Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды
— Почему? Почему они в нас вцепились? — вырвался вслух не дающий покоя вопрос.
— Потому что им нужны «кролики» для экспериментов. Они забирают военнопленных с конфликта Шарман, объявляя их убитыми, а тут еще и мы выскочили — бесхозные, потерянные. От отправки на «базу» нас спасло то, что они узнали обо мне и о вас — не стали пускать в расход столь ценный материал. Этот придурок, Хунэ, решил повести собственную игру. Идиот.
Хунэ — Белый Богомол… И вправду, придурок, убитый своим подчиненным.
— Может ты знаешь для каких экспериментов им потребовался материал?
— Может и знаю… Вроде бы — киберсращивание.
Еще одна страшилка — машины с остатками человека, кибер-органическое оружие. Ничего, выживем — разберемся.
Мы проторчали в той комнатушке более двух часов, когда Викен дала разрешение на выход. В посте-кнопке был всего лишь один легкий скафандр и тот под толсина, и как мне ни хотелось, чтобы его одела Викен, это было бесполезно, она в нем просто утонет. В коридорах было очень холодно и хоть система работала на всю, восстанавливая прежние параметры, ей потребуется еще час-полтора. Мы без эксцессов дошли к своим… Наше появление почему то восприняли как само собой разумеющееся, то ли люди успели поверить в успех пока выла сирена и за пределами их отсека все умирали, то ли они считают меня богом способным выкрутиться из абсолютно любой ситуации.
Когда мы вошли в главный пост, только трое смогли проигнорировать увиденное зрелище. Викен, капитан Тарасов и старпом — они просто проследовали к рабочим местам. Викен и Тарасов просто спихнули изуродованные трупы себе под ноги, старпом отпинал чуть в сторону и с показным комфортом уселся. Пока все это происходило, остальные пришли в себя и тоже начали рассаживаться — кто брезгливо, а кто спрятав эмоции, убирать, сбрасывать бывших хозяев с их мест.
Все включились в работу, наш корабль обнаружился неподалеку, внешне целый и невредимый. Мы отсоединили жилые «десантные» отсеки и пристыковали наш «сокол», на всё ушло более трех часов напряженной работы.
После мы легли на прежний курс к дальним вратам. После уборки трупов, часть людей перебралась на наш корабль, проверяя и восстанавливая его дееспособность. План был прост — идти с пристыкованным «Соколом» по хинской территории, уничтожая тяжелым оружием десантовоза всех, кто попадется нам на пути. Если врагов окажется слишком много, то оставить команду смертников на хинском корабле прикрывать наш отход на быстроходном «Соколе».
Девять часов мы выжимали все возможное из мощного, но тихоходного грузовика, которым по сути являлся хинский корабль. Людей на посту не хватало, ведь часть занималась «соколом», кое-кому приходилось даже скакать из кресла в кресло. Идя на предельной скорости, мы сканировали пространство в поисках засады или преследователей — никого. А вот и врата…
Думаю, не только у меня сердце сжалось от безотчетного страха и не перед мигом перехода, а перед неизвестностью и возможной «ошибкой» врат.
Но все обошлось, мы оказались там где и рассчитывали, десантовоз вновь набрал ход.
— Викторова! — раздраженный оклик капитана Тарасова, — Почему не…
Викен лежала откинувшись в кресле как будто спала, рука безвольно свешена, голова чуть откинута набок. Кошмарная маска глубоко запавших глаз в обрамлении синяков и буро-красная масса ниже…
Живые так не выглядят.
Холодная пустота медленно поднималась откуда-то изнутри, грозя затопить все.
— Таисию сюда! Живо! — слышится как бы в отдалении рык Тарасова.
Кто-то подходит и словно боясь, дотрагивается до ее шеи.
— Жива. Но пульс слабый.
Жива… Жива… Жива! Ярость заталкивает холодную пустоту в тот неизвестный угол, откуда та вылезла. Девчонка жива! Тарасов предлагал ей уйти, заменить ее у пульта, она отказалась! Сама виновата — героиню корчила. И вообще надо разобраться… Во многом надо разобраться.
Ярость прояснила голову, выстраивая план дальнейших действий.
Таисия унесла девчонку на грави-носилках, а я, закончив сверку наших координат сдал пост. Самый сложный отрезок пути позади, и хотя расслабляться еще рано, я вполне могу заняться своими делами.
Самарский, старый лис не терял времени зря, он не мог ничем помочь в управлении кораблем, а потому занялся своими прямыми обязанностями. Я нашел его в каюте Богомола.
— Что нашли? — коротко поинтересовался я.
