Сергей Демченко - Ангел
Глава IX
— Наагрэр Эгорс, у меня для Вас плохие вести… — неслышно вошедший тонх опустился неподалёку на колени и виновато склонил голову, нервно втягивая ноздрями спёртый воздух.
— Говори, Доленгран, мне уже трудно чем-либо испортить моё последнее «настроение».
Говоривший это слабо улыбнулся и открыл глаза.
Случайному наблюдателю показалось бы, что он спал. Или дремал после обеда. Однако ни то, ни другое не соответствовало бы действительности. Эгорс проживал себя наново. В мыслях своих и воспоминаниях. Словно отыскивая в прошедших периодах то, чем после его кончины мог бы гордиться или позориться род. Эгорс пытался сохранить бессмертие Имени. Для чего пролистывал память в поисках доблести и величия собственных дел. Если их будет достаточно, его Имя гордо переживёт ещё много поколений.
Накануне смерти тела тонхи не спят и почти не принимают пищу. Только воду. Отчего силы их тают ещё стремительнее. Организм сжигает себя в ускоренном режиме.
Старый крупный тонх полусидел недвижимым чучелом в постели, опираясь на подложенные под него со всех сторон подушки. Его скрипучий голос звучал сегодня уже более слабо, чем даже земную неделю назад. Глядя на эту развалину, никто бы не поверил, что каких-то два земных года назад это существо легко гнуло и вязало в узел толстостенные трубы. Теперь же его основным времяпрепровождением являлось чтение земных книг.
Одна из них, толстая и увесистая, лежала сейчас поверх прикрывавшего тонха одеяла. Вошедший бросил мимолётный взгляд на название. «Совсем разум покинул престарелого Наагрэр, раз он стал изучать религию дикарей», — лёгкое неодобрение промелькнуло в его мыслях.
Наагрэр, то есть Правитель, Властитель, Глава, если говорить земными категориями и понятиями, а на языке тонхов — Ведущий во тьме, находил довольно приятными, притягательными и удобными некоторые человеческие предметы, пищу и вещи. Они до некоторой степени даже вошли в ранее почти спартанский обиход «гостивших» здесь тонхов. В частности, мягкая надувная постель. И все эти связанные с нею принадлежности. Они до некоторой степени делали существование даже приятным. Однако не любовь к удобствам окончательно загнала его на это обустроенное, словно для больного короля, ложе.
Эгорс и в самом деле угасал.
Его жизнь подходила к концу, собираясь ставить на листе его бытия жирную точку. Как и большинство тонхов, не ведающих, через какое время им суждено отбыть в последний свой Путь, Наагрэр старел стремительно. Так уж неожиданно сложилось в их народе. Тонх мог прожить около трёхсот-четырёхсот лет, и начать постепенно сдавать. Чтобы лет через пятьдесят прийти к логическому концу. А мог остановиться буквально посреди кипящей на поле войны схватки, почувствовав, что в его тело только что «ударила молния старости». Словно электрический разряд, пронзающий плоть и по пути следования разрушающий все жизненно важные органы.
Такой тонх, отступив на шаг, поднимал скрещенные руки ко лбу, и его враг, приложив к «сердцу» секиру в знак уважения к внезапно «выпавшему» из боя и жизни противнику, отправлялся искать себе другого соперника на поле брани.
И тогда из полного сил бойца, превратившись за пару земных месяцев в дрожащий от немощи студень, тонх отправлялся к праотцам. Пройдя процесс от преждевременного старения до скоропостижной кончины.
Эта особенность жителей далёких звёзд, казалось, являлась своего рода данью природе за своё отменное здоровье и теперь уже весьма относительное долголетие.
Если верить их летописям, раньше подобного почти не случалось. Но в последние несколько десятков тысяч лет оно стало преследовать тонхов. Так случилось после того, когда они впервые убили Это…
Никто из них не знал, где и в какие именно годы тонху теперь может наступить на горло старость и сковать чело смерть.
В отличие от землян, имевших хотя бы приблизительный возрастной ориентир для возможности присмотреть себе место будущего упокоения, тонх мог превратиться в руины, даже будучи практически подростком. Такое, к счастью, бывало не часто, но всё-таки и это уже случалось. Раньше.
Теперь же это стало приобретать размах растущего к постоянству прогрессирования, чередующегося с периодами ремиссии, грозя перерасти в тенденцию. Периоды ремиссий, «отбрасывания» осложнений назад, когда казалось, что это была всего лишь некая временная вспышка проблемы, становились всё короче. И служили своего рода сигналом к тому, что генная структура и генофонд нации начинали давать сбой, меняться.
