Владимир Андрейченко - Везунчик (СИ)
— Конечно… — начал было интеллигент, но тут же осёкся под суровым взглядом собеседника.
— Вопрос первый. Вот тебе одна вещичка. Без лишних движений и бурных эмоций ты должен определить, что она из себя представляет.
Сталкер протянул очкарику небольшой пластиковый контейнер, в котором переливалась радужными красками и время от времени, словно была живой, изменяла форму любопытная субстанция. Тот, в свою очередь, взялся за упаковку дрожащей рукой и заворожено начал разглядывать её содержимое.
— Так, так, так…
Восхищение парня было явно неподдельным. Мало того, он оказался искренне заворожен видом находящегося в контейнере предмета. Казалось, что ещё немного, и у него аппетитно побегут слюни изо рта. Сзади, вопреки комплекции, почти бесшумно подошёл бармен, торопящийся к столу клиента с новой солонкой, вид которой в данном заведении мог привести в изумление любого. Ни один завсегдатай не мог бы сказать даже приблизительно, когда здесь последний раз выставлялась настолько чистая посуда. Но остановившись за спиной интеллигента, хозяин бара чуть не выронил из рук своё сокровище и встал, ошеломлённо открыв рот при виде необычного зрелища.
— Чт — т‑то это? — солонка нервно подрагивала в руке торговца в такт участившемуся биению его сердца.
Очкарик потерял дар речи и только медленно моргал широко открытыми глазами. В зрачках его отражались блики по дьявольски играющего красками всех цветов содержимого прозрачной упаковки.
— Ох, ёкарный бабай! — не сдержался один из сидящих в дальнем углу, но сразу вернулся на место под суровым взглядом хозяина вещи.
В помещении воцарилась мёртвая тишина, нисколько не повлиявшая на многочисленный контингент мух, с новой силой приступивший к хоровому пению. Вероятно, в этот день дружная мушиная семья справляла уже, как минимум, двухсотую бриллиантовую свадьбу.
— Любезный, — сталкер обратился к бармену, — Вы так и будете стоять, смотря, как я ем? Не люблю, знаете ли, когда мне в рот во время трапезы заглядывают. Кстати, стол у Вас ещё грязноват, да и скатерть бы не помешала. Или Вы считаете мои претензии необоснованными?
— Сию минуту, — пухленький торговец, с риском вывернуть шею, вновь метнулся за барную стойку.
— Ну, так что скажешь, парень? Это то, о чём я думаю, или что‑то иное, незнакомое? — опять переключился посетитель на интеллигента.
— Трудно сказать так сразу… — неподдельная заинтересованность сквозила в страждущем взгляде 'научника'. — Вот если бы Вы оставили мне на денёк эту вещичку…
— Ты не играть ли со мной в бирюльки вздумал, шельмец?!
Рука сталкера молниеносным движением крепко обхватила запястье не успевшего среагировать очкарика. Подтянув вплотную к своему лицу скорчившего гримасу невыносимой боли парня, он некоторое время, не разжимая хватки, смотрел в начавшие слезиться от испуга и ощущений глаза. Потом медленно оттолкнул интеллигента от себя, ослабил хватку и произнёс.
— Зажрались вы, мужички, в своей дыре. Ох, давненько не нарывались на неприятности! Или ты ещё не понял, с кем имеешь дело, касатик? Ещё раз попробуешь выставить мне свои условия, отправишься вслед за тем амбалом. Только в более тяжёлом состоянии. Я же сказал, что временно поработаешь на меня. Кстати, половину своего заработка ты уже потерял. Не сомневаешься? Или вы тут не приучены принимать всерьёз слова собеседника? Так я могу быстро привить светские манеры! Думаю, что ты не настолько глуп, чтобы мне для связки слов потребовались более жёсткие меры. В данный момент тебе остаётся только не потерять вторую часть оплаты за консультацию. Итак, как называется этот артефакт? Ну?!
— Это, кажется, 'Смирение'. Очень редкая вещь. Таких из Зоны выносили за всё время всего несколько штук. Он знаменит тем, что источает импульсы, умиротворяющие зверей. Те на хозяина артефакта перестают внимание обращать, принимая его за сородича, и не видят в нём потенциальную жертву. Но…
— Что, 'но'? — посетитель, приступивший к еде, поднял в предостерегающем жесте вилку и направил её в сторону очкарика.
— Я уже видел подобный, но тот выглядел немного по — другому. Такое впечатление, что этот в результате каких‑либо внешних воздействий видоизменился и, вероятно, приобрёл ещё дополнительные свойства.
— Вот теперь я тебе верю, парень, — сталкер дружелюбно протянул 'научнику' пятисотку. — Держи, заслужил, коли мои мысли своими выводами подтвердил. Давай‑ка его сюда!
