Дмитрий Ермаков - Метро 2033: Третья сила
Зубов помчался выполнять распоряжение.
Краснобай лично все проверил и перепроверил; проследил, как челноки укладывают в мешки медикаменты. Наконец, уже у блокпоста Спасской, Антон Казимирович вручил Зубову патроны на взятки, и в первый раз за последние дни позволил себе расслабиться – после долгого перерыва вызвал Эмилию, девушку из элитного борделя на Сенной…
На самом деле красотку звали Женя, но она категорически запрещала большинству клиентов называть себя настоящим именем, посетители борделя знали ее только как Эмилию. Антон Казимирович был одним из немногих, для кого Женя делала исключение. За два года, что Антон и Женя были знакомы, они отлично поладили; изучили вкусы и пристрастия друг друга.
Иногда Антону Казимировичу казалось, что Женя начинает воспринимать их отношения как некий род дружбы. В душе он посмеивался над ее наивностью, но молчал. А потом стал подпитывать эту уверенность, видя, какую радость приносят партнерше спокойные, неторопливые беседы, обязательный и едва ли не самый важный элемент их встреч. Именно ум девушки, а вовсе не ее внешность, поразил его три года назад, когда они увидели друг друга в первый раз.
Эмилия, конечно, была хороша собой. Густые, вьющиеся волосы, черные как смоль, ниспадали по плечам. Слегка раскосые глаза, аккуратно подведенные дефицитной тушью, могли свести с ума любого. Ухоженное, гибкое, тренированное тело Эмилии влекло и манило к себе. Легкая бледность, обычная для всех жителей метро, не портила впечатления. Качество услуг и вовсе оказалось выше всяческих похвал. Но все это не стало для купца сюрпризом – он знал, что заведение не зря слывет элитным. А вот чем действительно удивила его Евгения и чем в итоге так прочно к себе привязала, – так это умением поддержать почти любую беседу и при этом вовремя замолчать. Он рассуждал о поэзии и музыке чисто от скуки или в шутку, и слышал в ответ весьма разумные слова.
– Тебя тут один хмырь «гейшей» обозвал, – обронил как-то между делом Антон Казимирович. – Это что за слово такое?
– О-о! Это очень интересное понятие. Я в двух словах, – отвечала Женя. За этим последовала весьма познавательная лекция о японских женщинах, которые развлекали искушенных клиентов стихами, музыкой, танцами и прочим.
– Хм. А что, правильно, – произнес задумчиво Краснобай, дослушав до конца. – Хочешь быть востребованной – развивайся.
– Именно, – расплылась в улыбке Эмилия. – Восток – вообще штука интересная. Взять хотя бы хокку. В трех строчках столько смысла. Как тебе, например, такое?
Она на миг закрыла глаза, улавливая нужную интонацию, после чего произнесла тихо, нараспев:
Ива склонилась и спит
Кажется мне, соловей на ветке –
Это её душа…[10]
– Да-а. Образно, – кивнул Антон Казимирович. – И откуда ты все это знаешь? За стеной сидит твой помощник и подсказывает в окошко?
– Нет, – звонко рассмеялась красавица, – зачем такие сложности? Это я сама. На Площади Восстания, где я раньше жила…
– Так ты что бордюрщица… Тьфу. Извини. Ты родилась в Москве?! – выпучил глаза Краснобай, и, получив утвердительный ответ, расплылся в улыбке. Ничего против москвичей он не имел, просто с девушками из бывшей столицы до этого ни разу не сталкивался и не знал, похожи они на прочих, или отличаются.
«Круто, если они все такие, – подумал мечтательно Антон. – С другой стороны, мне и Жени хватает».
– Так вот, у меня дома была хорошая библиотека. Я начала читать запоем лет в шесть. Как раз успела до Катастрофы. Но если я тебе надоем, ты скажи.
И молчать, надо сказать, Эмилия тоже умела. Почти каждый раз Краснобай приходил к ней злой, мрачный, замученный бесконечными стрессами… А выходил спокойный, умиротворенный. А иногда сразу из борделя шел в библиотеку, чтобы в следующий раз удивить девушку какой-нибудь умной мыслью.
Например, в книге про античную Грецию он наткнулся на слово «гетера». Понятие сопровождалось изображением обнаженной женщины. Не на шутку заинтересованный, Антон прочел статью полностью. Там говорилось, что гетерами в античные времена называли свободных женщин, не связанных узами брака, хорошо образованных и интеллектуально развитых. Мужчин они ублажали не всех подряд, а только по своему выбору. Нередко гетеры обслуживали очень знатных и влиятельных людей, например, Платона и Аристотеля.
«Тоже красиво, – размышлял Антон Казимирович, закрывая книгу. – Видать, во всех профессиях есть свои чернорабочие и своя элита… Надо будет рассказать Женьке про гетер. Хотя она, конечно, и сама знает».
