Андрей Круз - Вне закона
— Говорил же, что хорошее здесь место, — ухмыльнулся я, поднимаясь на ноги и быстро заталкивая патрон в магазин.
Сменив кожаные перчатки на грубые брезентовые, я закинул винтовку за плечо, поднял утонувшую в снегу еще теплую гильзу, дернул с места санки на широких полозьях, и потопал к темной туше, горой возвышающейся из снега. Плетенные из толстых ивовых прутьев и сыромятных ремней снегоступы не давали проваливаться. Пусть и без них можно, много снега здесь не наметает, все ветер уносит, но все равно устанешь больше. А на лыжах здесь не покатаешься, сухая трава не позволит.
Ну вот и добыча. Большой черный олений глаз равнодушно смотрит в серое низкое небо, язык вывален, снег возле морды немного кровью окрашен — легкие как раз и пробило, как и целился. В боку дыра, светло-бурая шерсть вокруг нее тоже намокла от крови. Достав из-за пазухи флягу с водой, которую туда прятал чтобы не замерзла, отпил немного, с удовольствием покатав воду во рту. Ну вот, с удачной охотой, получается. Можно начинать свежевать.
Схватив тушу за заднюю ногу, я перевернул ее не спину. Промявшийся снег так и зафиксировал ее, даже придерживать не нужно. Изогнутый нож мягко вышел из ножен и я сделал первый разрез по шкуре убитого оленя, оттягивая ее в сторону и обнажая белую бескровную мездру. Теперь придется повозиться, потому как хочу не только освежевать, а еще и мясо срезать. Оставлю костяк волкам, а заодно тащить будет легче. Ушел я от города километров на восемь, примерно, не ближний свет назад топать. Тем более по темноте, все же скоро смеркаться уже начнет. Ну да ничего, дорогу я не потеряю, тут сперва овраг за путеводную нить, линейный ориентир, так сказать, а затем опушка леса, а от всяких неприятностей у меня и «марлин» есть, и «ругер» в кобуре. Разберемся.
Как ожидал, так и вышло, мясо в мешках свалил на санки уже тогда, когда сумерки собирались превратиться в ночь. Заодно заметил на опушке леска росомаху, тихо подошедшую пока я возился с тушей. Залегла за корягой, вроде как спряталась. Ну да, будет ей теперь ужин. Росомахи здесь, к слову, крупные, больше тех, что «в той жизни» приходилось видеть, килограмм на тридцать подчас тянут. Да и нападают они здесь иногда на людей, хотя и приручаются легко, если взяты маленькими. У нас в Батлер-Крик у одного русского мужика такая во дворе живет — и ничего, ни его не кусала, ни гостей покуда.
Но эта терпеливо ждет, нападать не пытается. Хищники в этих краях уже ученые, и с запахом оружия знакомы, и с видом, человека пытаются избегать. Хотя рассказывали, что года два назад зимой от волков житья не было, почему-то те сбивались в огромные стаи и активно создавали проблемы, на них большую загонную охоту устроили. Хватило, похоже, потому что с тех пор, как говорят, волки людей десятой дорогой эти места обходить стали.
А росомаха, к слову, за свою территорию даже с медведем в драку вступает и того прогоняет. Такой вот дурной зверь, вроде и небольшой, а на тебе. И у волков опять же, случается, добычу отнимает.
Ветер к ночи еще усилился, но, к счастью, дул хотя бы не в лицо. Вроде и не слишком здесь холодно зимой, но вот из-за этих постоянных ветров хоть на улицу не выходи, подчас лицо аж дубеет. А если еще и со снежной крошкой, колючей и мелкой дует…
Санки, веревку которых я просто перебросил на грудь, легко тянулись сзади. Мяса там килограмм сорок, если не больше. Стейков нажарю, заморожу про запас, раз уж зима, на леднике, ну и закопчу сколько-то, олений копченый окорок очень даже ничего, особенно если под пиво.
Снег скрипит под снегоступами, шуршит трава, головой по сторонам кручу, чтобы случайно в овраг не забрести — видно уже плохо стало, а тусклые огоньки городка еще не показались. И замерз я уже здорово, несмотря на толстый тулуп и прочее, хочется уже в тепло. Ну, ничего, завтра и вовсе выходной день, так что сегодня вполне даже можно будет в питейное заведение завалиться, отметить удачную охоту, благо они почти и не закрываются никогда, а завтра выспаться. Магазин мой, правда, все равно открыт будет, но в выходные там заправляю не я, мое дело хозяйское, в выходной надо отдыхать.
Выстрел я услышал когда до городка оставалось километра два, не больше. Хлопнуло недалеко, как раз в леске, вдоль которого я шел, заставив меня упасть на колено и схватить винтовку. Потому что стрелял точно не охотник. Хотя бы потому, что для охоты уже темно.
И кто тогда в кого стрелял? На хищника напоролся кто-то? Ерунда, из хищников здесь только волки, а они не нападают, а росомахи селятся редко и «местную», что контролирует эту территорию, я уже видел. А медведи сюда не спускаются, они дальше в горах живут, в полях им плохо и неудобно. Да и не свалишь мишку один единственным выстрелом револьверного калибра, а хлопнул именно такой.
