Евгений Горский - Некто Рвинский
– Думаю, что в будущем.
– Ржевский, а вам не кажется, что для сна это слишком реально.
Надо признаться, я ожидал на свой ответ более бурной реакции.
– У меня нет других вариантов.
– Хорошо, и что же нам, теперь делать?
– Ехать в поезде, – пожал я плечами.
– Да-а, – саркастически усмехнулась Капповина. – Ответ вполне достойный поручика Ржевского.
– А что, нас и здесь неплохо кормят, – сказал Иннокентий. – Однако надо отдохнуть, – прилёг он на постель.
Ирина Эдуардовна с жалостью посмотрела на него. Решив, что от нас всё равно толку мало, она отправилась на прогулку в соседний вагон, помахав на прощание ручкой.
У меня появилась мысль, вызванная естественными рефлексами, что неплохо было бы навестить уборную. Эта идея пришлась по душе и, недолго думая, я приступил к её осуществлению.
Возвращаясь, я заглянул в тамбур, где одиноко стоял мужчина средних лет. Обернувшись на звук открываемой двери, он спокойно скользнул по мне взглядом и равнодушно отвернулся.
Некоторое время, я в раздумьях стоял, не зная, как поступить.
– Закройте дверь, дует, – сказал мужчина, даже не посмотрев в мою сторону.
Я решился войти в тамбур. Мы стояли спиной друг к другу и смотрели в окна на быстро меняющиеся картины природы.
– Странная форма, – сказал мужчина после продолжительного молчания. – Откуда она у вас?
– Не знаю, – откровенно ответил я. – А какая разница?
Мужчина молчал, продолжая пристально смотреть в окно.
– Куда мы едем? – решил прервать я затянувшуюся паузу.
– Не знаю, – сказал мужчина. – А какая разница?
Снова молчание, сопровождаемое громким стуком колёс.
– Похоже, мы поняли, – сказал я.
– Похоже, – эхом откликнулся мужчина.
Мне казалось, что я говорю сам с собой. Слова уходили в окружающее пространство и возвращались бумерангом обратно. Повернувшись, я вышел из тамбура, и внимание привлекли два ноля, изображённые на дверях уборной.
– Интересно, – подумал я, – почему данный символ находится в таком месте. А может, это просто две буквы – обновление очищением. Здесь определённо, что-то есть.
Я продолжал задумчиво созерцать два загадочных овальных кружочка на дверях, почти вплотную приблизившись к ним. В следующий момент, я узнал, что это было.
– Ржевский!
В распахнувшейся двери я чуть не столкнулся носом с Ириной Эдуардовной.
– Что вы здесь делаете?
– Ищу выход, – честно говорю я, с невозмутимым видом смотря ей прямо в глаза.
Держась за ручку дверей, Капповина иронически усмехается.
– Вас можно поздравить с окончанием поисков, проходите, не стесняйтесь.
– Спасибо! В другой раз. Как ваши успехи?
– Ржевский, ваши намёки неуместны.
– Я имел в виду прогулку, – смущённо бормочу я.
Ирина Эдуардовна с подозрением смотрела на меня, пытаясь, видимо, разглядеть мою неискренность.
– Нормально, – нехотя сказала она после небольшой паузы. – Я познакомилась с двумя мужчинами, которые, в отличие от вас с Лиргицким, показали себя галантными кавалерами.
– Приставали? – уточнил я.
– Как это грубо, – недовольно поморщилась Капповина. – Они были весьма любезны и не скупились на комплименты. Конечно, за этим могло скрываться банальное желание удовлетворения инстинктов, но всё равно было приятно.
– Кричите караул, если что. Мы не в лесу, вокруг люди.
– Ржевский! – возмущённо воскликнула Ирина Эдуардовна. – Это они у меня будут кричать караул!
– Хорошо, – согласно кивнул я. – Так вы узнали что-нибудь?
– Я только поняла, что это проходящий поезд и конечных остановок никто не знает. Вы что-нибудь понимаете?
Я задумчиво смотрел на госпожу Капповину, пытаясь изобразить на лице сложный мыслительный процесс.
– Вероятно, поезд идёт по кругу, – высказал я предположение.
– Когда такое было? И что, теперь так и будем вечно ездить? – удивилась Ирина Эдуардовна. – Отличная перспектива.
– Вам виднее, – тихо бормочу я.
– Разумеется, – покидает уборную Капповина. – Не смею вас больше задерживать, Ржевский. Проходите, здесь отличное место для философских трудов.
Бросив на меня прощальный взгляд, преисполненный сарказма, Ирина Эдуардовна бодро скрылась в соседнем вагоне.