— Вы не понимаете, — интеллигент неохотно протянул контейнер с артефактом владельцу, — он же имеет огромнейшую научную ценность! А сколько в денежном эквиваленте, даже сказать трудно…
— Я разберусь, не беспокойся. И не надо мне советов давать, больше всё равно не заплачу. Сказал же, что условия буду ставить я… А, милейший! — обратился он громче к появившемуся, наконец, из подсобки бармену. — Вы так и собираетесь сегодня весь день бегать по заведению? Я бы повторил столь чудесный завтрак! В этом Вы преуспели, надо сказать, неплохо! Теперь, как буду снова в ваших краях, обязательно загляну на огонёк, дабы испробовать столь замечательное блюдо!
— Да, уважаемый, сейчас всенепременно будете накормлены до отвала!
В этот момент из‑за спины хозяина забегаловки в помещение ворвались четверо крепких парней с битами в руках. Очкарик, увидевший, что происходит, сразу попытался метнуться в сторону, но в мгновение ока оказался зажатым крепкой хваткой сталкера. Больше всего присутствующих поразило то, что в глазах посетителя не промелькнуло даже тени страха. В них лишь загорелся огонёк азарта от предвкушения неминуемой схватки. Резко поменяв положение тела, посетитель ухватил очкарика двумя пальцами за кадык, отчего тот вытянулся струной, выпучив глаза, и жадно хватал ртом недостающий воздух. Вторую руку сталкер поднял в приветствии, слегка отклонив её в сторону.
— Ну, наконец‑то! А я уж думал, что вы, парни, не появитесь. Спасибо, что позавтракать дали. Но минус вам за то, что не удосужились дождаться, когда я выпью кофе. Придётся хозяину потом за счёт заведения принести весь самовар. Я же обещал ему, что за порядком присмотрю. А вы, как понимаю, собираетесь здесь похулиганить? Это зря! Верьте мне, я знаю, что говорю. Кстати, вы меня премного разочаровали! Куда мир катится? Вам‑то, поди, неизвестен такой классик, как Александр Дюма? Хорошие книги писал. Добрые. О благородстве и справедливости. У него тоже, между прочим, четыре героя было. Мушкетёры. Стать, грация, элегантность и галантность. И драться умели хорошо, только, не в пример вам, честно. Один на один. А ещё условия дуэли обговаривали. До крови или до смерти. Так что предпочитаете, господа?
— Сейчас мы тебе и кровь пустим, и смерти в глаза заглянуть дадим, чувырло! Он, братва, над нами ещё и издевается!
Самый крепкий из четвёрки угрожающе двинулся в сторону сталкера, а остальные начали обходить с боков. Но не успели нападающие сделать и пары шагов, как были ошарашены увиденным. Перехватив очкарика за пояс и плечо, посетитель рванул его с такой силой, что тело интеллигента с глухим стуком ударилось о вырвавшегося вперёд, сбив его с ног. Вышибала пролетел по воздуху пару метров и врезался головой в барную стойку. Бросив орущего от боли 'научника' на стоящего слева противника, сталкер в два прыжка оказался возле оставшейся парочки. В руках его сверкнула лакированным блеском бита лежащего у прилавка. Единственное, что успели увидеть перед потерей сознания двое опешивших крепышей — крутящееся в стремительной 'вертушке' орудие возмездия. Пытающемуся с проклятиями на устах выбраться из‑под интеллигента вышибале удалось только встать на колени, а расправившийся с его напарниками сталкер уже стоял возле него с занесённой битой.
— Вот теперь, мсье, мы с вами можем в точности, как у Дюма, говорить о действительно справедливой дуэли. Ну, так что, начнём?
Грозный несколькими минутами назад противник вдруг скорчился на полу, поджав под себя ноги, и запричитал:
— Не, не… Не убивай меня! Я сделаю всё, что захочешь…
— На себя в зеркало‑то смотрел, насколько ты жалок, ублюдок? — сталкер брезгливо сплюнул на пол. — Но проучить тебя всё‑таки надо, чтобы в следующий раз неповадно было вчетвером на одного с битами идти. Привыкли в бараньи стада сбиваться. Куда вожак, туда и остальных инстинкт ведёт. А вместо мозгов рога корнями внутреннее пространство головы занимают…
Раздался глухой стук, сопровождающийся хрустом, и крепыш заверещал от боли, держась за неестественно вывернутую ногу. Но победителя это не волновало. В следующий момент он уже находился возле бармена, пытающегося вынуть из‑под прилавка дробовик.
— Куда же ты, дядя, со своими годами и комплекцией борова?
Очередной хрустящий звук и грузно осевшее в припадке агонии от накатившей боли тело.
