Павел Дартс - Крысиная башня
— Ну че, щ-щ-щеглы, попались?? — прошипел парень, вновь подшагивая к ним. Ближайший неуверенно поднял дубинку. Они все еще так и не отдышались. Неуверенно переглянулись. Весь их задор и охотничий запал пропали.
— А ну… — теперь с батей они заходили на сбившуюся в кучку троицу с двух сторон, беря их в клещи.
Не выдержав, те развернулись и бросились наутек; парень только успел сопроводить одного из них пинком пониже спины. Гнаться за ними, конечно, не стали. Батя и парень вернулись к подъезду и поднялись по ступенькам. Батя спрятал нож. Парень снял с правой руки кастет, спрятал его в карман джинсов, и протянул мне руку:
— Толя. Можно Толян или Толик.
Рукопожатие его было таким жестким, что я чуть не вскрикнул.
* * *Дома поставили чайник. Пока я собирал на стол — мамы-то не было, и у нас с батей образовалось самообслуживание, батя сидел за столом и внимательно, как-то странно разглядывал Толика. А тот рассказывал про себя, — довольно неконкретно, в общем: как он работал в охране какого-то босса, «в личке»; как воевал в нескольких горячих очках. Сложилось впечатление, что он и не врет, и что-то недоговариает, так он был неконкретен. Но батя не задавал вопросов. Только в самом начале познакомил нас, представил:
— Это Толян, мой брат. Ты его не знаешь.
— Брат? Ты никогда…
— Не родной. К счастью. — Он почему-то усмехнулся, и Толик тоже засмеялся понимающе.
Тут я понял, почему он показался мне знакомым — он здорово походил на батю. Другое лицо, и возраст совсем другой, и комплекция — но чем-то неуловимо его напоминал.
Толик сбился с темы, и к бате:
— Ну че ты на меня уставился, как на невесту?? Дырку проглядишь! Че увидел-то??
Батя помедлил с ответом, улыбнулся:
— Давно не видел… Честно говоря, и не думал, что вновь увидеться придется, — после прошедшего. Но… Видишь, как жизнь поворачивается. Есть у меня такое чувство, что надо нам сейчас быть вместе — мне, Серому, тебе. Вместе мы — сила. Потому и вызвал тебя.
— Да я понял. Не боись, братуха, ты ж меня знаешь!
— Да знаю… И, потому что знаю, немножко и опасаюсь… — батя все улыбался.
Толик засмеялся:
— Да ладно, что все обо мне. Ты-то как?
СЕМЬЯ. РАЗГОВОРЫ НИ О ЧЕМ
— Что у тебя нового-то?
— Ну что… С Леной вот разбежались.
— Да-ты-что??. Вот это новость. То-то я сморю, ее нет… А что случилось-то? Ну, ты говорил, что проблемы какие-то в отношениях, но чтоб настолько — я не ожидал… Что уж, вот так — всерьез?
— Да хрен знает. Наверно всерьез.
Он оглянулся на меня; я уже попил чаю с печеньем, и маялся бездельем. Вернее, мне здорово было интересно, про что разговор пойдет, и я никак не мог придумать, под каким соусом не уходить из кухни. Прогонять он меня не стал, просто перевел разговор на другое:
— Толян, ты наверно не в курсе. У нас тут немного только не военное положение: патрули, комендантский час и все такое. Так что ты свой кастет лучше выложи и не таскай с собой. Неровен час ткнут в тебя металлоискателем — будут крупные неприятности…
— Неприятности будут у того, кто в меня ткнет чем бы то ни было! — пообещал Толик, и поинтересовался:
— А сам-то ты, я смотрю, перышко-то таскаешь? Не боишься металлоискателей?
— Я грамотно нож таскаю, и нож грамотный. Хозбыт, ни разу не холодняк, в кармане — сертификат для полиции. Так что максимум что мне грозит — что отберут. А кастет ты никак под хозбыт не подашь…
— Это точно… Да ладно. Кастет — это так, дань традиции, гы. А сам-то ты… Сам говоришь — обстановка накаляется; что уж, так и НИЧЕГО не имеешь?… Непохоже на тебя!..
Тут уже батя конкретно оглянулся и мне, просительно:
— Серый… То тебя от компа не оттащить, то не подтащить… Ты уверен, что тебя «в Контакте» не заждались?
Ну что, пришлось, демонстрируя всячески свое неудовольствие, уйти к себе в комнату, что делать. Пусть секретничают пока что. Полазил в «Контакте», пообщался «с заграницей»: везде как-то «не очень». И вроде как уже не только «финансовый кризис», переросший в «финансовый коллапс», о чем уже и по телевизору постоянно твердят. Чем-то посерьезней уже запахло. Китай зарубился со Штатами за Тайвань; плюс к тому же обвинил Америку в засухе; типа, Штаты применили свое «климатическое оружие» — ХААРП, что ли. Помню, батя что-то на эту тему говорил… А американцы обвинили Китай в подрыве своей финансовой системы, в государственном терроризме, и объявили, что вводят эмбарго на снабжение Китая продовольствием. Вроде как и через ООН это собрались проводить… А как «эмбарго» — а так: объявили, что будут топить корабли под китайским флагом, а правительства тех стран, кто не свернет торговлю с «Поднебесной», объявят пособниками террористов, со всеми вытекающими последствиями. Вот ведь! У самих уже, считай, гражданская война начинается — а еще угрожают! Впрочем, батя говорил, что организация войнушки — всегда самый обычный выход при внутренних неприятностях, а батя много по этой теме читает…
Но к нам- то это какое отношение имеет! Мы-то не в Америке и не в Китае!
Вернулся в комнату, что у нас зовется «гостиной», и через большую арку (прорезанную батей при перепланировке) переходит в кухню, когда батя с Толиком уже приняли коньяка и разговор шел уже без огладки на меня. Вернее, забухал только батя; Толик, как я понял, почти вообще не пьет, — вот ведь новость! Батя, впрочем, тоже крайне редко — и никаких запоев! Но совсем не трезвенник, нет. Нормальный, кароч. Но иногда любит.
В общем, «пьяные базары» были в разгаре.
— …Понимаешь, Толян… Она «хочет быть ведущей»… Подмять меня под себя. Знаешь, я тут с литературой ознакомился — Толик хмыкнул, но батя не обратил на это внимания, — Это «у них» принято: сначала мужика, своего мужика, попытаться опустить, — а потом, если это удалось, начинать его презирать, за то что он дал себя опустить… А если не дал, — тогда начинают себя жалеть, какая у нее жизнь нещасливая, и подлый-наглый мужик — не хочет в зубах тапочки приносить…
— Бабы-суки, — утвердил Толик, — просто ты много лет был в розовых очках!
Я следил за их полупьяной беседой — и Толик, мой «новый родственник», мне реально нравился. Здоровенный детина, как говорят; но не просто амбал, а жесткий такой, крепкий, — даже когда он брал что-нибудь на столе, на предплечье как витые веревки играли мускулы. Смеялся он открыто и заразительно, нисколько не прикидываясь; сразу видно — смеется только потому что ему действительно смешно. В общем, он производил впечатление открытого и прямого парня, и невольно вызывал к себе симпатию. Вобщем, он таким и был реально, как показался с первых минут. Просто он был… Как бы так сказать — органичен, что ли.
