Сердце Пекла (СИ) - Рудкевич Ирэн
Шпилька не знала, что и думать. Скреббер вёл себя откровенно странно. Лайма своим спокойствием поражала ещё сильнее. Да и вообще вся ситуация выглядела полнейшим абсурдом. Начиная с того дня, когда скреббер только объявился, и заканчивая вот этим вот странным похищением, смысла в котором Шпилька не видела, и поведением собаки.
Кстати, о собаке… Вот уж кто точно вёл себя крайне странно. Безопасность хозяйки для Лаймы всегда была приоритетом. Собака предупреждала об опасностях, готова была собой закрыть Шпильку от смертельного удара. А тут она, наоборот, словно бы подставляла свою хозяйку, не предупредив о приближении скреббера и привлекая лаем его внимание. Не могла же она вот так вот запросто сбрендить или вообще предать Шпильку?
Нет, что-то здесь не сходится.
Мозг Шпильки в попытке найти логику в происходящем работал на таких оборотах и скоростях, что почти буквально плавился и исходил паром. Одно предположение сменялось другим только для того, чтоб разбиться о скалы железобетонных аргументов, утверждающих, что любое существо Улья по умолчанию — враг для иммунных.
Но по наблюдениям, в которые Шпилька и сама никак не могла поверить, выходило, что скреббер и Лайма смогли найти общий язык и словно бы пытались куда-то её отвести. Или что-то показать.
Способ выяснить, правильно ли она понимает ситуацию, был только один. И Шпильке он категорически не нравился. Но выбора у неё, похоже, не было. Только пан или пропал.
Собрав в кулак всю свою смелость и силой воли заставив примолкнуть вполне естественный страх, Шпилька чуть опустила двести третий, облизала пересохшие губы, сглотнула, смачивая горло, и дрожащим голосом поинтересовалась:
— Насколько я понимаю, убивать меня пока никто не планирует, так?
Скреббер остановился и обернулся, но больше никак не отреагировал на попытку заговорить с ним. А вот Лайма, в отличие от хозяина Улья, изо всех сил завиляла хвостом и принялась нетерпеливо подпрыгивать сразу на всех четырёх лапах.
Выглядело это настолько забавно, что Шпилька не выдержала и хихикнула. Представила, как выглядит со стороны со своим смешным автоматиком против скреббера, раза так в три возвышающегося над окружающими его бараками, и хихикнула ещё раз, уже громче.
Страх, не выдержав издевательства смехом, решил свалить в закат. На освобождённое им место, потирая ладони, выползла свойственная Шпильке лихость, которую крёстный предпочитал называть дуростью, граничащей с отвагой.
— Так, слушая сюда, таракан мохнатый, — прочистив горло, начала Шпилька, обращаясь к скребберу. — Я вообще не в теме, зачем ты меня сюда притащил, но если собираешься меня жрать, то имей в виду — я специально поберегу пули и выпущу весь магазин тебе в желудок, когда там окажусь. Усёк?
Скреббер снова уставился на Шпильку, наклонил голову.
— А если не собираешься, то, мать твою за ногу, на кой чёрт ты вообще меня сюда приволок, а?
Кажется, монстра проняло. То ли он вполне неплохо понимал человеческую речь, а то ли сработал командный и откровенно хабалистый тон, которым Шпилька с ним заговорила, но скреббер неожиданно совсем по-человечески кивнул.
— Хочешь мне что-то показать? — наугад спросила обалдевшая от его реакции Шпилька.
Вместо ответа последовал ещё один кивок. Лайма, после своих прыжков усевшаяся на одном месте, вскочила и принялась радостно наворачивать вокруг хозяйки круги.
— Ладно, веди, — решилась Шпилька и тут же торопливо добавила. — Только лапы свои держи подальше, ногами пошурую. И далеко не сваливай, у меня шаги меньше твоих. А бежать за тобой я не стану — чести многовато будет.
Скреббер опять кивнул и, не отводя взгляда, сделал крохотный по его меркам шажок. Шпильке пришлось сделать десять, чтоб сократить расстояние до прежнего, но консенсус всё-таки был достигнут. Дальше именно так они и двигались. Скреббер не спускал глаз со Шпильки и через каждый шаг останавливался и ждал её. Шпилька, в свою очередь, держала хозяина Улья на прицеле и старалась шустрее перебирать ногами. А Лайма беспечно носилась вокруг и даже позволяла себе лаять — знала, чертяка шерстяная, что к скребберу ни один заражённый не осмелится приблизиться, даже элитник.