Оглядевшись, я сбросил веревку санок с себя и быстро перебежал к крайним кустам, присев уже за ними. Долгое время не происходило ничего и я уже начал подумывать о том, чтобы пойти дальше, но затем послышалось конское фырканье, и совсем неподалеку от меня из леса выехал всадник, ведущий вторую лошадь в поводу. Видно было плохо, но мне показалось, что вторая лошадь под седлом, так что теория о том, зачем стреляли, какая-то у меня сразу оформилась.
Поскакал всадник от меня. Я даже вскинул винтовку и прицелился ему в спину, но стрелять, понятное дело, не стал — черт его знает, кто это и что тут случилось. Как бы самому в нехорошую историю не попасть, если твоя пуля обнаружится у кого-то в спине. Мне больше всех не надо, живу себе и живу, свой срок отбываю и устраиваюсь как могу.
Убитого я нашел по лошадиным следам — дошел до места, откуда всадник появился, и по отпечаткам копыт добрался до тела. Тот лежал в снегу, уткнувшись лицом в сугроб. Присев возле трупа, я перевернул его на спину. Точно, одного выстрела вполне хватило, дырка в самой середине лба. И затылок развален.
Убитому лет сорок на вид, бородатый, вроде темноволосый, но при таком свете и не поймешь. Ни оружия на нем, ни сумки — еще и ограблен. И карманы вывернуты, и мало того — даже сапоги с носками сняты и рядом в снегу лежат, так что, очень похоже, его убийца что-то искал на теле. Кто это может быть? Кажется, я его даже встречал в Батлер-Крик, лицо знакомо, вроде бы. Не общался, а так, просто где-то видел.
Так, а что там за пятно у него на шее? Черт, темно здесь, ни хрена не разглядишь… Нагнулся, оттянул край воротника свитера — татуировка, похоже. Полез в карман, достал жестяную спичечницу, чиркнул, прикрывая огонек ладонью от ветра, хоть здесь, среди деревьев, он был и не такой сильный, как в поле.
— Ты гля, — удивился я, разглядев наколку. — Здорова. И что ты тут делал?
С левой стороны шеи убитого был выколот череп в петле, такой же, как и у тех бандитов, что я привалил в первые свои дни в Земле-Вне-Закона. Один в один, такой же точно. Спичка, догорев, начала жечь пальцы и я ее выкинул, но разглядел картинку хорошо.
Так… и что мне с убитым делать? Тут бросить? Он мне никто и татуировка не нравится, но дело криминальное… и хоть население здесь сплошь уголовное, но в городе есть порядки и даже почти что законы. Простенькие такие, но все же законы. Да и… любопытно мне, вот что, хочу знать, что тут случилось. Тащить на санках? Нет, это уж увольте, мне он не друг и не родственник, а вот на дерево подвесить вполне можно, тогда хищники не доберутся. И даже росомаха не доберется, хоть она по деревьям и лазит, если подвесить с умом. Так и сделаю. И место запомню и помечу.
Веревка у меня была, я без нее никуда, так что возиться долго не пришлось. Пропустил петлю подмышки убитому, перекинул через сук, начал подтягивать — и тут у него откуда-то сзади, из-под свитера, со спины, на снег выпал маленький темный предмет. Нагнулся, поднял — что-то вроде плоского кожаного кошелька или очень маленькой папки для бумаг. Два листа толстой буйволиной кожи с тиснением, а внутри — сложенный в четвертушку листок бумаги.
Интересно.
Это не его ли искал убийца?
Почему-то кажется, что именно его. Просто потому кажется, что он был спрятан и как-то хитро, вроде даже к спине убитого приклеен, вон пятачки смолы на коже. А пока тело лежало в снегу и остывало, смола застыла, эластичность потеряла, вот он и оторвался.
Ладно, конверт в карман, потом посмотрю, что в нем такого тайного было, а то уже совсем темно, а пока веревку закрепить на стволе — и ноги, мне еще почти час брести, по прикидкам, в снегу да в такой ветер сильно не разгонишься.
* * *У борделя названия не было, бордель на Главной улице — и все тут. При салуне, как здесь обычно и строили, чтобы все удовольствия, так сказать, в одном месте. Да и правильно, что далеко ходить-то? А салун, понятное дело, еще и роль казино выполнял, потому что азартные игры здесь никто не запрещал. Никакие — в салунах резались в карты, рулетку и кости, а на улицах в три листика и наперстки, а кто во что под домам играл — это уже дело личных предпочтений. Хоть в «дочки-матери» на деньги. Законов вообще в Батлер-Крик было немного и все они прекрасно умещались в основные библейские заповеди, да и то зачастую с коррективами и разъяснениями. Например, заповедь «Не убий!» расширялась в толковании «Не начни убивать первым!». «Не укради!» применялась без издержек, а желать жену ближнего своего было крайне рисковано, потому что жены были в очень большом дефиците. Поэтому подчас доходили в желаниях и до «осла его и другого скота его».
