Юрий Вольнов - Сталь и песок
И когда стали поступать официальные заявление информационные порталы сошли с ума. Официальное заявление хранителей гласило о регистрации новой корпорации платинового списка, и эта корпорация претендует на добывающий сектор четырех энергетических столпов. От старых корпораций безумцы хотят откусить по тридцать процентов контрольных точек. А это равносильно появлением еще одной корпорации монстра, что может влиять на расклад сил очень даже увесистым вентилем перекрывающей любой из старой корпорации приток заготовок для кристаллоидных генераторов. И этими смертниками, что посмели покуситься на самый лакомый и прибыльный сектор стали вчерашние "отбросы", чей статус хранители пересмотрели и допустили в корпоративный мир. Картина привычного мира рушилась на глазах, а последовавшее заявление золотого списка корпораций о заключении первых договоров и сотрудничестве напрямую с этой корпорацией и готовностью оказать и военню помощь, превратило новостников просто в брызжущих слюной безумцев, что не могли выплеснуть и до нести всю эпохальность происходящего. Масла в огонь добавило заявление платиновго списка, заявившего деловой сектор зоной корпоративного конфликта, и рекомендовавшего покинуть ярус во избежание недоразумений, в случае активной обороны от рейдерского захвата. И на ярусе должны присутствовать только заинтересованные в конфликте стороны, и могут быть активированы только алгоритмы новостных каналов, все остальные не инициализированные корпорациями как свои будут расценены как объекты и силы противника, и будут развеяны боевыми алгоритмами. И мир замер в ожидании на других ярусах, не отрывая взоров от новостных порталов…
Одинокая фигурка скользящего, отделившись от стены хрустальной башни, замерла над первой ступенькой лестницы терявшейся последней кромкой в глубине клубящегося тумана стройных шеренг замерших рейдеров корпораций. Оглядывая море голов Череп не весело улыбнулся. Настало время сделать последний шаг. Шаг за которым его ждет неизвестность, пугающая бесконечными рядами рейдеров и туманом с уже показавшимися боевыми щупами алгоритмов. А вдали высились уродливые фигуры великанов что извиваясь множеством рук, словно в нетерпении ждали своего часа, жаждали его жизни. А на душе было радостно и горько. Они все-таки дошли. Смогли изменить отношение к Батальонам, и у людей Марса появился шанс на другое будущее. Осталось сделать только шаг навстречу туману и выстоять в последней битве. Но как тяжело сделать этот шаг. Как не хочется раствориться в электроном шторме уже когда показалась кромка кратера, из которой они выбирались с упрямым упорством, и вот казалось уже выбрались. А сейчас он стоит один против легиона сознаний желающих его стереть в пыль, в информационный мусор. И он прекрасно понимал, что ему надо сделать этот шаг. Ради друзей, что готовые жертвовать ради него жизнями. Ради батальонов что шли за ним к цели истекая кровью и жизнями наемников! Ради живых и мертвых!
Расставив руки, Череп улыбнулся растекающемуся по телу жару, и чувствуя как все тело полыхало от бушующего внутри пожара эмоций, качнулся навстречу метнувшихся к нему жадных серых щупалец…
* * *
– Деда быстрее!!!
Уворачиваясь от удара, Косяк рубил клинками изворачивающихся кольцами щупалец, и после стремительного рывка оказался напротив широко распахнутых от удивления глаз рейдера. Взмах и медленное утухание взгляда отлетевшей головы.
Оборачиваясь в сторону бегущей парочки, Косяк тревожно посмотрел на другую сторону башни. Там полыхали зарева алгоритмов смявших уже часть зданий корпорации словно картонные коробки. Там Череп отвлекая на себя все силы прорывался в никуда, старался стянуть на себя побольше внимания, крутился огненным смерчем.
– План один дробь три, мать его, – едва не плача зло шипел Косяк, бросаясь на очередную боевую пару не понятно почему оставшихся среди проходов между черными смерчами, Косяк действовал жестко и беспощадно. Разметав так и не успевших развернуться в мощную линию обороны рейдеров, Косяк стремился обезопасить коридор для деда и патрульной, что выполняла накачку защиты деда пульсирующим стеклянным покрывалом.
– Деда шевелись,- торопил Косяк, и так понимая что виртуальное сознание деда находится далеко не в лучшей форме. Все таки старость физического тела накладывает отпечаток на мироощущение, и дед едва ли не задыхался, пытаясь поспеть за стремительным черным смерчем рвущим в клочья любое сопротивление редких пар рейдеров, – нам надо успеть вырваться как можно дальше от центра…
– Знаю я, – зло ответил дед. Оглядываясь на полыхающее за башней зарево, – что он там делает!?
