"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

Наконец самозваный капитан, прихватив что-то из распотрошенного мешка Гиллалуна, подошел к пленникам, сопровождаемый парой разбойников. Дик поднял глаза: в руках у бандита был его шейный платок, подаренный отцом Канио для защиты от солнца. Разбойник встряхнул тряпку, и на землю с металлическим лязгом и звоном свалилось несколько обломков. Юноша вздрогнул: от недоверия и ужаса он не сразу узнал остатки собственной шпаги вместе с ножнами.

— Мы нашли ее уже такой, — пояснил «капитан», легонько переворачивая обломки носком сапога. — Должно быть, сломалась при падении вашего мула.

Дик не слышал его: остановившимся взглядом он смотрел на разбитый клинок. В голове юноши, механически повторяясь, закружились слова, произносимые его собственным голосом: «Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего господина»… «Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору»…

— Довольно странное оружие для монаха, — продолжал разбойник, неприятно осклабившись. — Такое по руке только дворянину, мой добрый… э-э… сеньор.

Дик не отреагировал. Гиллалун почувствовал, что пора прийти на выручку хозяину.

— Видать, каналья, ты уже смекаешь, в какие неприятности влез, — прошипел он, глядя прямо в глаза разбойнику. — У моего господина найдутся влиятельные друзья, и тебе с твоими негодяями несдобровать, попомни мое слово!

Тощее лицо вожака расплылось в насмешливой улыбке: ему явно было не впервой слышать подобные угрозы.

— Бросьте, сударь, я человек мирный, — отозвался он как нельзя более любезно. — Всякий скажет, что на свете нет никого сговорчивей добряка Пагана́ччо! (Сопровождавшие его разбойники тут же заржали во всю глотку). Эти дуралеи, — ткнул главарь в них пальцем, — все равно что малые дети! Бедняги зарабатывают себе на хлеб, как умеют, и разве жизнь вашего сеньора не стоит больше какой-то жалкой сотни таллов? Уверен, что влиятельные друзья его милости, о которых вы говорите, согласятся со мной. Убедите вашего господина черкнуть им пару строк об этом, и вот увидите: мы разойдемся через пару недель как самые лучшие друзья.

Гиллалун дернулся, словно намереваясь боднуть разбойника головой в зубы, и Дика, привязанного к нему спина-к-спине, основательно тряхнуло. Юноша рывком пришел в себя, словно очнувшись от кошмара. Нужно было вмешаться в разговор и отвлечь внимание бандита, иначе разъяренный Гилл ухудшит их и без того бедственное положение.

— Я всего лишь бедный монах, — бросил Дик главарю, с трудом разжимая сведенные челюсти, — брат-послушник монастыря святого Гермия. Деньги и ценности принадлежат не мне, а нашему аббату.

— Эта шпага тоже принадлежала ему? — весело осведомился разбойник, очередной раз пнув ногой обломки.

Дик вздрогнул всем телом, словно удар пришелся по нему самому, и прорычал, поднимая злобный взгляд на «капитана»:

— Я подавал прошение в Миссионерскую палату! Хочу нести слово Создателево язычникам и дикарям Багряных земель.

— Достойное дело! — одобрил разбойник, согласно кивая. — Из вашей милости выйдет лихой проповедник!

Бандиты снова заржали, но Дику было все равно: врать правдоподобно он никогда не умел, а теперь-то точно не считал нужным учиться.

— Позвольте мне, добрый сеньор, называть вас «милостью», — продолжал главарь еще любезнее, чем прежде. — Мне это ничего не стоит, а вам будет приятно осознавать, что вы попали в плен к человеку, не чуждому учтивости.

У Ричарда зачесались кулаки. Сейчас он отлично понимал Гиллалуна: нет ничего хуже беспомощности, которая вынуждает сносить издевательства безродного мерзавца. Дик всей спиной ощущал, что его телохранитель напряжен, как туго натянутая тетива на луке. Если Гилл сорвется… этого нельзя допустить!

Ричард выдохнул и попытался успокоиться. Сейчас и он сам, и его верный слуга были в полной власти у бандитов, однако те не убили пленников, а пришли договариваться. Это давало слабую надежду. «Капитану»-самозванцу что-то нужно от него, и он обязан воспользоваться шансом, пусть самым ничтожным, чтобы выручить и себя, и Гилла из беды, в которую они угодили по его милости.

