Роман Злотников - Последний рейд
Когда Ив вышел из кабинета, Брендон захлопнул журнал, бросил его на столик рядом с диванчиком, поднялся и насмешливо посмотрел на Ива, демонстративно задержав взгляд на заметной ссадине у него на лбу, синяке на левой скуле и красной царапине на тыльной стороне правой ладони.
— Ну что, господин директор, достаточно намяли себе бока, мы можем отправиться спокойно поужинать? — ехидно поинтересовался финансовый директор. Ив с усмешкой кивнул и неторопливо пошел к двери. Брендон последовал за ним.
Уже в лифте он небрежно поинтересовался:
— И когда это закончится?
— Что? — невинным тоном переспросил Ив.
— Ну вот это… самоистязание и систематическое превращение дико дорогого продукта фирмы “Дженерал меканикс” в груду металлолома.
— Батюшки (это русское выражение прицепилось к Иву уже давно, но до сих пор вызывало у Брендона гримасу сродни той, что появляется на лице человека, услышавшего завывание бормашины)! Брендон, да ты никак собрался взять на себя еще и заботу о том, как мне лучше проводить свое свободное время?
Как Ив и ожидал, Брендона сначала перекосило, но вот то, что последовало за этим, застало его врасплох.
— Да нет, проводи его, как хочешь. Просто… мне кажется, это твое самоистязание неспроста, и как только ты его прекратишь, то снова куда-то смоешься, а меня оставишь затыкать дыры в нашем бюджете, которые и образуются-то как раз из-за этих твоих отлучек. — Брендон запнулся и добавил каким-то жалобным тоном: — Если хочешь знать, я боюсь, что ты однажды не вернешься из своего вояжа.
Ив мысленно присвистнул. Да-а-а, пожалуй, зря он тогда разрешил Брендону появиться на тренировке… В тот день он еще только осваивал автоматы ребят из “Дженерал меканикс”, поэтому скорость контакта всего лишь в три-четыре раза превышала обычную человеческую. Но Брендону хватило и того, что он увидел…
Они вышли из здания банка, которое располагалось теперь в большом парке, занимавшем больше ста гектаров дико дорогой земли городского центра. Впрочем, обитатели окрестных домов не жаловались. Ну еще бы! Это по-прежнему был район офисов, и теперь его многочисленные обитатели могли в обеденный перерыв, выйдя на улицу, через несколько сот ярдов скинуть ботинки и побродить босиком по мягкой травке или поваляться на ней, уставившись мечтательным взглядом в нависающие над головой ветви деревьев, шелестящие изумрудной листвой. Брендон молча шел рядом, то ли все еще ожидая реакции босса и друга, то ли уже ничего не ожидая.
Лимузин ждал их в конце липовой аллеи, которая вела от центрального подъезда до красивых чугунных ворот, за которыми начиналась общедоступная часть парка. Полеты над парком были запрещены, но наземная техника могла передвигаться по некоторым дорожкам, обозначенным броскими указателями, потому что дорожки эти были покрыты не гравием, не плиткой и не чем-то еще, а той же травой. Естественно, не простой, а специальной, генетически модифицированной, чрезвычайно густой и стойкой. Впрочем, для обычных трасс с интенсивным движением она все равно бы не подошла — как правило, ею засевали лишь дороги, по которым проходили не более сотни машин в день. Поэтому доступ наземного транспорта в парк также был сильно ограничен. Сказать по правде, по этим дорожкам ездили в основном только клиенты “Ершалаим сити бэнк”.
Вообще-то идея насчет парка полностью принадлежала Иву. Парк этот, кроме того что радовал глаз окружающих и босые подошвы молодых клерков, выполнял и еще одну, особую функцию. Мало того что “Ершалаим сити бэнк” уже давно приобрел репутацию банка миллиардеров, он был известен еще и тем, что его клиентом мог стать далеко не каждый миллиардер. Хотя стремились очень многие. Это был своего рода закрытый клуб для избранных. На того, кому удавалось стать клиентом “Ершалаим сити бэнк”, все сразу начинали смотреть как на истинного джентльмена, у которого, соответственно, и друзья, и, что очень немаловажно, враги тоже из круга истинных джентльменов, а не какая-то там шушера… А окружавший банк обширный парк тоже был частью этой легенды. Да, он придавал банку солидности и привлекательности. Но замысел был шире. Кому-то могло показаться, что, если банк окружен со всех сторон такой массой зелени, а от того места, где останавливается лимузин, клиенту до центрального подъезда надо еще пройти несколько десятков ярдов пешком, любому, даже не слишком квалифицированному, киллеру ничего не стоит сделать всего лишь один меткий выстрел и… Тем более что никаких видимых ограничений доступа в парк не существовало. И все источники в самом “Ершалаим сити бэнк” ненавязчиво подтверждали, что да, мол, так оно и есть — доступ открыт любому желающему. Приходи и делай что хочешь. Вот только в действительности все было совсем не так…
Не успели они усесться в лимузин, как запищал терминал кодовой связи. Ив протянул руку и коснулся пальцем идентификационной клавиши. Как видно, статус сообщения был не слишком высок, потому что система доступа не затребовала дополнительных паролей, а сразу развернула головидеопанель. На панели возникла озабоченная физиономия старшего дежурного Службы охраны:
— Мистер Корн, мы засекли попытку видеонаблюдения.
— За кем наблюдают?
— Похоже, за вами.