— Насколько я могу судить, комендант безопасности Хунэ, если и доложил о вас, то по своей закрытой связи непосредственному руководителю и только ему. И теперь нам остается только молиться, чтобы этот… руководитель был из «голубей», а не из «ястребов».
— Да уж, — невесело отозвался я, — Если нас перехватят или даже просто растрезвонят, что держали в плену, пусть и недолго Полномочного Представителя Президента в нарушение всех конвенций — нам некуда будет деваться, придется устраивать демарши вплоть…
— До объявления войны, — грустно подхватил фразу Самарский, — Но хины завязли на Шарман, им сейчас не выгодна еще и война с нами. Так что у меня есть надежда, что нам дадут уйти, да и в дальнейшем ХИ сделает вид, что ничего не было. А мы ведь не будем предъявлять претензий, если все случившееся останется в тайне, не так ли?
— Не будем, конечно. Война с ХИ нам не нужна. Вы разобрались, почему они вообще нас схватили?
— Да… Этот корабль был тюрьмой для военнопленных и хинских штрафников, перевалочной базой. Их привозили из сектора Шарман и забирали в сектор Д-5637, именно там мы и обнаружили след.
— И направили все сканеры на него…
— Проскочив мимо хинской базы-лаборатории, — закончил мысль мой помощник.
— Мы не скрывали своего маршрута…
— И это тоже могло спровоцировать хинов на нападение — мало ли что мы успели вынюхать. А когда поняли что на борту Представитель, сначала растерялись, а потом Хунэ решил повести свою игру.
— Да. Есть информация о базе?
— Закрыта. Но дома ее вскроют. Александр Викторович, — у Самарского появилась профессиональная вкрадчивость в голосе, — мне надо знать, что произошло после того как вас забрали.
— Конечно надо, — хмыкнул я, — Я и сам хочу знать, ЧТО произошло… после того как меня забрали.
— То есть? — осторожно спросил Николай Николаевич, — Вы не помните?
— Ну, не настолько все плохо. Не переживайте. Вкратце дело было так. Богомол хотел какого-то заявления от меня, я не вслушивался готовясь к пыткам, но пытать начали Викен. Палач жег ее лицо кислотой и… в какой-то момент меня освободили. Палач парализовал Богомола, освободил меня, затем Викен; одел ее, дал мне одежду, сделал «ключи», ослепил полностью беза, впрыснул ему нео-нашатырь и оставил подыхать.
— Забавно, — задумчиво произнес Самарский.
— Вот именно. Палач называл Викен Хейсой. Закрыл ее собой от игл. А когда умирал, то была такая сцена, что слезами хоть залейся — классическая хинская драматургия: вспомнили и о гадании, и о том что в следующей жизни все будет хорошо, — эта фраза вышла злой и циничной.
— Я хочу знать о нем все, — приказал я, — Складывается впечатление, что палач действовал на эмоциях, но надо проверить, не действовал ли он по указке своего руководителя «голубя», вопреки «соколу» Хунэ.
Мой помощник задумчиво кивнул.
— Да, я выпотрошу базу с личными делами, ребята помогут взломать… Странно все это.
— Да уж, странно.
Оставив Самарского, я отправился на поиски Викен. Таисия, оказывается, оттранспортировала ее на «Сокол», в родные стены, так сказать. И то правильно, если хины не успели разграбить корабль, то у нас найдется все необходимое для оказания помощи в полном объеме.
Наша милая доктор колдовала в своей вотчине с азартом фанатика своего дела. Обычно при общении со мной она чуть смущалась — легкая влюбленность, но в этот раз не дала мне и рта раскрыть, попросив, чтобы я пришел через час. Несмотря на сильное желание узнать хоть что-нибудь, мешать ей я не рискнул и послушно покинул медотсек.
Чтобы убить время, я помог нашим в нудной, но необходимой тестировке систем корабля. Через два часа я вновь был в медотсеке, Таисия уже не возилась с образцами и реген-растворами, а сидела за пультом, значит можно отвлекать.
— Рассказывайте, — просто сказал я.
— Сильное нервное и физическое истощение послужили причиной глубокого обморока, — привычно начала она. — Кислотные ожоги на лице: повреждена кожная и мышечная ткань, но… все не так плохо, как кажется — двигательные нервы целы, сквозные раны невелики… «Заплатки» я поставила раститься. Так что думаю, месяца три-четыре и… все будет «совсем неплохо», а через год и следа не останется… Ну, если не делать глупостей, конечно. Тяжело ей будет с «баллоном» на лице первые недели две, но после пересадки и приживления «заплаток», ограничимся только пластырем.
