Александр Афанасьев - Законы войны
Почти ничего не было видно. Боевики начали поджигать старые покрышки, разжигать огонь в бочках с солярой, подтапливая его заготовленной полусырой травой – чтобы дыма было побольше, от англичан они знали, что дым сильно затрудняет действия современной армии. Дымом было затянуто все, он заползал в глотку, чужой, дерущий горло, от него кашляли, от него тошнило…
Их танк ударил из орудия вдоль улицы, непонятно куда, потом двинулся вперед, чтобы укрыться за зданием. Сотник открыл командирский люк, выбрался на броню.
– Держитесь тут. Я скоро…
Спрыгнул с брони и исчез в дымном облаке. Они остались втроем в танке, который знали только по паре часов занятий и который не раз выручил их сегодня. Пусть он и британский – но он теперь свой…
Прошкин развернул башенку на сто восемьдесят. Хорошая все-таки штука танк…
– Чего делать-то… – в наушнике раздался голос Огнева.
– Сымать штаны и бегать! – Прошкин и сам от себя не ожидал такого ответа, тем более казаку более старшего призыва… Но Огнев заткнулся.
Сзади он увидел какое-то движение в темноте и дыму, прицелился… лента почти вся, пяток патронов, не больше. Выругавшись, начал перезаряжать… и тут увидел знакомый, скошенный нос Выстрела.
Подмога. Свои. А он по ним чуть не вдарил…
Вторую колонну вел сам Велехов. В ее составе были две зенитные установки, и им удалось избежать смертников. Прошли почти без потерь, тем более что танки проломили им дорогу.
Вернулся сотник, веселый чего-то, приказал идти вперед. Их танк шел первым, за ним выстраивалась вся остальная колонна.
Через два с небольшим часа взбунтовавшегося города достигли два тяжелых ударных самолета типа «Громовержец», поднявшиеся с Кандагара. У каждого из них на борту было стодвадцатимиллиметровое универсальное орудие, две многоствольные авиационные пушки, еще одна в носу и по связке управляемых ракет под каждой плоскостью. Над Карачи эти самолеты появились впервые, и уже первый их залп убедил боевиков в том, что мятеж пора сворачивать. После того как главный калибр обработал здание, где скрывались огневые точки, здания не стало после всего двух термобарических.
Благодаря подходу колонны с казаками все стало на свои места – русским силам удалось не только закрепиться на пустыре и в близлежащих зданиях, но и перейти в наступление, выдавив остатки боевиков и заняв все удобные для обороны здания по внешнему периметру. Обстрел все еще продолжался, но кочевым методом, это когда пикап с минометом в кузове делает пару выстрелов и сматывается, прежде чем ответный огонь достанет его. Так можно вести беспокоящий огонь – но поражение нанести нельзя.
Еще до рассвета один из «Громовержцев» отвлекся на чисто разведывательную миссию и проверил коридор для спасательных вертолетов с авианосца. Можно было эвакуировать раненых.
Вместе с первым вертолетом, плюхнувшимся на пустыре, прибыл один из офицеров штаба с авианосца. Коротко переговорив со своими, с флотскими, он пошел к казакам, державшим северное и восточное направления. Сделал он это совершенно напрасно…
Казак второго года службы Прошкин видел все своими глазами. Его сменили на пулемете – но он оставался у танка, немного полечившись горячим чаем и аспирином. В конце концов, танк есть танк, и он не хотел отходить от него далеко. В двух шагах располагался полевой штаб, и несколько казаков, включая легендарного Велехова, расправив на капоте старомодную бумажную карту, обсуждали план отхода. Все это были бывалые, рано поседевшие, уважаемые казаки, и не приходилось сомневаться, что безопасный путь отхода они найдут…
– Какого хрена? – флотский с ходу начал разбираться. – Какого хрена вы выдвинулись в район без оповещения?! Откуда у вас эта техника? Вы знаете, что по вашей колонне чуть ракетный удар не нанесли!
