Елена Ершова - Неживая вода
— Смотри, какой шустрый! — присвистнул тот. — Первый день с печи слез, а уже на подвиги тянет!
Он рассмеялся густым, но добродушным смехом. И было видно, что просьба Игната приятна ему.
— Научу, — пообещал Витольд. — Вот окрепнешь немного, так на охоту тебя возьму. А ты, никак, охотничьем ремеслом заняться решил?
— Я на всякий случай, — серьезно ответил Игнат. — В тайге все-таки. Мало ли, зачем понадобится…
— Это ты верно говоришь, — поддакнул Витольд. — В лесу надо держать ухо востро, патрон в обойме, а палец на крючке. Я сам по беспечности однажды пострадал, на себе крепость волчьих укусов испробовал.
— Есть что-то и похуже волков, — задумчиво проговорил Игнат.
Витольд ухмыльнулся в бороду.
— Есть, не буду спорить. Земляки твои похуже волков будут. Даже навь честнее оказалась. Гляди-ка, не тронула вас.
— А вы, дядя Витольд, никак смеетесь надо мной? — буркнул Игнат.
Искоса глянул на браконьера, в глазах которого, и верно, плясали смешливые искры.
— Да Бог с тобой, — ответил тот. — Девушка вот твоя не верит. А я верю. На веку своем чего только видеть не пришлось. Да вот хоть взять волчий укус, — Витольд похлопал варежкой по правому боку, где под слоями ватника и вязаного свитера скрывались глубокие шрамы. — Не поверишь, если скажу, кто меня излечил. Самая настоящая лесная ведьма.
— А как вы ее отыскали? — заинтересовался Игнат.
— Сама меня нашла, как хворост собирала, — с охотой начал делиться байками Витольд. — Было это с два месяца назад. Ее изба дальше к северо-западу стоит — на сваях, будто на птичьих ногах. Вот, отварами да мазями она меня вылечила, а ведь уже обморожение да гангрена начались. Веришь?
— Верю, — кивнул лохматой головой Игнат. Подумал и спросил:
— А про живую и мертвую воду вы слыхали?
— Про что не слышал, про то не слышал, — развел руками Витольд. — А та ведьма, может, и знает. Она многое знает, даром, что с нечистым водится.
Игнат вздрогнул, поежился. Болью отозвались плечи.
— С навью? — осторожно спросил он.
— И этого я не знаю, — Витольд остановился, искоса поглядел на парня. Спросил:
— А ты, никак, поквитаться хочешь?
Игнат поджал губы, ответил:
— Поживем — тогда и увидим.
Витольд кивнул, скинул ружье с плеча.
— Так, — сказал он. — Ну, тогда нам медлить нечего. Как руки, двигаются ли?
Игнат снова повел плечами, поморщился, но ответил:
— Терпимо, дядя Витольд.
— Ну, держи тогда. Да покрепче, чтоб меня не подстрелить.
Он протянул ружье Игнату и засмеялся, довольный собственной шуткой. Игнат принял ружье осторожно, приклад был потемневшим от времени, отполированным касанием опытных пальцев.
— Давай-ка попробуем выцеливанием, — Витольд подошел, встал рядом. — Левую ногу вперед. Корпус наклонить. Приклад прижимай плотнее.
Игнат морщился, тяжесть ружья с непривычки оттягивала руки, но он старался не показать вида.
— Нажимаешь спуск плавно, не дергай ружье, — продолжал Витольд. — Дернешься — промахнешься. Видишь, сорока взлетела?
— Вижу, — отозвался Игнат.
В прицеле ружья птица казалась черным удаляющимся пятном.
— Целься вперед и чуть выше, — направлял Витольд, его руки легли поверх Игнатовых, повели стволом вверх. Парень стиснул зубы, от лопаток принялись разливаться болезненные волны.
— Жми, — скомандовал Витольд.
Игнат нажал спусковой крючок. Отдача толкнула его в плечо, отчего он вскрикнул, откачнулся назад, но Витольд не дал ему упасть. Ружье выскользнуло из ослабевших рук, и где-то вдали зашумела опавшая с веток хвоя.
Вспугнутая выстрелом, сорока сменила траекторию и быстро начала удаляться в направлении чащи.
— Ну, первый блин комом, — примирительно сказал Витольд, и помог Игнату подняться. — Не теперь, так в следующий раз получится. Сам-то в порядке?
— В… порядке, — выдохнул Игнат.
Он шумно дышал и стоял, скособочившись, мелко подрагивая всем телом, пытаясь усмирить бушующий внутри пожар.
— Ну и славно, — спокойно отозвался Витольд, отряхивая от снега свою двустволку. — Научишься со временем. Так что, когда будешь по нави палить, не промахнешься.
