Олег Языков - Гром и молния
Я собрал все документы, какие нашел, в планшет унтер-офицера, туда же упихал найденный у унтера Васькин «ТТ», выбросил затворы от оружия немцев в выгребную яму и пошел искать своего ведомого.
Сбив железную накладку, я открыл дверцу в погреб.
– Вася, ты здесь?
– Командир? Ты?
– Я, я, Василек. Как и обещал. Вылезай – твой отдых закончился… Пора обратно на войну, Вася. Долги у нас, видишь ли, опять накопились.
Васек, постанывая, вылез из погреба, как разбуженный медведь из берлоги. Его лицо переливалось радугой.
– Эк, Вася, как они тебя отделали-то… Качественно…
– Ничего, я тоже двух подстрелил.
– Да знаю уже… Повернись ко мне спиной.
Закончив обрабатывать его раны спиртом и перебинтовав окровавленные руки, я взглянул Васе в глаза и дал ему установку: «Спа-ать». Как Кашпировский какой, прости господи… Объяснять ему, каким образом можно перемещаться на десятки километров, я не хотел… Ну, поехали. Нас уже ждут, пожалуй.
Глава 9
Спокойно уйти мне не дали. Можно по-разному относиться к немцам, будем выражаться точнее – к фашистам, но то, что они хорошие солдаты, нельзя оспорить…
После того как я так неловко уронил две «лимонки» в рощице, прошло, наверное, около получаса, ну, может, чуть больше, а к хуторку уже кто-то пылил на паре мотоциклов. Дело ясное – те туристы подняли тревогу, мол, кто-то тут в тылу бегает и гранаты теряет. Найти бы надо, этого рассеянного с улицы Бассейной, а то он еще чего учудит.
И понеслись тут звонки-радиограммы по всем заставам и постам… А на хуторе к аппарату никто и не подошел. Правда, я его не видел, но сказать с уверенностью, что связи на хуторе не было, я не мог. А раз хутор не ответил, то… Вот вам и вопрос на сообразительность – где этот гадкий потеряшка прячется?
Да, а с Василием я погорячился… Поспешил я его в отключку отправить. Ну, да ладно! Свидетелей Мамаева побоища мне тоже как-то не надо.
Я вновь отнес ведомого на кучу соломы в погребе и закрыл к нему дверь. Пусть поспит в холодке… Теперь – участники мотопробега.
Палить было рано. А сейчас хватит и стрелок. Или лучше использовать телекинез? А ведь на самом деле – стрелок-то мне придется кидать аж шесть, а так – два раза грохну гравитационным кулаком, и все – мотоциклистов можно сметать веником в мусор. И – тишина…
Так я и сделал. В живых не оставил никого. Пленные мне были не нужны, да и допрашивать времени не хватало. Теперь требовалось отвлечь внимание немцев от хуторка. А ну-ка, бегом к пулемету…
У пулемета я по-хозяйски осмотрелся, попинал короба с лентами и задумался… Потом, кряхтя, раскачал и вытащил треногу из земли и, проклиная все на свете, поволок эту заразу тяжеленную на новую позицию. На полдороге я устал, хлопнул себя по лбу и поднял станок телекинезом. В общем, на облюбованную мной возвышенность я взлетел мухой. Немного повозившись с установкой пулемета, я выпустил половину ленты по окрестным кустам и, загребая носками сапог пыль, пошел за остальными коробами. Нужно было дать фашистам время, чтобы они поняли, откуда раздавалась стрельба, доложили об этом кому следует и, получив команду на выдвижение, тронулись в путь…
Вернувшись, я добил ленту в воздух и начал думать, как перезарядить пулемет. Немного пошевелив мозгами, я сообразил, как поднять крышку и установить новую ленту. Залегать тут в долговременную оборону я, конечно, не собирался. Скоро должно было совсем стемнеть, а грохнуть одинокого пулеметчика для опытных немецких пехотинцев труда не составит. Я только и хотел – отвлечь внимание немецкого командования от хутора и приковать его к совсем другому месту – в нескольких километрах от моей реальной дороги к своим. А для этого…
Я поколдовал с прицельной планкой и, подумав, установил ее на восемьсот метров. Все равно из пулемета я по отдельному фашисту скорее всего не попаду. А покуражиться, положить цепь носом в пыль и подержать ее немного на месте и этого хватит. Где мои «лимонки»? Раз, два, три, четыре… все на месте. Полежите пока, птички, отдохните. Скоро отправитесь в последний полет, как говорится: «Летят перелетные «эфки»…
…Я насторожился. Точно! Лязг металлической амуниции и оружия, отрывистая немецкая речь. А вон и кусты шевельнулись – никак передовой дозор… Ну, помолясь…
Примерно выцелив этих авангардистов, я с наслаждением нажал на спусковой крючок «MG-42». Орудие радостно загрохотало – ему было абсолютно по пулеметному барабану, что он стреляет по своим. Лишь бы стрелять! Трудоголик германский. А хорошо шьет, как по ниточке! Мощный пулемет грубо потрошил кусты, укрывавшие немцев. Их криков я не слышал, потому что под ухом грохотал «MG», но разлетающиеся в клочья кусты, пылевые следы от очередей и смутное шевеление солдат, серыми мышками разбегающихся от веера пуль, я видел отлично! А ну еще! Хрен с ним, со стволом! На перегрев!
Над кожухом стал играть горячий воздух. Пулемет клацнул и замолчал – лента кончилась. Заморачиваться с перезарядкой я и не планировал. Пригнувшись, я, не глядя, перебирал «лимонки», внимательно высматривая и оценивая шевеление фашистов по кустикам.
Ага, вон какая-то организованная группочка! Ловите, геноссен! Первая пошла! Я сорвал кольцо, рискнул – и отпустил рычаг. Он звонко клацнул и отлетел. Я произнес: «Айн, цвай!..» – и, подхваченная телекинезом, «лимонка» порхнула в кусты. Взрыв ударил еще в воздухе. В кустах киркоровскими зайками заверещали раненые и испуганные немцы. Вторая – пошла! Третья! Врот фронт вам, фашисты, ловите!
Все кончается, даже такое интересное и увлекательное дело, как метание гранат на сверхдлинную дистанцию. Оставшись полностью безоружным, я сплавил казенник пулемета маленьким клубочком и отбыл восвояси…
* * *Василия я взвалил на плечо (сильно скорректировав его вес, конечно!) и, оглядываясь, потрусил навстречу судьбе. Стемнело, и ориентироваться становилось уже непросто, если не сказать – по-настоящему трудно. Все изменилось: кустарник и одинокие деревья смотрелись незнакомыми, опасными объектами, таящими скрытую угрозу. А ну его, подумал я, и стал искать подходящее местечко для пикника. Таковое вскоре нашлось, и, скинув Базиля на травку, я сел передохнуть и перекусить салом с сухарями. Пока луна нам не укажет путь…
А тут и Вася очнулся… Никак на звук разгрызаемого сухаря… Тоже ведь – сколько времени не жравши!
– Командир, что со мной? – слабым, плывущим голосом спросил ведомый.
– Сомлел ты, Вася. Сознание потерял. По голове тебе, наверное, настучали лишнего, – безжалостно предложил я свою версию. – Как доберемся к себе – сразу в госпиталь!
– Ну уж нет! – испуганным сычом ухнул Базиль. – Я в госпиталь не хочу! Я летать буду!