Казаки переглянулись. А потом сотник Денисов, не забывший свое ремесло танкист, со стальными, как и у всякого танкиста, руками, шагнул к флотскому, размахнулся – да и хрястнул ему по лицу так, что моряк бухнулся в грязь…
К полудню следующего дня подсчитали потери. Семнадцать погибших среди моряков и одиннадцать среди казаков. И один – пропавший без вести…
Деобанд, Британская Индия
14 сентября 2016 года
Оазис зла…
Деобанд (в некоторых источниках Девабанд) небольшой, даже маленький (по меркам Индии, население около двухсот тысяч) городок, географически расположенный ближе к центру Индии. Средоточие научных школ, но изучают здесь не Ньютона и Ферма – здесь изучают Коран люди, которых называют «талиб», то есть студент, ищущий знаний. Движение таких вот «студентов» называется Талибан, и в последнее время оно заявляет о себе все громче и громче как на британской, так и на русской территории. Цель Талибана – ни много ни мало: освободить Центральную Азию с такими всемирно признанными центрами ислама, как Бухара и Самарканд, и возродить Мавераннахр – агрессивную мусульманскую империю, посягающую на Северный Туркестан и дальше, вплоть до Казани, которая одновременно объявлена и самым северным мусульманским центром в мире, и средоточием куфара и ширка, который должен быть сметен с лица земли. Он не один такой: существует более «умеренное» мусульманское движение, названное «Таблиги Джамаат», или «Пропаганда веры». В отличие от Талибана – официально они придерживаются более умеренных взглядов и не пропагандируют «амалиятуль истишхадию» [20] как наиболее действенное средство борьбы с неверными. Но на самом деле разницы между ними нет, разница лишь в том, что Таблиги Джамаат была основана в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году, когда за первый же неосторожный комментарий Корана можно было оказаться на виселице по приговору военного суда или привязанным к пушке – это называлось «поцелуй дочки артиллериста». Времена тогда были простые и суровые, и сверхдержавы разбирались между собой сами, непосредственно, а не пестовали на своей территории заразу, чтобы потом забросить ее к соседу. Но те времена давно прошли, и веяния толерантности, первоначально предназначенной лишь «для своих», докатились и до Британской Индии, и просто так повесить человека за то, что он думает и говорит, уже нельзя. Талибан – это уже детище девяностых, когда нравы сильно повредились, про рыцарские правила ведения войны забыли и стало дозволено все. А британская разведка улыбается исламским экстремистам так широко и искренне, как только может улыбаться англичанин врагам своих врагов. Так что Талибан и Таблиги Джамаат – это одно и то же, просто с разницей в сто лет.
Деобанд настолько известен своей исламской академией, что он дал ход новому течению ислама, названному по месту его появления деобандизмом. Он появился в сложное время – середина девятнадцатого века, пик британского колониального господства в Индии. С пятьдесят седьмого по пятьдесят девятый год в Индии был массовый мятеж, получивший известность как «восстание сипаев», британцы победили восставших, после чего приступили к варварским и массовым чисткам. Именно тогда повешение, как процедура длительная и довольно дорогостоящая, требующая палача, виселицы, соответствующей процедуры, уступило место сожжению заживо: приговоренных обмазывали колесной мазью, которая получалась из нефти, и поджигали. Расправы над мятежниками, раскол в самой мусульманской умме, часть из которой мятеж не поддержала, потребовали экстраординарных мер по восстановлению единства уммы.
Одновременно с этим в Индию, в мусульманскую умму, с Британских островов проникли новые технологии. Британские печатные станки позволили относительно дешево печатать и распространять Коран и другие священные тексты ислама: ранее они переписывались от руки переписчиками, а передавались в основном из уст в уста, любая книга была чрезвычайно дорогим удовольствием. Развитие транспорта, появление мощеных дорог, а потом и железных дорог позволили проповедникам быстро передвигаться по стране для распространения учения.
Так появилось небольшое медресе в Деобанде, небольшом и ничем не примечательном городке. Это было далеко не первое медресе – но считалось, что в медресе дают не самое лучшее образование, настоящим считалось образование, которое получали от странствующих мудрецов, суфиев. От этого же возникали и ереси, которых в исламе было не меньше, чем в христианстве. Такого рода образование напоминало игру в «глухие телефоны».
Медресе в Деобанде (Дар уль-Улюм) появилось тридцатого мая одна тысяча восемьсот шестьдесят шестого года и изначально основывалось на новых принципах. Его основателями были люди, уцелевшие во время британских чисток, но понимавшие, что нельзя допустить «обританивания» Индии и британскому образованию надо противопоставить свое – в корне отличное. Медресе в Деобанде располагалось в отстроенных из кирпича зданиях западного типа и имело с самого начала свои печатные станки, а обучение проходило по напечатанному Корану. В отличие от классического обучения в медресе, когда ученики платили за обучение, и платили немало, в Деобанде не просто не брали платы за обучение – но и платили небольшую стипендию: основатели понимали, как важно сделать ислам религией масс, продвинуть его в самые темные, забитые, неграмотные, угнетенные слои индийского общества. Финансирование медресе проводилось за счет пожертвований частных лиц, и их было достаточно с самого начала функционирования заведения – что говорило о том, что проект Деобанда затеяли не самые бедные люди и затеяли они его с далекоидущими целями. Местные фермеры вскоре начали бесплатно приносить продукты, жертвуя их для пропитания студентов, что считалось крайне богоугодным делом. В свою очередь студенты медресе, выходцы из небогатых слоев индийского общества, жили чрезвычайно скромно, что вызывало уважение и подчеркивало, что они и есть представители народа, того самого народа, который подвергается гонениям и угнетениям. Медресе также занялось просветительской деятельностью и рассылкой Корана по почте. И дело пошло настолько успешно, что уже к концу девятнадцатого века Деобанд стал центром сети из более чем двадцати медресе по всей территории Британской Индии и уже тогда – одним из самых значимых центров исламского образования в мире.
