Павел Буркин - Краденая победа
Прыжок, удар кинжалом в плечо, темесец с воем катится по полу, клинок вырвался из руки, оставшись в плече врага. Темесец пытается отползти. Пратап вырывает из мертвых рук окровавленный мушкет, проверяет: заряжен ли? — и всаживает в спину ползущему пулю. Фарангской собаке — собачья смерть. Проклятье, почему никто не помог пареньку отмахиваться? Сколько вообще людей уцелело? Тот, кому ударили в грудь штыком, наверняка мертв, а остальные?
Пратап осмотрелся. То, что случилось в крошечной гостиной, не просто бой, а бойня. Пол залит кровью, громоздятся трупы, парят вывороченные внутренности. На войне воин насмотрелся всякого, но явственно замутило и его. Темесцы полегли все: старых врагов в плен не брали. Стонал, пытаясь утереть кровь с рассеченного лица («Хоть один глаз цел — и то хорошо» — подумалось Пратапу) молоденький боец, которого он совсем недавно выручил. Остальные лежали в одной куче с темесцами. Один так и не выпустил, стиснув окоченевшими пальцами, ушедший по рукоять в тело врага кинжал. Другому пуля угодила под ребра, а по голове еще живому несколько раз ударили прикладом. Тюрбан слетел, а вся голова превратилась в сплошное кровавое месиво. Третий погиб самой жуткой смертью: штык почти полностью распорол живот. В луже крови парят выпавшие внутренности. Еще недавно тут не было никаких запахов. Теперь в воздухе витал тяжелый дух бойни пополам с пороховой гарью.
— Идти можешь? — спросил Пратап единственного уцелевшего, закончив перевязку. Парень кивнул. — Потерпи, уже недалеко.
Караулка у черного хода поразила их девственной пустотой. Взвод Кунвара ушел. «А черный ход оставили открытым? — изумился такой недогадливости Пратап. — Да если кто-нибудь из сторонников законного повелителя выберется в город и поднимет войска, от заговорщиков не останется мокрого места! Впрочем, почему открытым? На место Кунвара пришли темесцы — они надежнее. А взвод двинулся… Куда?» Пратап лихорадочно соображал, куда мог повести своих лейтенант. Едва ли большинство солдат по доброй воле согласятся поднять оружие против раджи или адмирала. Санджар, к примеру, за одно такое предложение может разрядить в лицо пистоль. Деньгами их не купишь, обмануть можно, но не во всем. Значит, лучше всего заманить их в засаду. Если люди тебе доверяют (а похоже, так и есть) — проще простого. Нужно найти соратников до того, как случится непоправимое. Тащить за собой раненого не стоит.
— Оставайся здесь, только спрячься, — скомандовал Пратап. — Если кто пройдет, запоминай, но сам не показывайся. Когда выручу наших, пришлю лекаря.
Пратап двинулся туда, где услышал разговор предводителей мятежа. Если взвод решили завести в засаду, нужно привести его туда, где больше вражеских воинов, лучше всего темесцев — знать бы, сколько их привел Фанцетти? То есть поближе к предводителям. Значит, лучше всего вернуться назад, но уже напрямик. Так Пратап и поступил. Несколько раз попадались парные патрули, проверявшие, нет ли таких, как он, одиночек из преданных радже воинов. Раз Пратап, схоронившись в темную нишу в стене, увидел, как такой патруль хладнокровно добил раненного штыками. Он уже хотел переждать, пока эти двое пройдут, но один из бойцов что-то заметил.
— Пустыня затихла! — произнес он.
Пратап не ответил. Ответил пистоль, выплюнувший пулю в голову одному из предателей. Второй, наверное, мог бы успеть выхватить тальвар и встретить противника на равных… Но на стороне предателей сражались воины еще худшие, чем на стороне раджи. Не приняв боя, мятежник порскнул в какой-то коридор. Грохнул мушкет, высекая искры, пуля срикошетила о стену, и, судя по вскрику, достала-таки мятежника. Но не похоже, чтобы рана оказалась серьезной — по крайней мере, удаляющиеся шаги звучат бодро. Пратап поспешил оставить место боя: наверняка ведь приведет подмогу…
В следующий раз звуки боя он услышал, когда до кабинета, где подслушал разговор Бахадура и Фанцетти, осталось совсем чуть-чуть. Звенела сталь клинков, гремели выстрелы, кто-то кричал команды по-темесски и на джайсалмери. Судя по звукам, дрался не один десяток человек: по меркам тесных дворцовых коридоров целое сражение. Наверное, это взвод Кунвара, преданный командиром, угодил-таки в засаду.
Заменявший дверь балдахин отлетает в сторону. Пратап оказался в довольно большом зале, украшенном фресками и барельефами. Тут был приемный покой какого-то чиновника — перевернутый стол, бумаги рассыпаны по кабинету, частью втоптаны в кровавые лужи. Трупы лежат в тех позах, в которых их застигла смерть. Осмотревшись, Пратап оценил ситуацию.
