Артем Каменистый - Радиус поражения
Схватив добычу, рыболов триумфально выругался матом, закинул ее в огромное ведро, к другим пленницам, прикрыл улов крышкой.
– Твою мать! Тоха – все! Червей больше нет! А клев-то!!! Клев!!! Ты глянь, что они тут творят!!!
Тоха послушно взглянул в сторону моря. Сперва он не понял, на что указывает приятель, – море как море. Но вдруг засек в набегающей волне непонятное движение. И еще раз, и дальше еще парочка шустрых теней промелькнула. Только тут до него дошло, что в воде шныряют стремительные рыбины, иной раз выскакивая из своей стихии, – видимо, кайф ловят от атмосферного кислорода. Очевидно, это биологическое зрелище подкосило скудный умишко Лысого – как и большинство дегенератов, он был одержим первобытной тягой к охоте и собирательству, и такое изобилие потенциальной добычи его сильно потрясло.
Слив воду из банки с наживкой, Лысый с надеждой посмотрел на товарища:
– Тоха, пошли на Сиваш.
– А что я там забыл?
– Червей поищем.
– А черви мне зачем?
– Так пиленгаса[18] на них ловить будем.
– А пиленгас мне зачем?
– Ну ты задрал! Пойдешь со мной или нет?! Хоть ноги разомнем, а то скоро корни пустим!
– Ноги размять… Это можно. Пошли. Уговорил.
– Сек! Я тока спиннинги в траву засуну. Олег там будет до вечера соль глотать, я его знаю. Пашка… Пашка тоже далеко уполз. Как бы сцуки, что тут ездят, не стырили чего. Спиннинги ведь дорогие.
Тоха, дожидаясь, когда товарищ закончит возню со снастями, открыл очередную банку – похлебает пивка по дороге.
Лысый, прихватив из багажника короткую лопату, повесил на нее ведерко для наживки, водрузил инструмент на плечо, бодро потопал прочь от моря, огибая соленое озеро. Издалека гнусаво прокричал в сторону кустов, где девки занимались нудизмом:
– Эй! Лесбиянки! Мы на Сиваш сходим за червяками! Алка, если я с тобой червяками поделюсь, ты мне дашь?!
Ответом ему было презрительное молчание. Лысый, правда, на ответ и не надеялся – обернулся к Тохе и, похабно осклабившись, сообщил:
– Алка хорошая. Это я ее с Олегом познакомил. А до Олега она со мной была. Она у меня еще в школе сосала.
Тоха скорее бы поверил, что у Лысого был интим с кислотным монстром из фильма «Чужой», но комментировать его эротические фантазии не стал. Лень спорить с озабоченным дураком.
Обойдя озеро, «путешественники» забрались на какую-то длинную насыпь – похоже, раньше тут была железная дорога. Лысый с высоты указал на безбрежный водный простор:
– Сиваш. Но не знаю, как тут дела с червяками: я здесь их ни разу не копал. Они, сволочи, не везде живут. Вроде ил в Сиваше везде, а вот червяки не везде в нем ползают. Странно, да?
– Ты что же, прямо в этой соленой луже копать собрался?
– Ну да.
– Удивительное рядом – я думал, что нормальные рыбаки червей копают в земле.
– Ну так это где-нибудь на речке или нормальном озере. А тут какие черви – в песке этом вообще глухо. В Сиваше черви только. Вроде сороконожек розовых. Я раз копал, и рядом толпа очкастых парней тоже копала. Может, ботаны, а может, педики. Умные сцуки – хорошо все объясняли, я даже слов таких не знал. Сказали мне название этого червяка, тока я забыл уже. И еще говорили, что червяки эти вроде как педики или вообще сам-на-сам плодятся. Прикинь прикол – подрочил и родил! Гы-гы-гы! Они еще и кусаться могут. Страшно после такого лезть в воду – мало ли что они там с тобой сделают. Извращенцы какие-то.
Лысый опять заржал мерином, панибратски хлопнув Тоху по плечу:
– Да не бойся ты – они не больно кусаются. Главное – нам их найти. И вообще там прикольно бывает иногда. У этих ботаников, что мне про червей по ушам протерли, на берегу деваха осталась. Лежала там, скучала, на краю поля подсолнухового. Ну так я себе червяков накопал, выбрался, по ушам ей прошелся и уболтал – она у меня прям в тех подсолнухах и отсосала. Это дело ей не скучно было – ох, и накинулась! Ты прикинь – я стою в подсолнухах, голова выше цветков, смотрю на ее парня, копающегося в грязи. А она у мне в это время строчит. Прикинь, он лох! Ох я и ржал тогда! Ты прикинь – эти ботаны заумные всей толпой не могли нормальных червей целый час накопать, а я за пять минут сам накопал – отборных. Один был.