Тонхи впервые почувствовали, что начали вырождаться, как народ. Тысячелетия лишений, скитаний, кровосмешения, сражений и подавляющего волю нации страха давали о себе знать именно столь нелепым образом…
Это всё тоже было составляющей невесёлых размышлений Эгорса. Народ отчаянно нуждался в новом, постоянном Доме. Обрети они его, всё можно было бы преодолеть. Эта «планета» была хороша всем, вот только слегка смущало такое местное явление, как «зи-ма». Холод полюса страшнее, чем эта же «зима» на континентах. Но тоже не очень уютное для теплолюбивого народа явление. Ничего, тонхи сильны и живучи. Здесь в избытке воды, пищи. Почвы для её воспроизведения.
Если б им удалось здесь закрепиться… Уж к сезонам холодов этого Дома они бы как-нибудь приспособились…
Думая об этом, Правитель готовился умереть. Точно так же умер и его отец. Пришло время Эгорса. Родившийся в космосе и проведший почти шесть тысяч земных лет в ледовом плену полюса Земли, не знавший собственной Родины, он мог считаться, по идее, почти землянином. Однако сказать ему об этом значило смертельно обидеть.
Он жил и умирал, как тонх. Однако нужно отвлечься от своих старческих мыслей. Советник слишком долго ждёт его ответного слова. Это неприемлемо и унизительно даже для Верного.
— Доленгран, ты ведь пришёл сообщить мне, что погиб наш достойный Тик?
— Да, Ведущий во тьме. Он погиб вчера. «Застрелен», как сказал мне Гарпер. Что-то мощное, смертоносное пробило его славное тело и убило на месте. Это случилось в их лаборатории. Подробностей мне узнать не удалось, несмотря на все мои старания. Кроме него, там умер и врач дикарей. И тот, кто всюду сопровождал Тика. Этот умер жестоко и даже несуразно. Акомо, — кажется, его звали так, — не был особо близок к Тику. И тем не менее, он тоже мёртв. Превратился в кусок кровоточащего мяса и переломанных костей.
Нам сказали, что его сильно били. Мне так же говорили недавно, что на этом Доме есть оружие, способное убивать крупных зверей, пробивать этот дрянной местный металл. Его используют воины этого Дома в своих трусливых и смешных Битвах Слабых.
Но, тем не менее, из него, вероятно, можно так же убить и тонха. Примитивное оружие, которое Питер назвал «огнем стреляющим», чей принцип почему-то на деле основан не на применении самого огня, как может показаться. А на моментальном сжигании некоего вида топлива в полом и замкнутом твёрдом цилиндре. Гильзе. Так они её называют. Из неё вылетает другой твёрдый предмет, называемый «пулей». Будучи крупной, при наличии большого числа сухого топлива в цилиндре она, как они говорят, способна разогнаться до большой скорости и обрести силу, достаточную, чтобы пробить даже тело тонха. Кто убил этих людей и «застрелил» Тика, им пока выяснить не удалось.
Глава задумчиво пожевал запавшими щеками с остатками губ, словно пробуя ими состояние уже активно гниющих, непрерывно крошащихся костяных пластин и выступавших прямо из них обломков подобия клыков, в совокупности заменявших тонхам резцы и остальные зубы. Затем медленно и с хрипом теряющей чувствительность гортани произнёс:
— Любая Смерть земных низших, как и смерть тех и многих других варваров до этого, не станет для нас такой трагедией, как потеря такого умного и полезного тонха, каким был Тик. Какими были остальные Воины до него, остановившиеся на своём Пути здесь. Мы по-прежнему не знаем, отчего и как они умерли.
Те, кого земные называют врачами, обещали рассказать мне и остальным Высоким, что явилось истинной причиной гибели наших храбрых воинов. Возможно, это какая-то новая болезнь, упомянуть о которой земные дикари забыли или не пожелали… Кто их поймёт, варваров? Для этого я и дал Тику столь трудное для меня согласие на это «вскрытие». Потому как плохо, когда погибают на этой «планете» последние тонхи… Всему виной эти «врачи». А главный смутьян в этом деле — какой-то новый «врач», Роек, пусть его Путь закончится мучительным бесславием!
Однако нужно признать, что весьма скоро слухи о происходящих событиях проникнут в массы дикарей, и все они, живущие на этом Доме, всполошатся. Тогда наше присутствие здесь станет достоянием многих. И уже тогда нас ждут далеко не лучшие времена. Поэтому пусть уж лучше позором проникновения в Сокровенное покроются несколько мёртвых, чем покроются звёздной пылью пока ещё живые… На мне лежит и до конца моего Пути будет лежать тяжкое бремя этого решения. — Эгорс прикрыл ладонями виски.
