Алексей Бобл - Пуля-Квант
Покончив с повязкой, довольным взглядом осмотрел ее, покивал и достал из нагрудного кармана смятую пачку сигарет. Вытащив одну, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.
Выдохнуть он не успел — глаза расширились, шея напряглась, Химик выплюнул сигарету, развернулся и пополз в глубь сарая, давясь кашлем. С минуту он стоял на четвереньках, уткнувшись лбом в пол, приглушенно перхая. Потом сел, утер лицо. Давно у него уже не было кашля, а сигарета спровоцировала застуженные в погребе легкие. Химик недовольно покачал головой, видимо, ругая себя за неосмотрительность.
Мне стало лучше. Легче дышалось, холод исчез, и боль прошла. Интересно, что за артефакт Химик примотал к моей ноге? Теперь только печет, будто горчичник, и все. Эта штука и лечила меня, и согревала…
Сталкер вернулся ко мне, знаками показал, что могу сесть. Я попробовал — получилось. Химик тем временем закрыл контейнер и подвязал его снизу к рюкзаку. Мелкие инструменты распихал по карманам жилетки, помог мне перебраться внутрь помещения и прислонил к стене, потом взял керосинку, поставил на верстак и погасил.
Я сидел с закрытыми глазами, чувствуя себя с каждой минутой все лучше и лучше. Навалилась сонливость, очень хотелось есть. Зашуршала бумага, Химик ткнул меня в грудь, и я открыл глаза. В слабом мерцании костюма увидел, что сталкер протягивает мне плитку гематогена. Я жадно схватил угощение и сжевал в один заход. Поблагодарил кивком, показал большой палец. Химик кивнул в ответ.
Сдвинув ладони, сталкер приложил их к щеке, склонил голову. Предлагает поспать… Он двумя пальцами указал на свои глаза и обвел рукой сарай — мол, подежурит пока.
Я сложил руки на животе — и провалился в сон.
* * *Проснулся я от сильного зуда в сломанной ноге. Голова свесилась на грудь. С трудом удалось распрямиться, я помассировал затекшую шею и с удивлением понял, что могу пошевелить ногой. Артефакт под повязкой раздулся.
Я медленно переместил ногу в сторону, пошевелил пальцами, подвигал ступней. Острой боли не было. Повязка с артефактом мешала, но все-таки удалось согнуть ногу.
Огляделся — раннее утро. В сарае висела серая дымка, Химик стоял в дверном проеме боком ко мне. На спине рюкзак Пригоршни с подвязанным снизу контейнером, на клапан резинками пристегнут блестящий тубус — чем-то чертежный напоминает, только короче вдвое. Сбоку приторочена винтовка — телескопический приклад сдвинут до минимума, на ремне подсумок, из-за голенища торчит рукоять ножа. Он стоял, засунув руки под жилетку, и дымил сигаретой. Только сейчас я заметил, что голова сталкера обвязана и какие-то странные кругляки, напоминающие улиток, прилеплены к вискам.
Химик пожевал губами, длинный столбик пепла упал на ботинки. Сталкер выплюнул окурок, зевнул и потянулся, привстав на носки.
Я пошевелился, он заметил движение и обернулся. Выглядел он свежо, только глаза красные да слегка отекшее лицо — напоминание о бессонной ночи. Наверное, прийти в себя ему помогла повязка с улитками-артефактами. Вообще, надо расспросить Химика при случае подробнее про аномалии, артефакты — кажется, он в этом деле хорошо разбирается. Вон за одну ночь с их помощью меня вылечил…
Я жестом поинтересовался, можно ли говорить, Химик отрицательно качнул головой. Шагнул ко мне, присел на корточки. Из внутреннего кармана достал ПДА и быстро набрал несколько слов. Развернул ко мне экран: «ЕЖИ, НЕЛЬЗЯ ШУМЕТЬ».
Я кивнул.
Сталкер отстучал на клаве: «ЯНТАРЬ».
Я оттопырил большой палец — согласен.
Химик встал, отошел к верстаку и взял длинный кусок арматурины. С одной стороны железяка загибалась, этот конец обмотан репшнуром — удобная ручка, ладонь не соскочит, — на другой насажена пробка от бутылька.
Ага, это костыль. Выходит, Химик ночью даром времени не терял, готовился к путешествию.
Сталкер протянул костыль, я взялся за него, кое-как встал, половчее перехватил рукоятку и попробовал ступить на сломанную ногу. В колене кольнуло, я пошевелил стопой, перенося вес тела с пятки на носок — непривычно, нога плохо сгибается из-за раздувшегося артефакта, но это ерунда, главное — боли нет! Значит, я самостоятельно могу идти, нет необходимости меня тащить. Я поднял взгляд.
Химик скупо улыбнулся и указал на дверь.