Завернув за угол, скреббер пересёк неширокую улицу и направился к виднеющемуся неподалёку зданию, больше всего напоминающему поселковый дом офицеров. Перед ним раскинулась площадь с возвышающимся над нею памятником Ленину. А у его основания, уткнувшись радиатором прямо в постамент, лежал перевёрнутый на бок и порядком разодранный грузовик с эмблемой трефовой карточной масти на борту.
Сердце Шпильки замерло на мгновение и застучало с удвоенной скоростью от догадки. Забыв о скреббере, она со всех ног рванула к грузовику. Остановилась в метре, обошла кабину, вскрытую, словно консервная банка, и наткнулась на обглоданный скелет. Присела рядом.
Скелет, к огромному сожалению, был человеческий, без следов свойственных квазизаражению изменений. Но, с учётом эмблемы на грузовике, определить, кому он раньше принадлежал, было куда как просто. А заодно стало понятно, зачем скреббер притащил сюда Шпильку, и почему Лайма так спокойно на него реагировала.
Присев рядом со скелетом, Шпилька задумчиво произнесла:
— Ну привет, Смак. Смотрю, не помогла тебе ни Ада, ни нодий. Вот неужели тебе мама никогда не говорила, чтоб не ходил в Пекло гулять, а?
Глава 18
Серость
Проехав километров десять вдоль берега, Шайтан, и без того мрачный, стал окончательно похож на вулкан, который вот-вот взорвётся. Зинаида, видя его состояние, старалась помалкивать.
Ехали, разумеется, под скрытом. Несколько раз разминулись со стаями заражённых, ведомыми довольно развитыми кусачами и руберами, но Зина постаралась. Вымоталась, конечно, как никогда, так что в итоге пришлось найти укромный дворик между тремя кирпичными свечками, и там укрыться за невысоким зданием электрощитовой.
Передохнув и отпоив Зину живцом и гороховкой, двинулись дальше. Шайтан искал хоть что-то, похожее на мост или причал для грузовых барж, но набережная, как назло, представляла собой то сплошную прогулочную зону, а то и вовсе превращалась в обычный неухоженный топкий берег, к которому опасно было даже подходить, а не только подъезжать.
Африканский город давно остался позади, по правую руку вновь высились дома. Но уже не футуристического вида небоскрёбы с офисами, а обычные жилые свечки этажностью от десяти и до двадцати, объединённые в жилые комплексы с собственной инфраструктурой. Выглядели они громоздко и неудобно — настоящие города в городе. И вроде за окружающими комплексы заборами виднеются и детские сады, и даже школы, но жить в таких, по мнению Шайтана, было жутко неудобно. А уж если посмотреть на окружающие парковки, огромные, но категорически недостаточные для того, чтоб вместить машины жителей.
— Бр-р, — поёжилась и Зина, полностью согласная с бывшим внешником. — Кошмар какой-то, а не дома. Как можно жить в таких человейниках?
— Как-как ты назвала эти убожества? — удивился Шайтан.
— Человейниками, — неожиданно смутилась Зина. — Это как муравейник, только для людей. И вот так же, как муравьям, людям ютиться в крохотных квартирках с тонкими стенами без звукоизоляции, толкаться в лифтах и коридорах, бороться за место в крохотном детском саду и на парковке.
— Точное определение, — оценил внешник. — Надо запомнить. В моём мире тоже вот такими… человейниками все города застроили, было не продохнуть от народа. В Улей буквально сбежал от всего этого.
— Я бы ни за что так не сделала, — покачала головой Зина. — Что тебя так привлекло?
— Возможности, — криво и цинично усмехнулся Шайтан. — Да и зарплата была куда как неплоха в сравнении с той, которую я мог бы получать, оставшись там. Жаль только, всё наперекосяк пошло, и домой мне теперь путь заказан так же, как и любому иммунному. Хотя нет, не жаль. Нахрен я там не был никому нужен. Да и мне эти грёбаные выскочки-генералы тоже не сдались никаким боком. Идиоты, считающие себя гениями во всём, за что только не возьмутся. Был у меня начальничек… Янки по фамилии Бриске… Получил под управление хорошо оснащённую и подготовленную базу, которой надо было грамотно управлять. Как итог — базы нет, а я теперь такой же иммунный, как ты и Шпилька. И хорошо ещё, что не заурчал. В общем, ты поняла, почему я Улей уважаю больше, чем родной мир. Тут идиоты подолгу не живут.
