Трафт (СИ) - Конторщиков Виталий

За это время мы с Олегом ещё больше сдружились. К Александру Матросову, похоже, намертво прилипло новое имя-- «Зигфрид», поначалу он брыкался, но когда вник в суть, ознакомившись с немного под редактированной Олегом историей легендарного воителя, так сразу упокоился и даже проникся. Айрат так и оставался нелюдим, он как выяснилось, успел жениться, и все его мысли были рядом с беременной женой. С другими товарищами мы особо не общались, через неделю мы все разбежимся кто куда, поэтому заводить дружбу на данном этапе нашей «отсидки» не имело смысла.

В субботу сильно испортилась погода, она в местных реалиях напрямую влияет от удалённости от места «выброса», знающие люди говорили что наша столица--«Новая Москва», равноудалена от ближайших «точек силы» и находится от них на приличном расстоянии. К тому же там не водятся особо опасные животные и существа, а у нас скорее погода Питерская, конечно с учётом что это и не Земля вовсе.

Весь день лил дождь, а к вечеру поднялся сильный ветер, всё говорило о том, что где-то произошла спонтанная концентрация Эфира, и там жахнул разлом, но похоже далеко, и не о чём, до нас дошли только отголоски, да и они не сахар.

Вязнув в разхлябистой земле, мы, как впрочем и всегда, преодолевая невзгоды бежали вокруг Форта, мечтая об ужине и тёплой кровати. Такие пробежки обогащали наши знания, нам уже встречались местные черви и даже наблюдали вдали стаи собак, но сами с ними пока не сталкивались. День вышел тяжёлым и мы, как и в первые дни все очень устали, поэтому без всяких разговоров рухнули спать как подкошенные.

Что заставило меня открыть глаза, я не знаю. Может завывание ветра, или грохот от разрядов молний. Несмотря на то, что наша казарма на две третьи находилось в земле, дрожь от буйства стихии проникала и сюда. Такие мелочи никак не мешали спокойно дрыхнуть уставшим телам моих товарищей. А вот я, всё никак не мог успокоиться и заснуть. Немного поседев на кровати, я зачем-то встал и пошёл на выход, мне казалось, что воздух в казарме сильно спёрт, и захотелось просто вдохнуть с улицы, того, свежего ветра.

В лицо сразу прилетела противная водяная взвесь, резкие порывы ветра отнюдь не щекотали голое тело, моё восприятие до сих пор не понимало как, казалось бы чистый ветер, может быть таким колючим, но я вдыхал. Вспомнилось, что-то из классики, мол «надышаться можно только ветром». Растягивая мощными вздохами свою грудную клетку, я представил что превозмогаю, попутно оглядывая внутреннюю площадь Форта.

Яркий, слепящий световой всполох, резанув по глазам, мощной молнией ударил по громоотводной мачте стоящей на одном из углов гексагона, не успел я проморгаться, как по ушам вмазал гутой раскатистый гром, пробивший меня вибрацией да самой макушки. Ослепший и оглушённый, шатаясь под порывами яростного ветра, я пошёл. Ни знаю куда, зачем, просто двигался, стараясь разглядеть хоть что нибудь. Разряды молнии словно взбесились, продолжая раз за разом бить по вышкам бросая в стороны свои длинные, словно кривые ветки древа мощные электрические разряды. Всполох, удар, удар, всполох, твою же мать, куда я иду? Перед глазами как в стробоскопе замелькала коробка главного штаба, подняв лицо, я увидел--это.

На странной металлической конструкции прям на крыше штаба висел человек, руки и ноги у него были расставлены как на рисунке Да Винчи и растянуты проходящими через блоки верёвками с камнями на концах. Не моргая, я стоял и смотрел, впав в реальный ступор. Очередная молния, лизнув мачту громоотвода, отбросила свою ветвь прямо на смотрящий в небо длинный металлический штырь. Разряд молнии оплёл конструкцию и пробежав по натянутым верёвкам вошёл в человека. Его тело выгнулось, и рельефно засияло оранжевыми венами по всему телу вплоть до лысой макушки. Пару секунд он горел словно лампочка испещрённая нитями накаливания, а потом разряд выдохся, и его медленно угасающее тело, опять растянуло на этой дыбе.

