Вадим Панов - Мистерия Мести
— Зачем вы ко мне пришли?
— Произошла забавная история, — максимально легко, словно анекдот рассказывал, объяснил я. — Вас называют близкой подругой Тины, а директор Мальцев ничего о вас не слышал. Как так получилось?
— Кто назвал меня подругой?
— Он умер.
Удар достиг цели: женщина вздрогнула. «Чего же ты боишься?»
— Как долго вы знали Тину?
— Не больше года.
— И успели стать близкими подругами?
— Так иногда бывает. — Джина взяла себя в руки и даже сумела добавить в голос очаровательной небрежности. — Людей сближают общие интересы.
— И общие учебные заведения.
Никаких козырей у меня не было, я понятия не имел, где они учились, — упустил, когда пролистывал досье. Помогли интуиция и понимание того, что насчёт «года знакомства» Разбегаева врёт. И ещё я помнил, что они обе приезжие. А где ещё знакомиться молодым и красивым девушкам, как не в студенческой общаге?
Я врезал — угодил в яблочко.
— Откуда вы знаете, где мы учились? — взвизгнула Джина.
А вот это интересно. Она не спросила: «Откуда вы знаете, что мы учились вместе?» Её изумило, что я могу знать, ГДЕ они учились. Чёрт! Чёрт! Чёрт!
И я опозорился. Сомнения отразились на моем красивом мужественном лице. Разбегаева увидела их, правильно поняла и с облегчением констатировала:
— Вы не знаете.
А эта её фраза означала, что в досье можно не копаться: таинственное учебное заведение в нём не упоминается.
— Знаю или нет — сейчас не важно, — со всем доступным мне хладнокровием произнёс я. — Сейчас важнее то, что вы знакомы с Тиной гораздо больше года. И почему-то решили скрыть этот факт.
— А вы, как настоящий Шерлок Холмс, его вычислили. — Разбегаева залпом допила коктейль и жестом велела официанту повторить. — Мы с Тиной действительно познакомились во время учёбы. Не в институте, как вы подумали, а на курсах менеджмента, которые проводил какой-то американский прохиндей. Тогда их много сюда съезжалось — учить русских бизнесу. — Джина раскурила очередную сигарету. С моей помощью, разумеется. — Сначала Тина мне не очень понравилась… Да и я ей тоже. Но постепенно мы подружились.
Да, конечно: курсы продолжались так долго, что две незнакомые девушки успели пройти путь от взаимного отвращения до крепкой дружбы. Временами Разбегаева показывала себя умной женщиной, во всяком случае — хитрой, но порой городила такую чушь, которую даже слушать было неудобно.
«Пьющие стремительно деградируют…»
— Почему Тина не познакомила вас с мужем?
— У директора сложный характер. — Джина отпила из нового бокала и тут же затянулась. — Мы боялись, что я ему не понравлюсь.
— И он запретил бы вам встречаться.
— Да.
— И поэтому встречались тайно.
Я постарался глубоко запрятать иронию, но Разбегаева её почувствовала. Посмотрела на меня внимательно, видимо, сообразила, что заигралась, и с достоинством произнесла:
— Из ваших уст это звучит по-детски. Но всё было именно так.
Ложь, конечно. Ты, красавица, тоже связана с Тёмым образом класса «Элит», умением бить не прикасаясь и становиться невидимой. Именно поэтому Тина не подпускала тебя к мужу: несмотря на влюблённость, Мальцев дотошно проверял окружение своей ненаглядной и мог докопаться до правды.
— В день гибели Тины мы с ней не встречались, — с нажимом произнесла Разбегаева.
— Знаю. — Я махнул рукой, показывая, что тот день меня интересует слабо.
— Тогда о чём вам ещё рассказать?
— О Рудольфе.
Ничего больше меня не интересовало. Я рассчитывал увидеть страх, а увидел усталость. Усталость от страха.
Джина не вздрогнула. Не задрожала. Её лицо не исказилось в ужасе. Она даже не вскрикнула. Она просто постарела — в один миг на десять лет. Волосы потускнели, лицо превратилось в маску, а потерявшие цвет глаза стали мертвее, чем у мёртвых.
А потом Джина встала и ушла.
Просить её остаться я не стал.
INTERMEDIUS NEGRO
— Ты придумала что-то новенькое?
— Обещаю, ты не забудешь, — медленно произнесла женщина, проводя рукой по груди молодого рыжеволосого парня. — Такого ты ещё не испытывал.
— Ты часто так говоришь, — улыбнулся он.
— И хоть раз обманула?
— Нет.