Тоха помалкивал, почти не прислушиваясь к однообразному бормотанию Лысого. У того все рассказы были однотипны: все парни, кроме него, обязательно лохи; все девки, фигурирующие в тексте, обязательно займутся с ним оральным сексом после краткосрочного «убалтывания»; все лохи обязательно лоханутся, а сам Лысый в любой ситуации обязательно превзойдет лохов по всем показателям. Тоха не сомневался, что и он потом в подобных легендах этого дегенерата будет выставлен лохом, а Наташа войдет в историю как особа, которая подарила Лысому фантастический минет чуть ли не на глазах сразу двух своих парней. Врал он глупо, неинтересно и нагло. И, похоже, даже не догадывался, что ни один гуманоид не способен поверить в столь идиотское вранье. А может, и знал, но относился к этому с пофигизмом – врал для души, а не для публики. Лысый только Олега уважал, да и то странным уважением – как бы признавая в нем главного самца стаи, рычать исподтишка на которого не позволяет разница в положении.
Шли прямиком через нетронутую степь – тропинки не было. Тоха быстро пожалел, что не обулся серьезно: в пляжных шлепанцах по траве бродить не слишком приятно, да и колючек хватает. А еще он помнил предостережения Олега и продвигался не спеша, настороженно поглядывая под ноги, – высматривал змей и сколопендр. Причем понятия не имел, как выглядят последние. Наверное, что-то вроде скорпиона – увидит, сразу поймет. Круто будет, если такая тварь Лысого цапнет. Лохом он ее точно не выставит, и рассказывать, что у него отсосала сколопендра, тоже не станет. Таким образом, в его героической биографии появится белое пятно.
Змей не попадалось. Ядовитых насекомых тоже. Монотонный треп Лысого надоел до тошноты, и Тоха попытался перевести поток его слов на другие рельсы.
– Лысый, тут вроде жарко как в Сахаре. Как тут с коноплей? Хорошая?
– Тут? Да дичка беспонтовая – надо мацать только ту, что саженая. Неподалеку фермер один ее потихоньку сажал раньше. С виду лох лохом, но хитрый, сцука. Я случайно про это узнал – его жена у меня отсосала пару раз и разболтала. Так я ей по ушам протер, и она место тоже выболтала, и я его урожай сам собрал. Все собрал. Ты понял? Лоханулся тот дядя. Трава была не хуже «чуйки» – с одного затяга можно было улететь до Голландии без билета. Я ее продал по декабрю – за двадцать штук зелени. Ох я и погулял тогда. Прикинь – два раза за зиму триппер лечить пришлось. До нулей все спустил – полный голяк. А как спустил – так сразу менты приняли. За малолетку какую-то дело шили – на бабки тупо хотели развести. Она как в детстве соску получила, так с тех пор сосала без перерывов и выходных, а отвечать, значит, мне за это. Ага: счас – размечтались! Олегу спасибо – вытащил. У папани его крутые подвязки – всех на место поставил. И я теперь на море загоряю, а менты сосут. Гы-гы-гы!
Тоха обреченно вздохнул – попытка не удалась.
Берег Сиваша был густо завален гниющими водорослями и кучами птичьих перьев. Бытового мусора, в отличие от морского побережья, почти не наблюдалось. Лысый бодренько забрался в воду. Как и предполагал Тоха, здесь оказалось очень мелко – Лысый забрел в залив шагов на тридцать, но вода даже не достала ему до колен. Очень далеко, если приглядеться, можно было рассмотреть группы каких-то здоровенных птиц – наверное, гуси или лебеди. Ни лодок, ни купальщиков, ни палаток, ни вообще следов человека. Даже в небе не видно инверсионных следов самолетов. Красота.
Лысый воткнул в дно палку, найденную на берегу, затем зачерпнул лопатой какое-то темное дерьмо, опер ее о палку, начал копаться в содержимом с энтузиазмом золотоискателя.
– Тоха! Живем! Черви есть! Тащись сюда – будешь мне помогать!
– И зачем мне твои черви? Я на это не подписывался – сам в г… копайся.
– Ну и сцука же ты! Трудно помочь, что ли?! Это же грязь лечебная – ладони вылечишь, а то Натаха говорила, что у тебя там профессиональные мозоли мастурбатора!
– Ну так сходи к ней за помощью – она у тебя заодно и отсосет, ей это легко. И Паша тоже.
– Паша – да, Паша – это запросто! Паша у нас насос еще тот! – заржал Лысый, продолжая радостно ковыряться в дерьме на лопате. – Давай ко мне! На берегу нельзя здесь сидеть – в тех водорослях, что рядом с тобой валяются, любят сколопендры прятаться. У них челюсти что у питбуля – яйца на ходу отхватить могут!
Тоху это не напугало – он даже не пошевелился. Нужно нечто большее, чтобы заставить его копаться в дерьме ради каких-то многоногих червей-гермафродитов. Покосившись на свои голые предплечья, он вздохнул:
– Зря выбрался – я, похоже, сгорел уже.
– Это тут мигом – надо было с длинным рукавом что-нибудь надевать, ты же белый как сметана. Вы, москали, сразу до пузырей здесь обгораете. Теперь пару дней страдать будешь, а потом облезешь, как пес лишайный. У меня раз деваха сосала одна – из Москвы, так у нее все облезло. Даже уши и щеки. Она когда у меня брала, я глаза зажмуривал, чтобы не видеть этот тихий ужас. А парня ее в Геническ увезли, в больничку – этот лох даже задницу себе пропек. Весь был красный – как переспелый помидор. Наверно, этот лох был педиком – привык подставлять всем, кто ни попросит, вот и солнцу подставил.
