Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 2
— Раньше я вспоминала нашу «байлю» в космосе.
— И я.
— Ты тоже? — Почему-то очень удивило и явно образовало это Розиту. Она повернулась ко мне, и в тёмных глазах её было столько ликования, столько нежности, что вся местная геология мгновенно вылетела из моей бедной головы.
…Через полчаса Розита решительно встала.
— Мы пропустили завтрак, — констатировала она. — Не пропустить бы ещё и обед.
— Там где-то витаминные тюбики, — лениво сообщил я. — То ли на столе, то ли в ранце. Может, перебьёмся?
— Нам надо проветриться! — Розита была неумолима. — А потом ведь ещё и работа… В пять соберётся радиостудия. Мне надо там быть, до этого надо просмотреть твою плёнку, А тебе — перевести своего каннибала. Ребята ведь могут и поинтересоваться: что я узнала из твоего интервью?
— А что ты из него узнала?
— Только то, что ты доложил маме. Да ещё эти изумруды. — Розита подбросила в ладони два камешка. — Остальное сам продиктуешь на флешку. Пока я там заседаю… А я потом смонтирую. К твоим мудрым ответам добавлю свои глупые вопросы. Всё получится о'кэй!
— Надеюсь. У тебя всё получается. И везде…
— А ты циник, оказывается… — Розита усмехнулась, но не сердито — самодовольно. — Впрочем, ты преувеличиваешь, Мы хотим быть счастливыми назло всему, от отчаяния! Кто-то швырнул нас в космос, не заботясь о том, будем мы счастливыми, не будем ли… С нами поступили жестоко, цинично! Но это ведь так характерно для Земли!.. И нам ничего не остаётся, кроме как выполнять заданную программу. Словно роботам! Но мы люди и хотим быть счастливыми. Назло всему!
Розита уже в цветастом халатике, в красных тапочках. Пышные чёрные волосы её наскоро схвачены двумя боковыми заколками. Наверное, такой и проскользнула она на рассвете в мой номер. Из двери в дверь… А двери в этой гостинице не запираются — без самой крайней нужды. Охотники племени ра в эти холодные края никогда не забредали. А земляне без приглашения друг к другу не хотят.
— Одевайся! — командует Розита. — Я сейчас приведу себя в порядок, и побежим в столовую.
Она отодвигает защёлку и исчезает за дверью. А я и не заметил, что дверь была заперта…
15. Сказка любви. День второй
— Сандро! Санюшка! — Розита целует и тормошит маня. — Ты опять хочешь проспать завтрак?
— Только с тобой.
— Ну, разве что так…
Горячее божественное тело прижимается к моему, и лучшего пробуждения не надо!
А потом уже сам я выбираюсь из-под одеяла, отыскиваю на компьютере клавиши метеоцентра и читаю на дисплее почти вчерашнюю сводку: «На территории Западного материка обложные проливные дожди, грозы, шквальные ветры. На море — шторм. Юго-восточный ветер слабеет, в течение суток сменится западным…»
Значит, ещё сутки — наши!
— Тебе сегодня опять в клуб к этим ребятам?
— Ненадолго. Главное мы решили. Сегодня они принесут учебный выпуск последних известий. Прочтём, разберём — и разбежимся. Они, кстати, интересовались вчера, нельзя ли пообщаться с тобой? Так сказать, пресс-конференция…
— Хочешь сделать меня подопытным кроликом?
— Как раз не хочу! У нас с тобой времени в обрез! Но обязана проинформировать.
— Скажи, что я отсыпаюсь. Пресс-конференция — в следующий раз.
— Не очень удачный мотив! — Розита вздыхает. — Но за неимением лучшего…
На этот раз Розита уже не в халатике выходит из моего номера, так как не в халатике сюда вечером вошла. Мы идём завтракать при полном параде — в дорожных костюмах, которые стали основной одеждой землян на этой планете. Женские платья и строгие пиджаки с брюками используются здесь редко — лишь на концертах да на спектаклях в Городе. В остальное время и в остальных местах все одеты по-рабочему.
Утром Нефть не так тиха, как вечером. Позванивают два башенных крана на крыльях строящегося города-кольца. Очередные дирижабли привезли сюда очередные кубики-комнаты, и краны торопливо разгружают их, пока безветренно. Ибо ветры здесь часты, злы, и если ударит ветер неожиданно — комнаты раскачаются на подвеске, и придётся срочно увозить их обратно в Заводской район, укрытый от ветров лесистыми холмами. Бывает, не по разу возят их взад-вперёд дирижабли, если близкое Плато ветров выбросит сюда стремительную порцию холодного приполярного воздуха.