Так шли недели, месяцы, ничего не менялось.
Однажды, когда купец и его помощник подводили итоги месяца, Зубов заметил, что на встречи с Эмилией уходит слишком много наличности.
– Не лезь не в свое дело, Зуб, – хмуро процедил Краснобай. Но Николай Михайлович в первый раз в жизни решил довести неприятный разговор до конца.
– Простите, шеф, но это и мое дело тоже, – вежливо, но твердо заговорил Зубов, – вы сами сделали меня не только начальником охраны, но и в некотором роде компаньоном. Меня мало волнует, любите вы ее или нет, это ваше дело. Меня волнует, шеф, другая дыра – дыра в бюджете, – с этими словами Николай показал Антону Казимировичу листок с расчетами, – поэтому вы уж меня извините, но обычная подружка обошлась бы куда дешевле…
Никогда еще Зубов не видел, чтобы хозяин приходил в такую ярость. Антон Казимирович сжал кулаки, лицо его побагровело. Краснобай молчал очень долго. В какой-то момент Николай решил, что ответа не последует, и хотел уже ретироваться. И тут Краснобай заговорил. Он полностью совладал с собой, аргументы следовали один за другим строго, стройно.
– Ошибаешься, Зуб. Ошибаешься. Зато прав был тот шутник, который сказал: «Нет девушек дороже, чем бесплатные». Да, да и еще раз да. Как ты думаешь, Женька хоть раз требовала от меня подарки? Устраивала скандалы на пустом месте? Шантажировала отлучением от спальни? Ныла, чтобы я ее к себе прописал? Нет! А наша, как ты выразился, дыра возникла главным образом по вине чертовых коммунистов.
– Это правда, – признал помощник.
Звездная коммуна считалась общиной весьма экстравагантной, и на это имелись веские основания. Кроме всего прочего, коммунисты испытывали к торговцам из центра классовую ненависть, поэтому сроки срывали без всяких угрызений совести. Антон решился на торговлю со Звездной только потому, что последние дни остро нуждался в деньгах. И вот его самым беспардонным образом «кинули».
– Между прочим, она меня свела с тремя поставщиками, если уж о пользе речь вести. А в борделе на Сенной мне, как постоянному клиенту, давно сделали скидку шестьдесят пять процентов.
– Но и эти деньги можно сэкономить, – не сдавался Николай Михайлович. – Бабы разные бывают. Конечно, на Невском проспекте красотки капризные, но ведь сколько есть бедных станций, любая счастлива будет…
– Ты вообще в курсе, какие болячки гуляют на этих «бедных станциях»? – сурово оборвал Антон помощника. – А на Сенной девочек и охраняют, и медицинское обслуживание обеспечивают. И мужчины ходят туда солидные, они их не лупят, не калечат. И не заражают. Поэтому так дорого. Цена не с потолка берется, Зуб. Теперь главное: женщины, работающие там, заслуживают уважения. Они через многое прошли и многого добились.
Зуб слегка усмехнулся. Антон посмотрел на него с презрением.
– Чё ты ржешь? Ты же не глупый мужик, Зуб. Какую, блин, карьеру может сделать женщина в метро? Знаешь хоть одну станцию, где живут бабы-чиновники? Дипломаты? Военные?
– Но на кой ляд бабе карьера? – пожал плечами Николай Михайлович. – Нашла себе хорошего мужика, нарожала деток…
– Вот. Во-от, – закивал Антон с одобрением вместо того, чтобы опять нагрубить Зубову. – Для абсолютного большинства женщин «найти мужика» – предел мечтаний, ты прав. И раньше так было, и тем более в наши сраные времена. Но Женя – не такая. Она хотела добиться чего-то в этой чертовой жизни, которая даже на богатых станциях на жизнь ни хрена не похожа. И она добилась, Зуб! Теперь последнее. Люблю ли я Женю – я и сам не знаю, но это и не важно. Я ее уважаю. Она умная баба, с ней интересно и легко. Женя классный психолог, Зуб, настоящий ас, она всех своих клиентов насквозь видит. Мне иногда кажется, она меня понимает лучше, чем я сам… И она единственный человек в мире, который не имеет мне мозги. Намек ясен? – сухо подвел итог разговора Антон Казимирович. Зубов кивнул и поспешно ретировался.
Ждать Женю пришлось долго. Хозяева борделя никогда не выпускали своих работниц за дверь, если не было свободного охранника для сопровождения.
Но в тот момент, когда в его холостяцком жилище, сияя обворожительной улыбкой, появилась долгожданная девушка, когда Антон Казимирович в первый раз за день выкинул из головы все мысли о работе и расслабился, в комнату, едва не сбив Эмилию, влетел бледный, взъерошенный Зубов.
