Крис Райт - Шрамы
Бьорн остановился, крепко уперевшись ногами. Затем снял со спины топор и метнул его.
Прокрутившись на лету, оружие с глухим звуком вонзилось в спину легионера. Лезвие глубоко вошло в его ранец, разрубив защитную оболочку силовых кабелей и вызвав короткое замыкание со вспышкой и треском электрического разряда.
Легионер забился, словно пораженный внезапным припадком. Невзведенные гранаты выпали из вытянутых рук.
Бьорн поднялся до уровня противника. Оставшись без оружия, Волк сжал кулак.
— А ну вниз, — зарычал он.
Альфа-легионер не мог избежать удара, и перчатка Бьорна врезалась в личину шлема с силой кузнечного молота, сбросив противника с поверхности шпиля на палубу.
Бьорн прыгнул вслед за ним, врезав при приземлении коленом в живот врагу. Затем Волк ударил кулаком и бил до тех пор, пока не рассыпались в дребезги глазные линзы, а голова не откинулась в густую жижу вытекшей крови.
Бьорн сорвал шлем, обнажив изувеченное и превращенное в месиво лицо. Один глаз был выбит из глазницы, превратившейся в зияющую рану, из которой била булькающая кровь. Из горла легионера вырывались влажные хрипы.
— Почему? — прошипел Бьорн.
Альфа-легионер почти потерял сознание. Уцелевший глаз с трудом сфокусировался на Волке, и на окровавленных губах мелькнуло подобие усталой улыбки.
Бьорн чувствовал, как пылает его гнев.
— Как долго вы планировали это? С Улланора? Раньше?
Легионер снова выкашлял кровь. Его взгляд расфокусировался.
— Не умирай! — заревел Бьорн, схватив обгоревший череп и тряся его. — Зачем вы здесь? Объясни мне!
Он хотел причинить ему боль, излить частицу муки от предательства, искалечить тех, кто нанес тяжелую рану Империуму.
Легионер перестал улыбаться. Он не смеялся, не дерзил и не обещал возмездия. Он просто лежал, медленно умирая, на изувеченном лице застыло смирение.
И в этот момент Бьорн почувствовал слабый запах быстродействующих нейротоксинов, которые уже проникли в кровь. Воин не должен был попасть в плен живым.
«Я ненавижу этот Легион».
Бьорн наклонился к лицу легионера, словно побуждая доверительно пошептаться. Он расслышал последние вдохи своей жертвы, тихие и спокойные.
— Скажи мне, брат, только одно, — Бьорн говорил, как один воин другому, отчаянно пытаясь узнать хоть что-нибудь конкретное. — Зачем вы делаете это?
В ответ на эти слова на лице умирающего легионера появилась печаль, словно он хотел поступить иначе, но ему не позволял протокол.
— За Императора, — прошептал он.
Затем его глаза закатились, а дыхание остановилось.
Озадаченный Бьорн уставился на труп. Он постепенно понял, что в помещении стоит тишина, за исключением гула и треска силового шпиля, работающего на полную мощность. Бой был окончен.
К Бьорну шагнул Богобой, сильно хромая. Его болт-пистолет вышел из строя, а цепной меч был опален плазмой.
— Мне не нравится то, как они сражаются, — прохрипел он через поврежденные аугмиттеры.
Бьорн промолчал и поднялся.
Богобой взглянул на изувеченное тело на полу.
— Ты уверен, что тебе нужны две руки? — спросил он и постучал по шлему, пытаясь таким образом привести в порядок вокс-фильтры.
— За Императора, — пробормотал Бьорн. — Это что, шутка?
Включилась вокс-связь.
— Если вы закончили, — раздался голос капитана корабля, — может, вернетесь.
— Статус, — потребовал Бьорн, срываясь с места.
— Флот отступает, — доложил капитан. — Мы под сильным огнем со всех направлений. У них больше орудий.
Затем он замолчал, словно не желая продолжать.
— «Храфнкель». Думаю, они нанесли ему тяжелые повреждения.
Бьорн ускорился.
— Не отводи корабль, — приказал он. На флагмане был Русс. — Оставайся на нынешнем курсе, пока я не приду.
В вокс раздался вздох, как будто капитан предугадал эту команду.
— И каким будет курс, лорд?
— Направляйся к «Храфнкелю», — прорычал Бьорн. — Если он погибнет, мы умрем вместе с ним.
6
ОБИДЫ
НА ПОМОЩЬ ФЛАГМАНУ
АЛЫЙ КОРОЛЬ
Над идеально чистой сферой Чондакса начала раскалываться тьма космоса. От прыжковых точек один за другим приближались боевые корабли, замирая на высокой орбите Белого Мира. Все они были столь же безупречными, как планета под ними.