Игнат усмехнулся криво, потер плечо, куда его ударило прикладом.
— Мужики говорили, что убить ее нельзя…
— Поживем — увидим, — повторил его же слова Витольд.
3
Через несколько дней, когда Игнат, казалось, окончательно пошел на поправку, у него вдруг начался жар.
С самого утра Игнат почувствовал недомогание. Страшно болела голова и спина казалась распухшей и тугой, как начиненная к празднику утка. Марьяна осмотрела его, и на этот раз смолчать не могла.
— Абсцесс, — кратко описала она ситуацию и добавила. — Этого и боялась.
Ее глаза влажно блеснули, но девушка не заплакала. Вместо этого снова напоила Игната отваром и привычно перевязала раны.
— Ничего, выдержу! — наигранно улыбнулся парень, хотя сердце заныло от плохого предчувствия.
Заражение крови — вот, чего опасались все.
— Будет воля Господа, скоро оттепель придет, — сказал Витольд. — А там можно попробовать и до людей добраться.
— Сами же говорили, далеко до города, — напомнила Марьяна.
— Что верно, то верно. Ближайшая деревушка — это ваша Солонь.
Марьяна бросила на Игната встревоженный взгляд. Тот насупился, покачал головой:
— Нет, туда нам ход заказан.
— От Солоньской станции можно будет до города добраться, но на это еще время уйдет, — с горечью произнесла Марьяна.
Она украдкой потерла покрасневшие уголки глаз, привычным жестом откинула за спину косу. Все понимали — снежная буря на время поймала их в капкан, отрезала от остального мира.
— Вот что, ребятки! — вдруг сказал Витольд, и в подтверждении своих слов хлопнул по коленям. — Выход я вижу только один. Помнишь, Игнат, как я тебе о ведьме рассказывал?
Марьяна скептически хмыкнула, и Витольд поднял широкую ладонь.
— Погоди! Будет еще время посмеяться. Так вот, выбора у вас нет. Или к мучителям вашим возвращаться, или к знахарке ехать.
— Да чем она лечить-то будет? — всплеснула руками Марьяна. — Лягушачьим отваром?
— Может, и отваром, — не стал спорить Витольд. — Да лишь бы результат был. Меня она быстро на ноги поставила, да и скольких еще до меня…
— Моя бабушка тоже знающей была, — сипло подтвердил Игнат. — Всегда людям помогала, перед тем, как…
"Перед тем, как умереть", — хотел сказать он. Но на самом деле в голове крутилось совсем другое: "перед тем, как отдать Званку на растерзание нави…"
Поэтому Игнат не окончил фразу и отвел глаза. Марьяна истолковала это по-своему, ласково погладила его по руке:
— Все будет хорошо, Игнаш. Все сделаю, чтобы тебя на ноги поднять, — и обернулась к Витольду. — Где, говорите, эта знахарка живет?
Охотник развернул потрепанную карту, всю сплошь усеянную чернильными пометками.
— Вот здесь весь мой маршрут указан. Тут я последний раз заправился, тут бивак разбил. Здесь на меня волки и напали…
Он ткнул карандашом в карту, и Игнат приподнялся на локтях, стараясь не обращать внимания на стреляющую боль в теле.
— А почему здесь такой крюк? — поинтересовался он.
На бумаге, действительно, черта из прямой превращалась в петлю, огибая какую-то невидимую на карте, но явно существующую преграду.
— Не проехать по прямой, — пояснил Витольд. — Валежник там. В некоторых местах чуть ли не на полторы сажени вверх поднимается.
Игнат почувствовал, как внутри у него похолодело, словно стужа подобралась к самому сердцу.
— Уж не тот ли это бурелом, что от Жуженьского бучила начинается? — спросил он.
— Верно, к болотам он и подступает, — подтвердил Витольд. — И, должен сказать, длинный же этот бурелом! На добрые мили тянется… Я многое повидал. Да только такого дива еще ни в жизни не встречал. Не знаешь ли, откуда взялся?
"Это вещая птица, — подумалось Игнату. — Птица с человечьей головой летела с востока, махнула крылом и потекла по земле вода живая…"
А вслух сказал:
— Не знаю…
Витольд вздохнул.
— То-то и оно. Поневоле задумаешься, что руками человека сделано. Потому что вот взгляни, — он поднял карту повыше, чтобы Игнату с топчана было лучше видно. Марьяна тоже с любопытством вытянула шею, следя за движением руки Витольда. — С одной стороны бурелом, как крепостная стена, тянется. С другой — болота подступают. Вот и получается, что ваша Солонь, да Малые Топи, да Живица и еще несколько деревенек будто в чаше лежат. От мира отрезаны. И подступиться к вам можно либо по железной дороге, либо с воздуха.
