Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич
Была еще одна проблема, о которой стоит утонить, мама на последнем месяце беременности, точно родит в дороге, так что бабушка все взяла с собой, тазик для воды, пару ведер ту и чистых тряпок да полотенец. Она роды у многих принимала. Опытная, знала, что делать. Мы же с дедом принесли в только что приобретенную повозку тюк брезента коричневого цвета, я туда положил четырехместную палатку из запасов отца, по службе штука нужная, пару матрасов, не на голой же земле маме спать, она не в том положении, чтобы не обращать внимания на подобное. А потом мы с дедом принесли оружейный ящик. Большая часть стволов из него была отправлена отцом на работу, сдал он оружие под роспись. Время после получения повестки у него было, через три дня с момента получения ему требовалось прибыть в райцентр. Так что он все успел, и дела сдать, оружие, по дому много чего успел, и мне наставления выдать. В общем, все что хотел, сделал.
Так вот, в ящике осталось всего четыре единицы оружия, это два двуствольных ружья, горизонталка и вертикалка. Личное оружие отца, он так-то в основном служебным пользовался, так что не расстрелянные, как новые. Третье, это берданка, тоже как новая, ну и моя винтовка. Ящик большой, можно было его и не брать, но я забрал все боеприпасы. Так что ящик на телегу. На задок, и сверху ссыпал и сложил в коробах весь боезапас, накопленный отцом, ну и средства заряжания и все остальное, включая коллекцию отца холодного оружия, без малого пятнадцать единиц. Еле закрыть смог. Свою винтовку внутрь я не убирал, да и боезапас к ней, почти сто восемьдесят патронов, положил сверху. Один нож из коллекции отца повесил на ремень в ножнах, еще один, под руку, отдал деду, нужная вещь в походе. У того ремень хороший, крепкий, тоже ножны повесил.
Потом еще пробежался, наблюдая, как грузят посуду, кастрюли, сковороды, ну и тарелки с мисками. Продовольствие тоже брали, но не так и много, остальное все соседям раздали. Те не могли не поинтересоваться, куда мы собрались. Вот я и рассказал страшилки про немцев, посоветовав поступить так же. Многие призадумались, другие отмахнулись. Ну что ж, шанс я им дал, пусть сами думают. Последними сложил миски для собак, вот их, несмотря на возражения матери, я как раз собрался забрать с собой. Та тогда решила брать и кошек, у нас их две было.
Немного возбужденные мы легли спать, все же тяжелый день, завтра отъезд. Однако я как-то сам не заметил, как уснул.
Разбудил нас стук в свежесрубленные ворота, новые хозяева подъехали спозаранку. Еще даже не рассвело. Дед их впустил, а мы стали собираться. Младшие по очереди у рукомойника с ненавистью чистили зубы, щетки и зубной порошок в жестяных баночках я привез из Москвы, так что все собирались. Покормив собак, я отвязал нашего дворового пса и привязал его к задку телеги. Лайки и так носились вокруг возбужденные, их хвосты колечками мелькали тут и там. Наутро еще вчера вечером наготовили, так что мы покушали, взяли с собой хлеба и сала дня на три, дальше зачерствеет и испортится, ну и, попрощавшись с домом и соседями, покинули деревню. Уезжать тяжело даже мне было, что уж про остальных говорить, но что сделано, то сделано. Табели со школьными оценками я еще вчера отдал маме, и она аккуратно завернула их в платок со своими документами, вернее трудовой книжкой. Все это она и хранила. Даже мою благодарность от милиции со свистком. Последний у малышни забрала, их игрушка.
Останавливаться приходилось довольно часто, малые до ветру бегали, то одной надо, то другой, лучше бы всем вместе хотелось, но такое бывает только в сказках. На полчаса мы остановились в первый раз рядом с кустарником у дороги неподалеку от райцентра. Там дед помог мне откинуть деревянную крышку схрона и достать из него запасы. Мешок гороха, пару ящиков консервов, мешок муки, крупы разные. Но главное, две пустые канистры для воды. Будем возить в них запас, это обязательно. Еще был ящик с медикаментами. Сам все отбирал и собирал, бабушка тут же сунула в него нос и стала проводить инспекцию всего, чего я взял. У родника мы залили воды в канистры. Вот я сразу флягу отца на пояс повесил, у деда была своя фляжка, трофейная, германская. Еще в схроне было жестяное ведро. Кастрюли это, конечно, хорошо, но готовить будем в ведре. Для того и купил. Кастрюли на ветку не подвесишь, а ведро запросто. Котелок я как-то достать не смог, так что ведро вполне неплохая замена. Еще было два ведра, взятых из дома, но это для хозяйских нужд, ту же скотину поить.
