Михаил Михеев - Изгнанники
Для Соломина не было особой разницы, живут на болгарских планетах мирно, или играют в сепаратизм. Последнее, кстати, было совершенно неудивительно – уровень жизни на планетах был удручающим. Аграрная направленность, конечно, спасала от голода, но во всем остальном ситуация была просто жуткой. На двух периферийных планетах даже лекарств банально не хватало. И что теперь с ними прикажете делать? Люди скатились до уровня, в лучшем случае, первой половины двадцатого века, а ведь Соломину не были нужны те, кого надо кормить, лечить, обучать, создавать инфраструктуру, словом, вкладывать деньги – ему нужны были планеты, которые, напротив, пополняли бы казну нового государства. Конечно, вложения в новые колонии выгодны, но только в долгосрочной перспективе. Новому же государству вообще, и Соломину в частности, результат был нужен быстро. Бросать же пусть хреновое, но уже свое, не хотелось.
Хорошо хоть, вариант решения проблемы лежал на поверхности. Берется офицер (в данном случае из амстердамцев) в количестве двух наглых физиономий. Двух потому, что планет две. Так вот, на каждую планету сажается по такому вот офицеру в качестве наместника. Ну и по эсминцу и десантному батальону каждому в подчинение, чтобы местных, случись что, строить. Ну а дальше, во всем, что дел военных не касается – на самообеспечение, господа. Для колонии при любом раскладе легче – налогов-то не трясут. Ну, пока не трясут. Таким вот образом при минимуме накладных расходов планеты оставлялись в государстве, при этом не принося в ближайшей перспективе прибыли, но и денег не сося из бюджета. Если офицеры, поставленные бороться с кризисом справятся с задачей – вот тебе и готовые административные кадры с перспективой карьерного роста, ну а не справятся – так и ничего, их, в принципе, к этому не готовили. А в будущем, когда планеты оклемаются от кризиса, в который загнали их прежние власти, начнут и прибыль приносить. Опять же, в колониальные войска с них рекрутов набирать – милое дело. Чтобы подняться из нищеты, они любому глотку зубами рвать будут, и в штурмовые роты, и в карательные части, случись нужда, пойдут не раздумывая, самим рук марать не придется.
Столичная планета, Новая София, была полной противоположностью болгарской провинции. Вполне современная планета средненького государства – вот как про нее можно было сказать. И царский дворец был шикарным – пожалуй, дворец императора Российской империи был если не беднее, то уж точно скромнее циклопического сооружения, по коридорам которому Соломин в сопровождении своих офицеров шел принимать капитуляцию. Если бы адмирал не был перед этим на других болгарских планетах, возможно, он отнесся бы ко всему этому с юмором, но сейчас его бесило такое бездарное разбазаривание средств. Даже не потому, что это портило жизнь болгарам, на которых ему было откровенно наплевать, а потому, что било сейчас уже по его собственному карману. Все же три беспроблемные планеты лучше, чем одна и две проблемные в довесок.
Его офицеры, похоже, разделяли мнение командира, во всяком случае, грохот сапог по паркету становился с каждой минутой все более зловещим. И вообще, русские офицеры, и те, кто был родом с Нового Амстердама, демонстрировали в последнее время удивительную схожесть реакций и поведения. Сейчас отличить их можно было разве что по росту – большинство русских возвышались над отнюдь не маленькими голландцами почти на голову. А так – даже форма одинаковая. Последнее, разумеется, тоже не случайно. Комплекты обмундирования пришли вместе с кораблями, и это было сделано не только потому, что вылежавшую свой срок на складах форму девать было некуда. Хотя и это тоже, чего уж греха таить, но все же основная причина была в другом. Русским на Новом Амстердаме требовалось быть не расой господ, а первыми среди равных. Различие, ничего не значащее технически, но очень полезное для обеспечения сплоченности государства вокруг новых лидеров.
Бешенство адмирала выплеснуло через край, когда, перед входом в зал для официальных мероприятий какой-то хмырь начал посвящать их в тонкости местного этикета. Только воспитание помешало адмиралу сказать в ответ все те слова из великого и могучего русского языка, которые всплыли в его памяти. Будет еще кто-то учить имперского адмирал, что и как он должен делать, когда все здесь и так уже принадлежит ему! И право это подтверждено эскадрой на орбите и солдатами за спиной. Соломин лишь брезгливо дернул щекой в его сторону, и ближайший из офицеров с чувством врезал любителю церемониалов по зубам затянутым в щегольскую белую перчатку кулаком. Какой-то солдат из замершего тут же почетного караула потянулся было к оружию, но тут же испуганно отдернул руку – топающий позади Соломина и его свиты взвод десанта в полной боевой броне дружно лязгнул оружием. На этом первая и последняя в Болгарском царстве попытка сопротивления утухла, а вместе с ней умерла и та пародия на государство, которой Болгария во все времена и являлась.
Пинком распахнув дверь, Соломин вошел в зал. По протоколу ему, вроде бы, туда одному положено входить было. Ха, протокол! Да кому он нужен? От своих ему скрывать было нечего, а все остальные... правила устанавливают победители, и плевать они хотели на мнение побежденных. Толпа затянутых в черные мундиры офицеров, весело переговариваясь, организованной толпой ввалилась следом за ним за адмиралом и моментально распределилась по залу, разглядывая великолепную отделку, переговариваясь и совершенно не обращая внимания на ожидавшего Соломина царя Болгарского. Ну, пока еще царя.
Мужчина средних лет, высокий, спортивный, со вкусом одетый, с легкой благородной сединой... Красавец мужчина, такой просто создан, чтобы блистать на балах и приемах. Соломин рассматривал его пару секунд, Потом ухмыльнулся:
– Ну-ка встал, встал, да по стойке смирно, каз-зел!
– Что вы...
Договорить болгарин (а может, и не болгарин – у них цари вечно откуда-то со стороны выползали) не успел. Как по волшебству позади него возникли двое десантников (оба амстердамцы), и один из них, сбросив с руки перчатку скафандра, чтобы случайно не раздавить клиенту усиленными сервоприводами пальцами что-нибудь важное, взял его за шею, сдавил и потянул вверх. Соломин с некоторым удивлением наблюдал, как шея царя (у него были еще какие-то титулы, но русского адмирала титулы таких вот папуасских царьков не интересовали в принципе) начала удлиняться, как резиновая. Миг, и тот уже стоял, вытянувшись и привстав на цыпочки. Десантник ухмыльнулся:
– Когда Его Превосходительство говорит встать – надо встать, – громким шепотом объяснил он царю прежде, чем разжать пальцы.