– Дает нам время на то что бы ты быстрее двигался! Деда ну пожалуйста давай, давай двигай поршнями…
Остерегающий вскрик патрульной, мгновенно развернул Косяка навстречу новой опасности. Они уже почти выбрались с площади, оставив за собой закупоренные порталы, и уже показался провал между зданиями, как с неба стали одним за одним опускаться рейдеры скользящих, в бело синих расцветках РУСЭНЕРГО. Перегораживая выход фигуры, окутывались облачным покровом порождавших выпрыгивающие силуэты помесей крокодилов и собак. Беззвучно разевая оскаленные пасти со стекающими каплями разрушительных алгоритмов, чудовища устремились в их сторону, стремительно вспахивая брусчатку мощными рывками массивных лап.
Ловя первое чудовище на спаренные клинки, Косяк в развороте устремился на встречу потоку бегущих тварей. Активно работая клинками, старался нанести как можно больше повреждений. Отбрасывая под ноги стремительным тварям мертвых сородичей, рассчитывал что его высокий темп восприятия поможет перемолотить атаку. Но скрепя зубами, и чувствуя что банально не успевает перехватывать всех чудовищ, стал оттягиваться назад, к паре что отступала в сторону.
И когда их зажали в тесном углу, Косяк стал понимать что это конец. Твари казалось прыгали со всех сторон, он едва успевал разваливать на части одну пару как появлялось три четыре, и все норовили его обойти и впиться в беззащитных жертв, скрытых стеклянным пологом. И ревя бешеным зверем, выбрасывая истекающую туманными потеками трупы чудовищ в глубь наседавшей стаи, вдруг почувствовал за спиной грохот обрушившейся стены. С ужасом лопнувшей внутри струны неотвратимой беды коротко оглянулся, с недоумением смотрел на образованный завал. То что он считал незыблемыми твердыням, стенами закрывающими тылы, было обрушено разъевшими огромные дыры щупальцами, и сейчас на месте где стоял дед и патрульная высилась гора поблескивающих глыб информационного массива не выдержавшего натиска разрушительных вирусов, и рассыпавшихся на отдельные фрагменты.
Взревев раненым зверем Косяк метнулся к завалу, рубя щупальца почувствовал как в него одновременно впилось несколько пастей, пытавшихся разжевать его броню, не глядя отмахнувшись, Косяк получил увесистый удар в плечо. И понимая что его могут задавить числом, взметнулся к небу черным смерчем, набрав высоту закрутившись волчком разметал вцепившихся тварей, и резко спикировал к ровный шеренге бело синих фигур, с холодным любопытством профессионалов рассматривающих ход сражения. Врубившись в землю тяжелым астероидом, и широко раскинув руки, тормозил падение вместе со сдираемым пластом булыжников площади. Поднявшаяся волна обрывков реальности, перемешанная с останками тварей, поглотила опешивших рейдеров волной цунамного вала.
И не давая времени на опомниться, Косяк ревел мамонтом, рубил раскаленными клинками, рвал спешно воздвигаемые защиты в клочья, ломал руки и выворачивал шеи, стремился уничтожить всех и вся. И одновременно плакал. Плакала та часть души, о которой он уже и не вспоминал. Там где хранились воспоминания детства. Родителей и смеющегося деда. Его детских обид и восхищений рассказами деда. Это умирало и плакало. От обиды. От горечи потери. От бессмысленности всего происходящего.
А на ее место заполнялось ненавистью. Ненавистью ко всему происходящему. Черной, злобной и не прощающей ничего и никогда!
Раскапывая завал клинками, с криком ворочая не подъемные глыбы, и трепетно расчищая руками, еще хранивших обрывки бело синих лоскутков, Косяк, ревел белугой, надеясь на чудо. На спасение. А вдруг они живы, забились в какой то завал, и там ждут его помощи?!
Последняя глыба с искрившимися изломами, поддалась на рывок и Косяк устало упал на колени. Бережно переворачивая патрульную что до последнего выполнила свой долг, отдавала все свои знания и умения для спасения чужого человека, и погибла на чужой войне, Косяк смотрел в изуродованные полиморфом контуры тела, и расплывающегося потеками искажений лицо. Глаза еще жили. Наполненные мукой и страданиями от проникающего в сознание парализующей алгоритма, въедавшегося в каждую клетку раствором кислоты, и выжигающем сознание трясиной мучений.