Этот мой схрон убедительно показал, что к отъезду я давно и тщательно готовился. Так как я убеждал, что в Москве нас будет ждать свой дом не хуже оставленного, то вот эта демонстрация позволяла верить мне. Да и так верили. Потом мы остановились за райцентром, там снова помогал дед. Я закинул веревку на нижнюю ветку с петлей на конце, ногу в петлю и так подтягиваясь, забрался к дуплу. В прошлый раз так же делал, веревку купил тогда в деревне, где ночевал. Потом все спускал к деду. Оружие и деньги в мешке, так что разложил все по двум мешкам, и мы отнесли их к повозкам, и так хорошо загруженным. Вот тут я решил, что пора вооружаться. Деду дал берданку, он ее хорошо знал, ну и патронов с пару десятков, у меня была винтовка, да наган незаметно под куртку за пояс убрал. Вот после этого, снова заняв свои места возниц, мы и покатили дальше. Я не передней телеге, той самой, что на дом сменяли, дед на повозке сзади. Там удобная скамейка была, так что мама ехала с дедом. Я даже подушку ей выдал, чтобы помягче было, все же подобная дорога как-то не для беременных.
Конечно же второй схрон, особенно то, что там хранилось, не могло не заинтересоваться всех, кто видел, как мы с дедом возвращались. Вот тот молчал, ничего не спрашивал, дымил своей трубкой, подаренной мной, и все. Хотя мне кажется, по весу тот догадался, что в мешках, но мнение свое держал при себе. Да и видел я, как тот ощупывал бок одного из мешков, где как трафаретом отпечатался один из наганов, так что и об оружии он знал. На все вопросы я отвечал, что там средства на наш дом, что в принципе было правдой, но за мешками, закопанными под остальными вещами, наблюдал, малым хватит смелости сунуть туда нос. Наш дворовый пес Шарик бежал за моей повозкой на длинной веревке, но было заметно, что он быстро уставал, все же мало движения, когда сидишь на привязи, а лайки носились вокруг, не обращая внимания на звонкий голосок Марины, что созывала их вокруг. Вот я не кричал, псы охотничьи, правильно обученные. Не потеряют они нас, можно быть уверенными. А вот коты удрали. Еще у первого схрона малые их отпустили и как ни искали, так и не нашли. Наверняка деру дали обратно в деревню. Ну и ладно, я кошек особо и не любил никогда. Так и катили, медленно, чтобы маму не растрясло, но неотвратимо.
Подхватив ведро, полное родниковой воды, я разогнулся и, немного перекосившись на один бок, направился обратно к нашему лагерю. Лайки так и крутились рядом, принюхиваясь, они уже успели напиться. Первые три дня дороги ничем особым не запомнились, кроме сильной усталости. Вон, даже Шарик больше на телеге ехал, чем бежал следом, но и он начал втягиваться, так что и мы втянемся. Двигались мы больше по лесным малоезженым дорогам, все равно основная забита, я уже подъезжал к ней. Затор за затором. Воинских частей на дороге было мало, но и их бомбили, на перекрестке видел битую с воздуха технику и работающую похоронную команду. Жуткое зрелище, надо сказать, но, похоже, мы часто теперь это будем видеть. Небо, как назло, без единой тучки уже какой день. В моих планах добраться до псковской трассы и посетить по пути к Москве тот первый схрон с золотом. Там уже дальше будет видно, но и так понятно, что идем мы на Москву.
Сегодня ночевали в ельнике, молодом, но густом подлеске. Сейчас чаю вскипятим и отправимся дальше. За час до обеда остановимся, и пока женщины будут готовить обед, мы с дедом обиходим и дадим отдых лошадям. За три дня схема движения и создания лагерей у нас с дедом уже была отработана, так что она становилась привычной. Да что это, пока мы катили по дорогам и по тропкам, нам встретилось на удивление мало народу. Но это ненадолго, дальше дорогу я не разведывал. Так что придется выезжать на большую дорогу, к остальным беженцам и двигаться вместе с ними. Не очень хотелось бы, но придется.