В центре скопления зависла «Буря мечей», украшенная, как древние дворцы киданьских императоров. У нее был расширенный корпус из-за модифицированных теплообменников двигателей, благодаря которым она превосходила по скорости едва ли не все корабли многочисленных флотов Империума. «Бурю мечей», как и все корабли Белых Шрамов, поддерживали в безукоризненном состоянии, целые армии краулеров-херувимов драили и чистили боевую баржу, пока она не начинала светиться на фоне бархатистой пустоты, как драгоценный камень.
За пределами эскортного оцепления ожидали другие крейсеры — «Чин-Зар», «Копье небес», «Кво-Фиан», каждый из которых сопровождался стаей меньших кораблей. Другие оперативные группы V Легиона были разбросаны по галактике, но только в системе Чондакс собрались главные силы Легиона, и это было устрашающее зрелище.
Илья спешно направлялась из основного оперативного зала по верхнему коридору «Бури мечей» на командный мостик и стратегиум, пытаясь разобраться в быстро собиравшихся соединениях. Халджи легко шел рядом, поспевая за ее стремительной поступью неторопливыми шагами.
— Мы получили сообщение с «Узана»? — рявкнула она в вокс-бусину. — Что с «Калджианом»?
Ответы пришли с задержкой. Ее офицеры связи справлялись гораздо лучше, но для них все еще было трудно вести учет беспорядочной системы ресурсов Легиона.
— «Калджиан» на подходе, — наконец раздался ответ. — От «Узана» и «Ястребиной звезды» пока ничего. Мы будем продолжать попытки связаться с ними.
Илья выпалила старое терранское ругательство, и Халджи тихо рассмеялся.
— Вы хорошо справились, — сказал он одобрительно. — Думаю, Каган будет доволен.
— Он никогда не доволен, — пробормотала Илья. — Все должно быть быстрее, быстрее, быстрее. Это все, что он считает значимым, но в развертывании важна не только скорость.
— Действительно? — спросил заинтересованно Халджи.
— Есть хоть какая-то информация обо всем этом? — спросила Илья. — Я бы могла использовать ее.
Смуглое лицо Халджи выглядело сконфуженным.
— Вы знаете столько же, сколько и я, сы. Произошло предательство. Я слышал разговоры о Волках Фенриса, и, честно говоря, меня это не удивляет.
Илья остановилась на минутку. Она чувствовала легкое головокружение — последние несколько часов были наполнены безостановочным потоком приказов и контрприказов. Впереди она слышала быстрые шаги спешащих на свои посты членов экипажа.
— Что же происходит между вами и Волками? — спросила она. — Каждый раз при упоминании VI Легиона вы замолкаете.
Халджи настороженно взглянул на нее.
— Я серьезно, — сказала Илья.
— Для меня? Это не проблема, — равнодушно ответил Халджи. — Их обгоняет собственная репутация.
— Есть еще что-то.
Халджи замялся.
— Не уверен, что это легко объяснить, а вы сможете понять.
— А ты попробуй, — раздраженно потребовала Илья. — Я с вами достаточно долго.
— У каждого Легиона есть своя репутация, — неловко объяснил Халджи. — У некоторых… частично совпадает. Волки кичатся своей. В прошлом у нас были сложности из-за этого. Другие думали, что мы похожи на них. Они видят ритуальные знаки, шрамы и делают выводы, — Халджи говорил, морщась, словно стыдился всего этого. — Мы — не дикари. И не хотим выглядеть, как дикари.
Илья засмеялась.
— Вы… завидуете?
Халджи словно ужалили.
— Я этого не говорил.
— Но имел это в виду, — Илья улыбнулась, изумленно качая головой. Шрамы по-прежнему могли ее удивить. — Никогда бы не подумала — идеальные смертоносные машины Императора и все еще способны завидовать.
Халджи отвернулся от нее и раздраженно направился дальше.
— Я говорил, это сложно объяснить.
— Ты объяснил.
Халджи остановился и повернулся к ней. Его лицо странным образом потемнело, как солнце, закрытое тучами.
— Послушайте, — решительно обратился воин. — Может быть мы и не «палачи», «пожиратели миров» или «совершенные», но мы те, кто есть. Мы никогда ни от кого не требовали уважения, и если они ничего не знают о нас, то это их проблема, потому что мы знаем о них. Мы быстрее — мы быстро движемся, быстро убиваем. Мы братья, но если Русс совершил преступление, тогда Каган отшвырнет его, как драного пса, каким он и является. Вы когда-нибудь видели нашего примарха в бою? Вот это совершенство.
Илья пораженно уставилась на него. Халджи никогда не поднимал голоса, но теперь он дрожал от эмоций.