Ив слегка удивился. За последние двадцать лет у него как-то поубавилось врагов, и, слава богу, в основном по естественным причинам. А те, что остались, давно уже поняли, что попытки силового противостояния с “мистером Корном”, как правило, выходят себе дороже.
— Это точно?
Старший дежурный дернул плечами.
— Вероятнее всего. У меня в журнале отмечены попытки наблюдения в квартале Рафаэль в прошедшую субботу (это был живописный зеленый квартал частных домов, в котором располагался и особняк Ива), во время следования в клуб “Парадиз лайм” вчера вечером и… вот сегодня. — Он посмотрел на Ива виноватыми глазами. — Как только я занес в журнал факт обнаружения кратковременного включения аппаратуры в парке, система тут же выдала рекомендацию по форме три, и я сразу же связался с вами.
Ив одобрительно кивнул. В форму три было занесено все высшее руководство банка, десятка три ведущих сотрудников, а также полторы сотни наиболее ценных клиентов. Сия форма означала, что, как только по любому из этого списка будет замечено и занесено в журнал наблюдения три любых тревожных факта, Служба охраны обязана была тут же ставить в известность лично президента “Ершалайм сити бэнк”. Это не означало, что, пока таких фактов не наберется три штуки, тревожить президента было строжайше запрещено, но тут уж служба безопасности вольна была действовать по собственному разумению: если это был клиент — ставили в известность его собственную Службу безопасности, если кто-то из внесенных в список сотрудников — разбирались сами, но, как только в разделе журнала дежурной смены Службы охраны “Ершалайм сити бэнк” появлялась запись под номером три, имеющая отношение к одной и той же фамилии, компьютер автоматически высвечивал рекомендацию “Доложить президенту”.
— Хорошо, где сейчас наблюдающий?
— Мы… его не обнаружили, сэр.
— Как это?
— Ну-у, за минуту до нашего разговора подпочвенные сенсоры засекли в южной части парка, у развилки, кратковременный пакетированный импульс. Судя по частоте и конфигурации кодовых строчек, импульс содержал видеоинформацию. Однако, когда в указанную точку были сфокусированы камеры видеонаблюдения, там уже никого не оказалось.
Ив понимающе хмыкнул. Да уж, похоже, действительно работал профессионал. Одноразовую камеру с широкоформатным фокусируемым объективом и заранее указанным и размеченным кодсилуэтом установили еще днем. Причем скорее всего камера была упакована в изолирующий кожух. Камера включилась, как только его, Ива, силуэт попал в поле зрения объектива, записала все, что было нужно, и, как только силуэт Ива вышел из поля зрения (или скрывался за каким-то препятствием дольше заданного временного промежутка), тут же передала все записанное в эфир и самоуничтожилась. А изолирующий кожух заблокировал все следы микровзрыва. В результате Служба охраны засекла лишь короткий импульс, который, скорее всего, был узконаправленным, и, если бы не густая сеть подпочвенных сенсоров, засечь его было бы вообще невозможно. Все осталось бы шито-крыто.
— Хорошо. Задайте видеоконтроллеру режим постоянного наблюдения в радиусе пятнадцати метров от точки передачи сигнала. Возможно, завтра кто-нибудь придет проверить, как прошло самоуничтожение, или даже подобрать использованный изолирующий кожух. И сообщите Краммеру.
В принципе, Краммеру можно было и не сообщать. Новый начальник Службы охраны занимал эту должность недавно и еще не успел войти в курс дела. Ив был знаком с ним не очень хорошо, да, честно говоря, особо и не стремился познакомиться. Бизнес уже лет сорок как отошел для него на второй, если вообще не на задний план. А учитывая последние сведения, которые удалось добыть Смотрящему на два мира, с ним вообще надо было потихоньку заканчивать. По существу, “мистер Корн” доживал последние дни… Так что максимум, на что можно было рассчитывать, так это личное прибытие начальника в дежурную комнату, да еще вызов пары дисколетов с нарядами быстрого реагирования из Пабл-костинш (это была большая сельскохозяйственная ферма, расположенная в сельве и принадлежавшая, наряду с несколькими другими, одной из компаний, подконтрольных банку), с восточного плато. Восточное плато представляло собой бедное сельскохозяйственное захолустье, в котором к тому же имелось немало резерваций для лиц с временным поражением в правах. Так именовались отсидевшие свое преступники, у которых во время отсидки администрация исправительного учреждения не заметила каких-либо признаков раскаяния. Так что “лихого” народа, способного ничтоже сумняшеся “прихватизировать” все, что плохо лежит, там всегда хватало. И поэтому непременной принадлежности подобных ферм были сильные отряды охраны. На “свои” фермы Ив, как правило, набирал престарелых донов. Для рукопашной старые вояки уже были не очень-то годны, но еще долгие годы сохраняли меткий глаз и верную руку, что, в общем-то, и требовалось на этой работе. К тому же с этой слежкой не стоило особо мельтешить. Нельзя было исключать, что ею занимались официальные структуры. За последние двадцать лет у Ива редко когда отношения с хозяевами Белого дома складывались удачно. Впрочем, он сам умудрился их испортить, заявив однажды, что-де смутно представляет себе, как человек с полномочиями всего на четыре года может управлять сообществом людей со средней продолжительностью жизни в сто семьдесят лет, и в один момент превратился в ненавистника демократии и хулителя священной коровы, а именно Всегда Великой и Вечно Мудрой, Принятой Раз и Навсегда Американской Конституции. Впрочем, он совершенно не переживал по этому поводу.
