Сергей Москвин - Метро 2033: Увидеть солнце
– Заткнись и слушай! Ты думаешь, твой отец был всесилен или бессмертен? Так вот, это не так! Всесильных и бессмертных людей не бывает! Зато полно вещей, которые обрывают жизнь! Это может оказаться выпущенная из-за угла пуля, выпрыгнувший из засады монстр, болезнь или подкравшаяся старость! Мы все умрем! Одни раньше, другие позже! Твоему отцу повезло! Он умер в бою, защищая свой дом, как воин и командир, а не от предательского выстрела в живот, как мой...
С Полиной что-то случилось: горящий взгляд потух, плечи опали. Из нее как будто выпустили воздух. Девушка медленно вернулась назад и тяжело опустилась на землю, возле костра. Сидела и смотрела на огонь, а Сергей смотрел на нее и не знал, что ответить. Ее слова были жестоки и безжалостны, но это были правильные слова. Как та страшная реальность, в которой и он, и она оказались. Только сейчас Сергей вдруг со всей ясностью осознал, что у него больше нет ни дома, ни отца, ни друзей – нет никого, кроме этой девушки, которая на себе вытащила его с гибнущей станции.
Он подошел к ней и, присев рядом на землю, осторожно обнял за плечи:
– Прости, что наорал на тебя.
Она всхлипнула и вытерла кулачком мокрый нос.
– Ты тоже меня прости за то, что приложила тебя прикладом.
– Так это... ты меня? – Сергей потрогал гудящий затылок, на котором запеклась кровь.
– Не трогай! Разбередишь рану, – остановила его Полина. – Пришлось, иначе тебя было не остановить. Слов ты не понимал.
«Так это она кричала», – сообразил Сергей.
– А что было потом?
– Потом ты вырубился, я кое-как схватила тебя, взвалила на спину – и ходу.
– А... мой дробовик? – Сергей запоздало осознал, что остался без оружия.
Полина пожала плечами:
– Наверное, так и валяется на платформе вместе с фонарем. Фонарь разбился.
– Значит, автомат и револьвер, – Сергей перевел взгляд с автомата за спиной Полины на револьверную кобуру у себя на боку, – это все, что у нас осталось?
Полина неожиданно сбросила с плеч его руку.
– «Калаш» мой! Ты сам мне его отдал! – холодно сказала она. – А револьвер, так и быть, можешь оставить себе.
– Подожди. Что значит «себе»? – опешил Сергей. – Ты что, не собираешься идти со мной на Сибирскую?
– А что я там забыла?
Сергей растерялся еще больше.
– Но ведь надо рассказать о том, что у нас случилось. Люди должны знать...
– Да им плевать! – перебила его Полина. – Плевать и на вас, и на то, что у вас случилось.
– Зато мне не плевать, – упрямо возразил Сергей. – Отец перед смертью просил меня об этом, и я доберусь до Сибирской! В Союзе должны знать, как погибла наша станция!
– Иди, – равнодушно ответила Полина. – Только без меня.
– А... ты куда пойдешь?
– Тебе не все ли равно? – с вызовом спросила она.
Сергей тяжело вздохнул. Полине нужно говорить правду – только в этом случае можно было рассчитывать на ответную откровенность и помощь. А ее помощь сейчас требовалась ему как никогда.
– Понимаешь, я никогда не был там, – начал он, но не успел закончить фразу, как она перебила его.
– Ты никогда не был на Сибирской и собираешься туда идти?!
– Подожди, – остановил девушку Сергей. – Дай договорить. Я знаю, что перегон между Сибирской и Маршальской очень опасный. Знаю, что все, кто пытался пройти его поодиночке, бесследно пропали. Но большие караваны проходят по нему совершенно свободно. Вот я и подумал, что мы могли бы пройти этот перегон вместе. Ведь нам наверняка по пути, даже если ты не собираешься задерживаться на Сибирской.
– Значит, так, – с расстановкой ответила Полина. – По пути нам только до Маршалки. Да и то, на саму станцию я заходить не собираюсь, хватит с меня и прошлого раза. Обойду вокруг. Если хочешь, могу прогуляться с тобой, мне все равно. Но дальше наши пути расходятся. Говорю об этом сразу, чтобы ты потом не ныл. Если собираешься пробираться на Сибирскую, советую дождаться на Маршалке торгового каравана.
– Но караван, может, будет только через неделю! – обреченно воскликнул Сергей.
– А может, и через месяц, – добавила Полина. – Ведь ты не знаешь, когда был предыдущий. Но, повторяю еще раз, примкнуть к каравану – это твой единственный реальный шанс попасть на Сибирку.
– А если по поверхности?
– По поверхности! – передразнила его Полина. – Ты хоть раз выбирался туда?
– Ни разу, – признался Сергей.
– Тогда не стоит и пытаться.
– Почему? – нахмурился он.
– Потому что ты дурак, – отрезала Полина. – Ты никогда не найдешь дорогу к внешнему входу Сибирки. Ты даже не знаешь, где этот вход. Да если бы и знал, тебе нипочем не дойти до него! Тебя сожрут прямо возле Маршалки, в ближайших же развалинах!
