Макс Мах - Командир Браге (Авиатор – 2)
- Позовите полковника! - потребовала Лиза, ответом ей была тишина.
Пауза. Тишина. Вернее, треск разрядов. Минута, две, три.
"Ну, нет, так нет! - решила Лиза, слушая электрическую тишину. - А попытка не пытка, не правда ли?"
Тем не менее, ей ответили, и, значит, она опять угадала.
- Здесь полковник.
"Надо же, с первой попытки!"
- Я знаю, где сокровище Кано, - передала Лиза.
- Я тоже, - ответил радист, по-прежнему, выдерживая средний темп передачи.
- Вы блефуете! - остановила Лиза бессмысленный обмен репликами. - Мало времени. Переходим к делу?
- Что взамен? - По-видимому, полковник понял, что "торг здесь неуместен". Да, и связь ненадежная. Вести переговоры морзянкой с неумелым оператором, та еще головная боль.
- Десятая доля для экипажа "Звезды Севера".
Не слишком мало, но не так уж и много. Одним словом, разумно: без жадности и наивности. По-видимому, полковник это оценил.
- Согласен, - решил он.
- Десятая доля мне, - продолжила перечислять свои требования Лиза. Бессребреников никто не любит, зато все опасаются. - Оставите обе доли в банке "Швейцарский кредит" во Фритауне.
- Согласен. На чье имя?
- На предъявителя, - решила Лиза. - Код "12Z-18N-73E-94F".
- Принято.
- В точке находится шкипер Райт и несколько его людей.
- Доставлю во Фритаун.
Что ж, полковник, наверняка, уже догадался, что "говорит" с кем-то из офицеров "Звезды Севера", и не посчитал нужным скрывать этот факт.
- Также там находятся профессор Нольф и его дочь Мари.
- Хотите, повешу?
- Не надо. Доставьте во Фритаун.
- Договорились.
- Записывайте координаты, - и Лиза отстучала координаты и приметы на местности, которыми ее снабдил Бейли.
- Это все?
- Надеюсь, что вы меня не разочаруете, полковник. Доктор говорит, вы не дурак.
Намек был не слишком тонкий, но и не грубый. Лиза просто сообщила контрагенту, что у нее есть нечто посерьезнее догадок и косвенных улик. Свидетельство соучастника преступления, вполне могло отправить полковника под суд. Так что пусть имеет в виду.
- Слово офицера! - передал Штоберль, и Лиза прервала связь.
Как ни странно, Лиза Штоберлю поверила. Впрочем, в гораздо большей степени она полагалась на то, что полковник не дурак и умеет считать выгоды. Он ведь уже знает, что у Анонима есть свидетели, и может предполагать, что их "разговор" тоже слушали. Две десятых от доставшегося ему почти задаром богатства и жизнь нескольких абсолютно безразличных Штоберлю людей не стоили того, чтобы оказаться на скамье подсудимых или что похуже. Так что Лиза закончила "разговор" на положительной ноте. Теперь можно и честь знать, в смысле, сматываться из Томбута, и как можно быстрее.
Так бы и случилось, наверное, будь на месте Лизы настоящий офицер спецназа, но она была всего лишь пилотом штурмовика, и этим все сказано. Бес попутал, месячные начались, моча в голову ударила, - выбирай любую из причин или добавляй свою, все будет правильно, потому что соответствует действительности.
Лиза совсем уже собралась выйти из аппаратной и уходить "огородами в лес к партизанам", когда ее взгляд упал на коммутационный шкаф.
"Да, нет! - сказала она себе. - Бессмысленно, а значит, избыточно".
Но, пропади все пропадом, ее вел кураж. Пьянящее чувство свободы. Привилегия человека, внезапно оказавшегося вне рамок общества с его законами и правилами - право делать все, что в голову придет. И Лиза повернула к коммутатору. Подошла, посмотрела задумчиво, изучая нехитрое его устройство, и, повозившись пару минут с переключениями, соединилась с резиденцией губернатора. На вызов ответили не сразу, - все-таки ночь на дворе, - но, тем не менее, минуты через три и несчетное количество гудков трубку все-таки сняли.
- Резиденция губернатора!
- Будьте любезны, пригласить к телефону лорда Диспенсера! - попросила Лиза, сжимая телефонную трубку так, словно, это было горло самого графа Уинчестера.
"На кадык дави! На кадык!" - вспомнилась вдруг реплика "царского сатрапа" из фильма "Ленин в октябре".
- Но сейчас ночь, мадам! - опешил мужчина на другом конце провода. - Лорд Диспенсер спит
- Срочно! Секретно! В интересах империи! - выпалила Лиза, переходя с франкского на английский. Акцент у нее был ужасным еще в "той жизни". В этой, он наверняка казался носителям языка чем-то попросту невероятным.