Я шагнул раз, второй — все нормально. Вот как! На лице сама собой возникла улыбка. Теперь-то мы точно дойдем до Янтаря. Оружие есть, я не один, в компании опытного сталкера, который разбирается в аномалиях и артефактах, может, даже получше ученых с Янтаря. Еды у нас, наверное, маловато, но главное — добраться до лагеря, а там видно будет…
Выйдя наружу, я увидел небольшую полянку, окруженную кустарником. Дальше рос лес. И куда, интересно, подевался весь снег? Не мог же он растаять так быстро. Или мог? Странно.
Я вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. Погладил дощатую стену, собрал иней на ладонь, оставив темный след на щербатой доске. Вытер лицо. Посмотрел на ржавую чугунную ванну возле стены — и кто ее сюда притащил? — поднял взгляд к небу. Светает, но кругом по-прежнему все серо. Вроде возвращается обычная для Зоны погода; если потеплеет, идти будет легче.
Потом взгляд уперся в мертвеца, лежащего между аномалиями. Я вздрогнул, вспомнив события прошлой ночи. Захотелось побыстрее убраться отсюда, уйти подальше от ночного кошмара.
Химик подтолкнул меня вперед, и сам вышел следом. Показал знаками, что надо двигаться вдоль стены и за угол.
Я кивнул, но, не успев сделать и шагу, заметил движение по краю поляны. Кусты шевельнулись, и на открытое пространство выбрался человек, облаченный в КЗС, в противогазе с длинным хоботом, с «калашом» на изготовку. Следом появился второй, у которого КЗС был поярче — новее, наверное…
«Свобода» — понял я. Эти парни из «Свободы». Я вспомнил сталкера, который разговаривал с Отмелем на Янтаре. Он носил такую же форму и элементы экипировки.
— Хенде хох, Химик! — прогнусавил один из сталкеров.
Мертвец между аномалиями дернулся, и тут Химик сильно толкнул меня к ванне.
Часть вторая
ЭФФЕКТ ВНЕЗАПНОСТИ
[Лабус]
Глава 8
ПОИСК
Лабус! Я обернулся на крик Курортника. Над поляной пролетел вертолет, судя по номеру на борту — из второй эскадрильи.
— Дым ему зажги!
— Сделаю.
Я добежал до опушки, достал из-за пояса трубку наземного сигнала, отогнул проволоку с боков зеленого цилиндра — получились ручки. Пальцем вдавил пробку, сорвал заглушку и, выдернув кольцо, поднял над головой дымящую трубку.
Вертолет начал снижаться. Винт с ревом рубил воздух, ветер разгонял по поляне белую пелену, закручивая десятки маленьких смерчей. Хлестала по липу снежная крошка, впиваясь в щеки. Я выбросил бесполезную сигнальную шашку. Клочья густого рыжего дыма, подхваченные потоком, смешивались с белой пеленой, вплетались в протуберанцы и тут же, потеряв ускорение, таяли…
Машина задними колесами коснулась земли, потом опустилась передняя стойка шасси. Я разглядел сквозь лобовое стекло, как пилоты обмениваются фразами; один, пожилой, потянулся к тумблерам на верхней панели, второй, молодой совсем, дернул рычаги управления, сдвинул вбок форточку, высунул руку и призывно махнул.
Обороты двигателя снизились, протяжный звук сменился низким воем и через пару секунд смолк.
Я поднял очки на шлем и побежал к вертолету.
— Пригоршня! — донесся Лехин голос. — Чего ты возишься?
— Да… тут… — Никита выбрался из палатки.
— Ну чего?..
— Кирилл пропал.
Я остановился. Как пропал?
— Как пропал? Куда? — спросил Курортник.
— Не знаю. Знал бы — уже нашел.
Я повернулся, окинул взглядом лес. Между деревьями купол палатки, рядом растерянный Пригоршня, в одной руке ОЦ-14, или попросту автоматно-гранатометный комплекс «Гроза», в другой портплед. Сталкер вскинул «Грозу» и снова нырнул в палатку.
Я покосился на Курортника.
— К бою! — скомандовал он.
Мы пошли одновременно, подняв оружие, но не успели сделать и пары шагов, как с другой стороны палатки вынырнул удивленный Пригоршня. Он почесал затылок, присел, потрогал полог. Выпрямился и сказал:
— Пропал… и изделия тоже нет.
За спиной щелкнуло, раздался вой стартера, я оглянулся — лопасти винта медленно поползли по кругу.
— Лабус! — прокричал Курортник. — Задержи его!
— Стой! — Я сжал кулак, согнув руку в локте, покачал ею.
Молодой пилот высунулся в форточку, проорал:
— Что у вас тут происходит?!
Я кинулся к вертолету, наведя ствол на испуганное круглое лицо.
— Стой, говорю! Глуши двигатель!