– А я все равно попытаюсь, – упрямо сказал Сергей.
– Идиот, – поставила диагноз Полина, потом сердито глянула на него и добавила: – Ладно, пошли. Может, по дороге еще одумаешься.
* * *Подсевший налобный фонарь Полины плохо освещал путь. Свой фонарь Сергей вообще выключил, чтобы экономить батареи, – что бы там ни случилось дальше, а свет ему еще понадобится. Про себя Сергей решил, что если Полина попросит его включить фонарь, он это сделает. Но девушка молчала. Сергей тоже молчал – закалял характер. Не то чтобы ему больше не хотелось разговаривать с ней – еще как хотелось! Но после того, как Полина решила бросить его (а как это еще назвать?!), он здорово обиделся на нее. Она оказалась хуже, чем он о ней думал. Воровка и есть – ни шагу не сделает без выгоды для себя. Автомат так и не вернула, и не вернет, нечего и надеяться. Хорошо хоть, не обчистила карманы, пока он лежал без сознания, – пачки патронов и три рожка к «калашу», а также тридцать снаряженных картечью патронов к «отбойнику» остались на месте. Правда, и те и другие сейчас были совершенно ни к чему, так как кроме подаренного отцом револьвера у него не осталось никакого оружия. Жадная девчонка даже нож себе забрала! Сергей хмуро уставился в спину идущей перед ним девушки. И ведь ничего не сделаешь. Не драться же с ней, в самом деле, а другого обращения она, похоже, не понимает.
Полина, видимо, почувствовала его взгляд и остановилась.
– Сейчас будет развилка, – сердитым голосом объявила она. – В общем, если собираешься на Сибирскую, тебе прямо. Если не будешь никуда сворачивать, через сотню метров выйдешь к Маршалке.
– А ты? – растерялся Сергей. Он понимал, что момент, когда им придется расстаться, скоро наступит, но все равно оказался не готов к нему.
– А мне в другую сторону, – Полина махнула рукой куда-то в бок, в темноту.
– Все-таки уходишь?
Она вдруг разозлилась:
– Нет, блин, тут останусь!
У Сергея не нашлось, что на это ответить, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Правда, Сергей не видел лица стоящей перед ним девушки, только горящий у нее на лбу фонарь. Он вдруг вспомнил детскую книжку сказок с картинками, которую читала ему мама, когда он был совсем маленьким. Обложка с названием сказки не сохранилась, но мама почему-то все равно помнила его, хотя оно было очень длинным: что-то про царя, его сына и царевну-лебедь. У этой царевны во лбу горела звезда. Маленький Сережа никак не мог понять, как это звезда может гореть во лбу. А вот сейчас, глядя на Полину, понял. В голове даже промелькнула глупая мысль: интересно, если сказать девушке, что она похожа на сказочную царевну, обидится?
Полина неожиданно нагнулась, выдернула из-за голенища свой метательный нож и протянула на ладони Сергею.
– Вот, держи. На память. Может, еще увидимся.
Сергей опешил. Все, что он только что успел подумать об этой девушке, не вязалось с ее последним поступком.
– Это что, подарок? – недоверчиво переспросил он.
– Забирай, пока не передумала! – вдруг разозлилась Полина, чем даже немного напугала Сергея.
Он послушно потянулся к ножу, но не успел его взять.
– Как трогательно! – раздалось рядом.
Сергей невольно отшатнулся, Полина вздрогнула, нож выскользнул из ее руки и мягко воткнулся в землю. А в темноте вспыхнули три мощных фонаря, скрестившие на них свои лучи. Сергей поспешно заслонился от режущего глаза света ладонью, но успел увидеть, как побледнело лицо Полины.
– Флинт? – дрогнувшим голосом пробормотала она и потянулась к висящему за спиной автомату.
Но это заметил не только Сергей.
– Ц-ц-ц, без глупостей, – приказал тот же голос, и Полина послушно убрала руку.
– Вижу, узнала, крошка. Значит, не забыла еще папашу Флинта, – продолжал тот же голос. Потом в темноте послышались неторопливые шаги, и на свет вышел его обладатель.
Появившемуся из темноты мужчине на вид было лет тридцать – тридцать пять, и на «папашу» он никак не тянул. Его большой скалящийся в ухмылке рот и подбородок обрамляли тонкая стрелочка усов сверху и такая же тонкая, нитевидная, бородка снизу. На нем была черная кожаная куртка, вся расшитая металлическими молниями и такими же железными, начищенными до блеска заклепками. Свои ладони мужчина прятал под кожаными перчатками, при этом постоянно перебирал пальцами, словно стряхивал с них налипшую невидимую грязь. Его темные брюки Сергей рассмотрел плохо, зато обратил внимание на обувь – остроносые сапоги со скошенными каблуками. Наряд этого клоуна довершал широкий пояс – не ремень, а именно пояс с револьверной кобурой, причем надетый так, что кобура висела гораздо ниже талии, на уровне середины бедра, поэтому опущенная рука мужчины касалась револьверной рукоятки.