По главной улице в обе стороны бегут юркие разноцветные грузовички — от вертолётной площадки к приземистым складам и ремонтным мастерским, а от них — обратно к вертолётной площадке. Значит, пришло новое оборудование и для нефтепромыслов, и для ремонтников. Часть его выгружают из бездонных трюмов двух последних звездолётов, часть уже производят в Заводском районе. Вертолёты приходят и с заводов, и с далёкого космодрома. Ещё совсем недавно и я возил сюда киберов с нашего корабля «Рита-3». Сейчас я потихоньку рассказываю об этом Розите.
— Ты жалеешь о том времени? — робко спрашивает она.
Что ей ответить?.. Ведь безжалостный вопрос. Хоть и тихий… Тогда я был беззаботен. Тогда жива была Бирута. Тогда и подумать было невозможно о сегодняшнем нашем тайном, пылком и запретном счастье с Розитой… Ведь совсем недавно были похороны! Ведь по сути мы с Розитой — преступники! Просто об этом никто не знает.
— Молчишь? — Розита вздыхает. — Не хочешь признаться?
— Почему? Могу признаться! Чувствую себя преступником. Хотя и до ужаса счастливым. Тяжко в этом признаваться. Никогда не думал, что бывают счастливые преступники.
— Обычное интеллигентское самоедство! — Розита усмехается. — Мы с тобой не нарушили ни одного закона. Это я тебе говорю как недоучившийся юрист… У нас на факультете ходило такое присловье: «Всё хорошее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению». Характерная шуточка, правда? Уверяю тебя, нет таких законов, которые запрещали бы нам любить друг друга. И на Земле нет, и тут. Строго говоря, у нас тут вообще нет писаных законов. Только неписаные! Мы с тобой полностью свободные люди. Мы в конце концов уже взрослые, а не мальчик с девочкой. Посмотри на себя в зеркало — ты весь седой! Ну, может, немножко поспешили. Ну, не учли какие-то условности. Но ведь и не афишируем ничего, вызов обществу не бросаем! Мелочи со временем сгладятся. Важно, что мы нашли друг друга. Могли ведь и не найти… Да и кто посмеет нас упрекнуть? Сам подумай! Вспомни Шекспира: «Пусть грешен я, но не грешнее вас!» Мудрый был человек. Мы его не умнее…
Розита раскраснелась, шаг её ускорился, я еле поспевал за ней. И расстояние до столовой сразу сократилось.
Возле входа нажатием кнопок мы заказываем кому что понравилось из здешнего не очень длинного меню, устраиваемся за дальним угловым столиком в почти пустом зале и ждём, пока блюда поспеют. Здешние жители отзавтракали уже давно.
Я вдруг соображаю, что Розита мимоходом чётко ответила на первый мой вопрос, который крутился в голове вчера на рассвете и произнести который — слава аллаху! — я не решился. «Мы с тобой полностью свободные люди», — сказала она. Значит, с Вебером у неё — ничего?.. Значит, то, что их не раз видели вместе, ни о чём не говорит?..
Уточнять это невозможно, страшно, и я спрашиваю совсем о другом:
— Ты сказала: «Как недоучившийся юрист…» Для меня это открытие! Ты училась на юридическом?
— Два года. В Гаванском университете. Потом меня соблазнили бросить факультет, уйти на эстраду. Сулили всемирную славу. Но, когда я трезво оценила свои таланты, попросилась в «Малахит», на журналистику. Я года на два старше почти всех вас. Мне сделали исключение. За красивые глаза… Только когда приехали Монтелло и другие ребята, появились курсанты постарше меня.
— Ловко ты это скрывала! Я всегда считал тебя ровесницей.
— Ты разочарован?
— Розита! Я влюблён!
— Тогда пойдём к раздаче. Видишь, там мигают зелёные огоньки? Это сигналят наши заказы.
За завтраком Розита как бы между прочим вынимает из стаканчика на столе бумажную салфетку и карандашом для подкрашивания губ лихо проводит по две гиперболы, сходящиеся вершинами в одной точке. А под ними — две другие гиперболы, вершины которых не сходятся, а словно повисают одиноко в пространстве, одна над другой. Близко, но не вместе!
— Вот тот чертёж, что представился мне прошлой ночью, — поясняет Розита. — Гиперболы наших судеб… В ту ночь они случайно сомкнулись. — Она показывает две верхние линии. — И больше такое могло не повториться. Никогда! Было бы вот так… — Она показывает нижние линии. — Всю остальную жизнь было бы вот так! — Она слегка постукивает по нижним линиям карандашом. — И никакого значения не имело бы то, что меня тянет к тебе, что тебя тянет ко мне… Ты не решился бы допекать меня своими ухаживаниями. Как это делает Вебер… Это не в твоём характере! У меня не было бы случая показать, что ты мне небезразличен. Французы точно говорят: лучше сожалеть о сделанной ошибке, чем об упущенной возможности. И я решилась!