— Вот видишь… — Она склонилась и несколько раз поцеловала грудь любовника. Пока — вскользь, словно впопыхах, не лаская, а лишь обозначая ласку. И так же небрежно скользнули по телу парня твёрдые соски её небольших упругих грудей. Рыжий сглотнул и закрыл глаза. — Сегодняшнюю ночь ты не забудешь…
— Я догадываюсь…
— Никогда…
Подвал отчаянно напоминал склеп. Тёмный сводчатый потолок, грубая каменная кладка стен, минимум освещения — только тусклые светильники — и холод… В подвале бьло сухо, но холодно, и это обстоятельство сильнее всего роднило его со склепом.
В центре выбранного любовниками помещения находился круглый стол чёрного мрамора, массивностью напоминающий алтарь, и именно на нём лежал обнажённый парень. И уже на парне сидела красивая женщина с распущенными чёрными волосами.
— Тебе холодно?
— Да.
— Сейчас будет горячо.
— Тебе и сейчас горячо.
Несмотря на то что женщина была облачена лишь в прозрачную чёрную тунику, легчайшую, словно сшитую из чёрной дымки, её тело пылало огнём.
— Так и должно быть, — улыбнулась женщина. — Ведь я ведьма.
— Ты готовишься к обряду?
— Каждый наш секс — своего рода обряд.
— Я помню.
— Сосредоточься на своих ощущениях, — мягко произнесла ведьма, завязывая любовнику глаза тонкой чёрной повязкой. — Только на них.
— А на тебе? — Широкие ладони парня легли на бёдра любовницы. — Мне нужны эти ощущения.
— Будут… — Она нежно перехватила правую руку парня, поцеловала ладонь, на мгновение прижалась к ней щекой, а затем быстро и ловко набросила на запястье кольцо кандалов. Цепочка уходила под стол.
— Ты опять меня связываешь, — рассмеялся он.
— Да…
Вторая рука, за ней — левая нога, потом — правая. Кандалы на ноги надевала не черноволосая — к ней присоединилась белокурая подруга, — парень догадался и не замедлил спросить:
— Мы не одни?
— Я решила сделать тебе сюрприз, — ласково произнесла ведьма.
— Позвала подругу?
— И не одну.
Третья женщина — обладательница кудрявых каштановых волос — расставляла по периметру комнаты высокие снежно-белые свечи.
— Ты уверена, что я справлюсь?
— К сожалению, нет, — очень честно и очень-очень грустно ответила брюнетка.
— Тина?
Он ещё играл, ещё посмеивался над любовницей, осмелившейся усомниться в его способности управиться с тремя женщинами, его улыбка ещё была весёлой. Он ещё не знал, что сегодняшняя церемония не будет связана с сексом. Не видел, что закончившая с кандалами блондинка рисует на столе, больше похожем на алтарь, причудливые символы. А третья ведьма дыханием разжигает свечи, добавляя в каждый лепесток огня каплю крови жертвенного лебедя.
Но, несмотря на огонь, в подвале, очень похожем на склеп, всё равно царит холод.
— Тина, что ты задумала? — Голос беспокойный. Рыжий парень чувствует присутствие магии, но поделать ничего не может — запас его собственной энергии выпит досуха, и он беззащитен. — Тина?
— Всё будет хорошо…
Ведьма принимает от подруги бронзовый нож и начинает вырезать на груди любовника знаки. Она делает это умело, очень аккуратно, кончик клинка проникает в кожу на пару миллиметров, не больше, поэтому кровь не течёт, а скапливается на царапинах, постепенно образуя кровавый узор.
Белокурая разжигает две курильницы, и у холода склепа появляется приторно-сладкий привкус.
— Что ты творишь? Ты…
Рыжий начинает рваться, но подруги Тины прижимают его к мрамору, не позволяя помешать нанесению знаков.
— Гадины! Мерзавки! Твари!!!
— Ты есть единство души и тела. Ты есть сочетание тлена и бессмертия. Ты есть плоть и разум.
— Тина! О чём ты? Что ты задумала, сволочь?!
— Ты переплетение непереплетаемого. Твоё тело — сосуд для настоящего, для того, что делает тебя тем, кто ты есть, для уникального…
Дым из курильниц — секунду назад едва заметный, намекающий о себе лишь приторной сладостью — вдруг обращается густым и колючим. Становится чёрным, заполоняет подвал туманом, во тьме которого над изрезанным парнем отчётливо виднеется нежное бело-розовое свечение.
— Единства больше нет!
На губах несчастного выступает пена, сквозь которую с трудом прорывается едва различимый хрип:
— Пощады… Но её не будет.
Свечение больше не обволакивает жертву, а убегает, растворяясь в чёрном приторно-сладком тумане. Тело судорожно выгибается, мышцы напряжены, вены вздулись, каждая клеточка — натянутая струна, готовая порваться в любой момент. Пена продолжает заливать камень, а хрипа давно нет.