Какое-то время я задумчиво стоял, пытаясь вспомнить ускользающую мысль, но что-то не давало мне этого сделать. Философия сейчас была не актуальна, поэтому я спокойно закрыл дверь уборной с загадочными нулями.
А за окном по-прежнему шёл дождь, и сильный ветер настойчиво мотал поникшие от сырости деревья. Я видел, как изгибается длинной змеёй состав поезда на поворотах, напоминая игрушечную железную дорогу. Такая игра была у меня в детстве. Там было круговое движение, а в миниатюрных вагончиках выглядывали разукрашенные весёлые лица.
Представление о себе, как о любопытной кукле, немало позабавило, однако, резкий толчок поезда, бросивший меня на стекло, моментально снял все вопросы на эту тему. Мой многострадальный нос недвусмысленно дал понять, что к манекену он никакого отношения не имеет. Я огорчённо потёр ноющую от боли переносицу.
– Может, это нечто кармическое?
– Ну да, – иронически отозвался внутренний голос. – Только этого нам и не хватало.
Я продолжал смотреть на залитый дождём лесной массив, когда услышал, как отворилась дверь, ведущая в тамбур.
– Простите, – послышался сзади чей-то голос с лёгкой хрипотцой.
Медленно повернувшись, я увидел перед собой молодого мужчину в одежде, характерной для тридцатых годов прошлого столетия: лёгкие парусиновые туфли сочетались с просторными брюками, светлая рубашка из хлопка свободно сидела на худощавой фигуре, а на голове красовалась фетровая шляпа с широкими полями. В руке мужчина держал небольшой чемоданчик.
– Простите, – неуверенно повторил он. – Вы эмигрант?
Взгляд у мужчины был растерянный, словно его чем-то напугали.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Скорее, пограничник.
Мужчина озадаченно почесал затылок, сдвинув шляпу на высокий лоб с большими залысинами.
– Эмигранты всегда находятся по разную сторону границы, – пояснил я свою мысль. – В отличие от них, пограничник живёт на границе двух миров.
Теперь, к испугу явственно добавилось недоумение, делая выражение лица мужчины довольно забавным.
– Ну и, как дела на границе? – осторожно осведомился он. – Неужели вернулись к старой форме?
– Какая разница, – равнодушно сказал я. – Сейчас актуальна индивидуальная работа, поэтому каждый выбирает ту форму, которая ему по душе.
– Невероятно! – выдохнул мужчина, отправив шляпу на затылок. – Чем же они там занимаются?
– Бродят по границе, ищут щель между мирами.
Мужчина смотрел на меня широко открытыми глазами.
– Зачем?
– Не знаю, – глубокомысленно ответил я.
Мужчина окончательно снял шляпу и, теперь стоял, озадаченно разглядывая меня.
– Извините, я немного растерялся, – мужчина стал обмахиваться шляпой, как веером. – Вы не подскажите мне, где я?
– В тринадцатом вагоне.
– Это я знаю, но мне непонятно, где я?
– Нигде, – пожал я плечами.
Мужчина перестал обмахиваться и смотрел на меня с явным подозрением.
– Вы точно не эмигрант? Среди них есть пограничники.
Он замолчал на мгновение.
– И всё же я не понимаю, как я здесь очутился? Ума не приложу. Выпил на вокзале кружечку пива и задремал на лавочке. Просыпаюсь в поезде, где люди странно одеты и не знают, что это за маршрут. А ведь мне завтра на работу, я бухгалтер в жилкомхозе.
Мужчина открыл чемоданчик и, вытащив большие деревянные счёты с огромными костяшками, принялся перебирать картонные папки.
– Конец квартала, а у меня баланс не закончен, – и он стал громко щёлкать на счётах и бубнить себе под нос какие-то цифры.
– Меня же с работы уволят. Эх, – горестно вздохнул он. – Пойду, напьюсь, может, снова окажусь на вокзале.
Закрыв чемоданчик, он печально взглянул на меня и скрылся в тамбуре.
Я продолжал задумчиво смотреть в окно на мелькающие стволы деревьев, пытаясь осмыслить последние события. Возвращаться обратно в купе не хотелось, и я решил пройтись, из любопытства, до ресторана.
Пока я шёл по длинному коридору, мне попались несколько пассажиров, проводивших меня любопытными взглядами. Через два перехода я увидел одиноко стоящего мужчину в старинном костюме и круглых металлических очках в тонкой оправе.
Крепко вцепившись обеими руками за небольшие перила, он созерцал лесные просторы с таким видом, словно боялся, что, если разжать пальцы, то всё просто исчезнет, как мираж.
– Скажите, поручик, что это? – подозрительно покосился он, очевидно, считая меня частью этой иллюзии.
– Ничто, – пожал я плечами.
– Я так и думал, – облегчённо вздохнул мужчина. – Экзистенция!