— Чего вы хотите? — хмуро бросил Дик, отводя взгляд от гнусной физиономии главаря, чтобы опять не обозлиться.

— Пустяка, ваша милость, сущего пустяка! — оживился тот, многозначительно переглянувшись со своими товарищами. — Я хочу выкупа. Ведь это справедливо. Поскольку вы, ваша милость, честь по чести попали ко мне в плен, вам следует выкупить себя, не так ли?

— Вы забрали мою лошадь и мое имущество! — яростно выкрикнул Дик, которому кровь снова ударила в голову. — Разве этого мало?

— О, ваша милость, это же совсем другое дело, — масляным голосом проговорил вожак. — Прежде всего, вашу лошадь мы так и не поймали. Что же касается всего остального, то это, сами понимаете, законная добыча победителя.

Значит, Сона ушла! На Дика внезапно навалилась бесконечная усталость. Он равнодушно отвернулся от бандитов, чувствуя, что его душу затопляют безразличие и покой.

— Больше у меня ничего нет, — произнес он.

— Ошибаетесь, ваша милость, — убежденным тоном проговорил вожак, — у вас есть друзья. Капитан Паганаччо добряк, капитан Паганаччо готов принять на веру все, что вы сказали о монастыре святого Гермия. Но разве достойный отец-настоятель позволит, чтобы его юный послушник сгинул в плену у проклятых безбожников? Напишите вашему аббату, добрый сеньор, и клянусь вам, что мои люди доставят ваше письмо по назначению. Конечно, — продолжал бандит, явно наслаждаясь своими словами, — я понимаю, что славный аббат может оказаться лихим проповедником вроде вас, но я беру этот риск на себя. Капитан Паганаччо доверчив и сговорчив. И он настолько не желает зла вашей милости, что в знак добрых намерений даже готов отказаться от выкупа за вашего слугу. Разве это не свидетельствует о желании быть полезным?

Ричард с удивлением воззрился на бандита. Впрочем, эта маленькая речь удивила не только его, но и Гиллалуна, который снова замер, как видно, пытаясь понять, в чем тут подвох.

— Чего же ты хочешь? — снова спросил Ричард у главаря.

— Безделицы, мой добрый сеньор. Попросите вашего аббата уплатить за ваше освобождение, скажем, пятьсот золотых таллов… Это такая скромная сумма за вашу драгоценную жизнь, что я боюсь, как бы ваша милость не оскорбились! Но дело в том, что я вовсе не стяжатель. Капитан Паганаччо услужлив, и он не любит злоупотреблять своей властью над людьми, попавшими в беду.

На сей раз бандиты, стоявшие справа и слева от «капитана», сделали над собой усилие и не заржали. Ричард, не мигая, рассматривал гнусную физиономию разбойника: вытянутое костистое лицо, тонкий нос, глаза неопределенного цвета, горящие алчностью. Всего-то пятьсот таллов! Не сумма для богатого монастыря, к тому же герцог Окделл оставил отцу Канио на хранение все свои ценности, в том числе и пресловутое кольцо графа Штанцлера…

— Так тебя зовут Паганаччо? — рассеянно спросил Дик, пытаясь поймать какую-то ускользающую от него мысль.

— Пага́но-Паганаччо к услугам дорогих гостей, — раболепно поклонился разбойник. — О, мы еще найдем общий язык с вашей милостью: ведь я, как и сиятельный сеньор, тоже в некотором смысле военный.

Гиллалун смачно сплюнул на землю.

— Ты получишь деньги, — презрительно бросил Дик. — Я напишу отцу-настоятелю. Но помни, что монастырь находится в Алати.

— Это совершенно неважно, ваша милость, — заверил его бандит. — Мы такие люди, для которых нет границ.

— Это твое дело. Но пеняй на себя, Паганаччо, если все это закончится для тебя веревкой на ближайшей осине, — пригрозил Дик.

Алчные глаза разбойника недобро блеснули.

— Сиятельный сеньор, конечно, понимает, что его жизнь и жизнь его слуги зависит от нашей сделки, — вкрадчиво произнес он. — В интересах его милости предупредить об этом своего друга, чтобы никому не пришлось потом сожалеть. Вас отпустят только после того, как я получу свой выкуп… и уберусь отсюда на безопасное расстояние.