Зрелище не просто завораживало, оно пугало до одури и казалось настолько шокирующим, что у меня отказала почти вся моторика и речевой аппарат, да я просто окаменел. Его голова медленно повернулась, и он посмотрел на меня, прям мне в глаза. Рука, моя рука сама потянулась в его сторону и застыла, словно в немом призыве. Как в замедленной съёмке, слепящая молния ударила своими разрядами в металлическую штангу, на миг, задержавшись, она востремилась к моей руке, его глаза полыхнули жёлтым отблеском, а потом вспышка, и я ослеп. Резанув острой болью, сокращаясь в конвульсиях, моё тело упало на колени. Эпическая сила, опять меня колбасит, ну что я за дурак. А потом наступил покой и тишина, но я успел в последний момент увидеть, как этот супер мужик улыбался, висел весь распятый и улыбался, крепкими, белыми зубами.

Холод, и мокро, разлепив один глаз, я увидел грязь, дребезжащий рассвет и один сапог, а ещё было очень сыро и чертовски холодно. Как не странно, память услужливо пришла на помощь, я без напряга вспомнил всё. Оторвав голову от влажной земли, упёрся взглядом в лицо улыбающегося старшины Зубенко, и что-то мне подсказывает, что эта улыбка совсем не добрая и сулит мне новые удивительные приключения. Не считая того что я очень замёрз и был с ног до головы в грязи, в остальном чувствовал себя неплохо, да какой там, во мне бурлило просто море энергии, поэтому легко встал и вытянулся во фронт. Осталось только зубоскалить, тем более все пробегающие мимо меня люди только этим и занимались, подумаешь, немного запачкался и в трусах, может у меня здесь гнездо. Во!

-- Курсант Огурцов готов к выполнению утренней пробежки, -- дружный смех бегущих мимо девушек только подстегнул моё настроение.

Наш старшина заулыбался ещё шире.

-- Готов значит, ну что ж, вперёд и с песней.

Догнав нашу команду, я пристроился им в хвост. Босяком, в грязных трусах, под неумолкающие приколы в мой адрес прошёл мой утренний забег, как впрочем, и дневной. Ладно, оставить меня без завтрака, но обед это святое. Как оказалось не очень, вернее совсем никак, я продолжал свой бег и после обеда, меня так загрузила проблема питания, что я и сам не понял каким, таким образом, я бегал больше шести часов, а тем более в свой выходной.

***

Глядя на бегающего уже который час парня, майор Головко отошёл от амбразуры в своём кабинете и поднял глаза на старшину Зубенко.

--Что Алексей прошло уже море времен, а он всё бегает?

-- Бегает, Степан Сергеевич, ему хороший заряд пришёл, по плану должен был или сдохнуть или в лёжку валятся, а он вон круги записывает.

-- Это же его тогда Ольга Сергеевна чуть живого, с крайне нужном нам препаратом привезла?

--Его, он ещё тогда разряд неслабый и продолжительный схлопотал, и ничего, выкарабкался, додумался нож как громоотвод применить, это и спасло. А сейчас ему уже в тему зашло, он щас как тот энерджайзер, поэтому и бегает как заведённый, сами знаете, что это лучшее лекарство и единственная надежда.

--Да уж, а сам-то он как?

-- Есть в нём стержень, «сверхом» стать хочет. -- Улыбнувшись, они понимающе переглянулись.

-- А что «Волк» сказал?

-- Говорит, что негоже человеку в грязи валятся, а так, если выживет, к себе заберёт.

-- Ага, заберёт он, а нам что опять объедки, ты вот что старшина, пускай приведёт себя в порядок, накорми, и ко мне пригласи, поговорю я с ним.

-- Хорошо, товарищ майор.

***

-- На Муромской дороженьке стояяяло три сосны, прощался милый мой до будущей вясныыы…

Не ну а чего, сказали вперёд и с песнями я, и исполняю, и пускай все на меня как на чудака смотрят, попробовали бы они столько побегать ещё и голодным. Глухой рокот, донёсшийся из живота, только подтвердил мои слова. Уже пятый круг как я решил разнообразить свою пробежку другими физическими упражнениями, ну, во-первых было голодно и грустно, а вот, во-вторых, я чувствовал, что группа незадействованных в беге мышц будто стягивает невидимыми тисками, да и кожа натягивается, вызывая неприятные ощущения. Поэтому я подпрыгивал, размахивал руками и ногами, приседал и даже отжимался. Никогда не считал себя глупым парнем, скорее наоборот, поэтому сразу понял, откуда столько сил и даже рассуждал чем мне скоро, это вот всё может грозить.