- Э... - откликнулась трубка.
- Не мычи, не бык! - нахамила Лиза, возвращаясь к языку Мольера. - Зови графа! Потом объяснимся!
И тут выяснилось, что стервы бьют валетов на раз, а хамство оно и в Африке открывает все двери.
- Сию минуту, мадам!
"Надо же! Проняло!"
Лорд Диспенсер прорезался минут через пять. Лиза успела раскурить сигару и ожидала ответа, наполняя помещение аппаратной клубами дыма, пахнущего степным пожаром, шоколадом и корицей.
- С кем я говорю? - спросил лорд Диспенсер, не поздоровавшись и не представившись. Тем не менее, услышав этот уверенный, спокойный, даже несколько равнодушный голос, Лиза решила, что это Уинчестер собственной персоной.
- Капитан Браге, - представилась она.
- Вы не перестаете меня удивлять, капитан!
Комплимент не комплимент, но что-то весьма на него похожее.
"Будем считать это комплиментом".
- Будем считать, что обмен любезностями себя исчерпал, - сказала она вслух.
Лорд не возражал.
- Как я понимаю, вы в Томбуте, - констатировал он.
- Вы правильно понимаете, граф, - не стала отнекиваться Лиза, - поэтому сразу переходим к делу!
- Чего вы хотите?
- Прикажите ван Россому, освободить бриг и экипаж!
- Даже не знаю, о чем вы говорите, капитан.
- Ну, не знаете, так не знаете! - Лиза едва не сорвалась на площадную брань, но все-таки удержалась, взяла себя в руки. - Только учтите, граф, не дай вам Бог, заиметь такого врага, как я. Вы меня рассердили, это так. Но, если с моими людьми и моим кораблем что-нибудь случится... - Лиза специально подчеркнула интонацией определение "мой", потому что так оно и было. Вернее, стало. Ее люди. Ее корабль.
- Договаривайте, капитан! - с оттенком холодного пренебрежения в голосе, предложил Диспенсер.
- Я вас, граф, на дне моря найду, - предупредила Лиза, - и мало вам, обещаю, не покажется!
- Увидим! - бросил Диспенсер в ответ и положил трубку, лишив Лизу возможности оставить последнее слово за собой.
"Сукин сын!"
Честно говоря, у Лизы была слабая позиция, и лорд Диспенсер это прекрасно понимал. В сущности, на руках у нее был всего один козырь - изувеченные в бою английские корабли. Но пойди найди их, эти корабли, скрываясь в дебрях черной Африки! А доберется Лиза до Европы, - если действительно выберется из Заранга и доберется до Себерии, - иди еще докажи, что ты не верблюд, и заставь английские власти расследовать инцидент, который то ли произошел, то ли нет, в далекой, как луна, Ярубе. Да если и произошел, то где именно и почему? Возможно, и в самом деле, виноваты британцы, но, также возможно, что как раз не они, а сам техасец спровоцировал чреватое жертвами боестолкновение. А может быть, и вовсе - "ошибочка вышла". Да и от связи с ван Россомом Диспенсер мог отпереться. Все так, но и не поговорить с ним "по душам" Лиза не могла. Вот и поговорила.
***
Вообще-то, это была чистой воды авантюра. Вполне в стиле обычных Лизиных "безумств". Но, с другой стороны, победителей не судят, не правда ли? Другое дело, что не все победители доживают до суда истории, и это как раз то, что легко могло случиться с Лизой и ее маленьким отрядом.
До северного берега озера добрались уже под встающим солнцем. Спрятали лодку. Замели следы. И поспешили на базу. Устали ужасно, - всю ночь на ногах, - да и поволноваться пришлось. Поэтому, добравшись до "крепости за скалой", лишь поели по-быстрому, наскоро пересказав не ходившим в рейд товарищам события прошедшей ночи, и завалились спать.
Лиза забралась в тень под навес, улеглась на кучу свежих листьев - не слишком мягко, и пахнет аптекой, но зато мошкара не донимает, - закрыла глаза, и все, собственно. Свет разума померк, и в пространство Лизиного сна вошли чудовища. Имя им было Соблазн и Вожделение, Похоть, Страсть, Разврат и Порок. Хотелось так, что от желания даже во сне сводило челюсти, и черное пламя сжигало низ живота. В помрачении Лиза готова была отдаться любому из демонов, обольщавших ее обещанием "невиданного счастья". Однако где-то в глубине ухнувшего в сонный морок сознания Лиза помнила о достоинстве и чести, и сопротивлялась, как могла, инкубам и суккубам, совращавшим и искушавшим ее каждый на свой манер. Ее то окатывала волна недвусмысленных ощущений, то перед ее взором возникали картины соблазнительных в своей реальности соитий, то запах мужчины заставлял кипеть кровь.
