтобы присоединиться к Ордерс Милитант.
Вера никогда не оставляла ее. Никогда, хотя ей и приходилось сражаться по всей Галактике, следуя за стягом с эбеновой чашей от аббатства на самой Терре до края владений Империума. Позднее ей довелось выследить и убить принца-демона Парменида Яростного, и именно тогда впервые пришлось действовать в ненадежном союзе между Сестрами Битвы и Инквизицией. Эскарион пользовалась репутацией одной из немногих, кто способен был разобраться во всех хитросплетениях отношений между церковью и представителями Инквизиции, не теряя при этом из виду изначального врага — Хаос, тьму, с которой по-прежнему одной силой своего духа сражался Император. Поэтому когда инквизитор Таддеуш запросил поддержки Сестер Битвы из Ордерс Милитант, именно Эскарион и приказали этим заняться.
Канонесса Тасмандер предлагала сестре Эскарион возглавить эбеновую чашу, но Берениса отказалась от принятия чина канонессы. Она сражалась всю жизнь и была уже слишком стара, чтобы изменить своим привычкам и отказаться от битвы. Только так она могла подтвердить, что ее вера — это не просто набор пустых слов. Именно благодаря этой вере она и стала Сестрой, именно благодаря ей смогла уничтожить Парменида и бесчисленное количество прочих врагов Человечества. И именно этой вере предстояло пройти тяжелое испытание в глубинах Юменикса.
Юменикс. Если свет Императора и мог оставить планету, то примерно так это и должно было выглядеть. Берениса еще никогда не видела мира, столь всецело расставшегося с надеждой, хотя ей доводилось встречаться с весьма жуткими вещами. Юменикс стал мрачной иллюстрацией того, что происходит, когда люди утрачивают веру.
Эскарион смотрела, как дознаватель Шен в своей массивной бронзовой кирасе, утратившей блеск после недельного блуждания в грязи и ужасе улья Квинтус, осторожно спускается по крутой лестнице, ведущей к еще более глубоким слоям города. Благодаря геотермальным выходам здесь стояла адская жара. Все вокруг источало зловоние. На поверхности сестра Эскарион и ее отряд видели горы разлагающихся тел, и казалось, вся планета пропиталась исходящим от них чумным смрадом — сладковатым и тошнотворным запахом гниения и скверны.
И здесь, внизу, жара делала все только хуже. Несколько дней дознаватель Шен и Сестры Битвы продвигались в глубины улья и уже находились в нескольких десятках уровней от поверхности, приближаясь к, возможно, последнему из институтов Империума в улье Квинтус. Арбитрес и замок губернатора пали, кафедральный собор стоял обгоревшим остовом, ну а офисы Администратума и вовсе погибли первыми, когда началось безумие. Последним предполагаемым оплотом сопротивления был геологический аванпост Адептус Механикус, расположенный на нижних этажах улья. Также это было последнее место, где могли подтвердить сообщение о бегстве Испивающих Души.
Это началось несколько недель назад. Инквизитор Таддеуш постарался отреагировать на новости как можно скорее, но доверил настоящее расследование дознавателю, в то время как сам продолжил осматривать «Сломанный хребет» и руины Дома Йенассис. И Шен, и Эскарион практически не надеялись найти в улье Квинтус кого бы то ни было живым — во всяком случае в привычном смысле этого слова.
Архитектура на этой глубине становилась грубой и искаженной: раздавленные, неопознаваемые останки поселений, над которыми был возведен улей Квинтус. По стенам стекала грязная влага, просачивавшаяся через сотни охваченных разложением этажей. Оборванные энергетические кабели свешивались в сыром тумане. Чумные крысы, размером с армейских собак, суетились среди перекрученного металла. Постанывание опор обреченного города иногда заглушалось криками еще одной угасающей жизни… очередной из нескольких миллиардов, поглощенных кошмаром Юменикса.
Коридор стал уходить вниз, а потолок — резко подниматься. Шен извлек из кобуры инферно-пистолет и двинулся к повороту, поскрипывая сапогами своей панцирной брони по корке кристаллизовавшейся грязи на полу. Сестра Эскарион отправилась следом с болтером в руках, так же как и Серафимы, избранные ей для этого задания. Одна из них, сестра Миксу, служила вместе с Беренисой уже десять лет. Остальных направили их собственные Ордена, но все они были вооружены привычными Серафимам спаренными болтерными пистолетами.
Шен свернул за угол. Коридор раскрылся в пещеру с неровными стенами, словно оставленную бомбой, разорвавшейся в лабиринте нижних уровней. В выбоинах пола скопилась вода, а из разорванных труб наверху струился белесый пар.
— Должно быть, усиливается геотермальная активность, — произнес Шен, выискивая цели. Его инферно-пистолет относился к крайне редкой разновидности оружия, мощь мелтагана умещалась в относительно маленьком корпусе. На небольшом расстоянии он мог пробить все, что угодно. — Без должного обслуживания весь этот улей скоро может взорваться.
Сестра Миксу указала на стилизованное изображение металлического черепа с квадратными зубами, чья кривая ухмылка проступала на груде покореженного металла.
— Знак Механикус. Похоже, мы уже близко, сестра.
— Движение! — прокричала одна из Серафимов.
Эскарион обернулась и увидела, как сестра открывает огонь по теням. Шен проследил за ее прицелом и выстрелил болт сверхраскаленной материи, озарившей на краткий миг уродливые гуманоидные тела, столпившиеся во мраке.
Их враги не были бандитами, поскольку даже не пытались грабить. Казалось, будто они набрасываются на все живое только ради наслаждения убийством. Эти волочащие ноги создания представляли собой остатки обитателей глубин улья, превращенных чумой в ходячие трупы. И теперь они, в течение всего адского путешествия по подземельям улья Квинтус, наступали на пятки Шену и Серафимам.
Благодаря кратковременной вспышке света Эскарион успела насчитать более пятидесяти созданий. Инферно-пистолет испепелил троих, а болтер проложил кровавую просеку, уничтожив еще нескольких.
— Отступаем! — прокричала Эскарион, собирая вокруг себя сестер и присоединяя мощь своего болтерного пистолета к их огню.
Отродья улья окружили их, спрыгивая с неровных стен, бормоча мантры смерти. Берениса видела отслаивающуюся кожу и слезящиеся белесые глаза, безвольно отвисшие челюсти и скрюченные, почерневшие пальцы, сжимавшие грубые дубинки и мечи.
Если и требовалось доказательство, что Юменикс был проклят Хаосом, то это было оно. Болезнь, которая не только убивала, но и обращала тела своих жертв в безмозглых хищников, охотящихся на выживших.