Итак, попав в засаду, взвод сразу не досчитался нескольких бойцов. Темесцы наверняка встретили противника залпом мушкетов, а потом в ход пошли шпаги и штыки. Сейчас от взвода осталось всего девять человек, но эти девятеро, встав спина к спине, яростно отбивались, и успели свалить не меньше шести темесцев.
Кунвар стоял чуть в стороне, почти у того же входа, которым пришел Пратап. Казалось бы, командир взвода отрезан от своих и совершенно беззащитен. Но перед ним высилась заряженная тридцатиствольная рибодекина — та самая, которая еще утром охраняла черный ход. Стоит поджечь фитили, заканчивающиеся узелком — и через несколько секунд все тридцать стволов ахнут сокрушительным залпом.
— Отошли от моих, я сказал! — орет Кунвар. Орет по-темесски. Ветеранов Раммохана Лала этим не удивишь, но Кунвар-то не воевал ни дня! Значит, все верно — он тоже в заговоре.
Самое удивительное, темесцы выполнили команду, будто тоже подчинялись Кунвару. Отшатнулись от уставших, зачастую раненых бойцов взвода. Будто понимая, что сейчас произойдет, Санджар (голова наскоро перевязана, левая рука висит плетью, но в правой зажат окровавленный тальвар) командует:
— Вперед!
— Стоять! — плетью хлещет голос Кунвара. — Сейчас я их…
Но стволы рибодекины нацелены не на темесцев. Совсем даже наоборот…
Пратап прыгнул, целя штыком под кадык. Надо же, а он и не замечал, какой он у Кунвара толстый! Отъелся господин лейтенант, пока другие воевали…
Грохот выстрела рибодекины, пороховой дым ест глаза, сизыми волнами колышется в замкнутом пространстве. Большая часть маленьких ядер ударили в стену, вдребезги разнося драгоценную резьбу по камню. Точно туда, где остались бы, не скомандуй Санджар атаку, все девятеро. Осколок ядра срикошетил, зацепив руку одного из бойцов, но больше ни одно ядро в сослуживцев не попало.
Кунвар вскинул мушкет, целя в спину Санджара… И упал, из разорванной шеи с жутким бульканьем потекла кровь. Пратап выдернул штык из тела и бросился на помощь к товарищам. Но темесцы не приняли боя, видимо, убийство предателя спутало им все карты. Грамотно оторвавшись от наседающих бойцов Санджара, они отступили к кабинету, ставшему штабом мятежа.
— Пратап, ты сдурел? Зачем ты лейтенанта зарезал? — выражение лица сержанта Санджара не предвещало ничего хорошего.
— Во-первых, посмотри, куда выстрелила рибодекина, и что стало бы с вами, если б ты не скомандовал атаку. Во-вторых, темесцы его послушались, когда он скомандовал отойти. А в-третьих, прочитай-ка распоряжение адмирала, — из потайного кармана в Пратаповом камзоле появился свиток, покрытый торопливыми строками. Внизу стоял отпечаток небольшого перстенька, знакомый всем, кто воевал в войске адмирала Лала.
— Ага… Что ж, лейтенант Пратап, веди нас к женской половине. Насколько помню, ходы там широкие, противные, защищать будет нелегко.
Все пошло наперекосяк, а ведь так хорошо начиналось! Верные радже части были застигнуты врасплох — наверное, даже адмирал не успел прознать о мятеже. Может быть, и узнал, но предупредить своих уже не успевал. Его бойцы оказались рассредоточены по постам в разных концах дворца, в крепости, патрулировали город внизу. А большинство офицеров, оказавшихся во дворце, были лестью, подкупом или угрозами вовлечены в заговор. Среди них оказались даже многие ветераны войны — Бахадур не мог и предположить, что их можно использовать, а вот он, Фанцетти — додумался. По его, магистра, наущению принц Бахадур использовал недовольство… миром с Темесой. Кое-кто из них решил, что Бахадур лучше, чем Валладжах, сможет отстаивать интересы Джайсалмера. Наивные! Но эти глупцы — самые опасные, они вскоре поймут, что к чему. Нужно будет избавиться от них в первую очередь…
С солдатами еще проще. Ветеранов можно обмануть, сказав, что адмирал Лал поднял мятеж (тем, кто предпочел бы видеть Лала раджой, можно приказать громить «цепных псов труса-раджи», а предпочитающим Валладжаха — защищать законного правителя от узурпатора). А не воевавшей молодежи не нужно и того: им, в общем, плевать, кому служить, они выполнят все, что прикажут офицеры, а прикажут они… Вот именно. Потому, хотя даже задействованных втемную было не более полутысячи, а вовлеченных в сам заговор — и вовсе сотня, во дворце они оказались в большинстве… Да еще сосредоточенные возле покоев Бахадура, почти в самом центре дворца, а не разбросанные по всему огромному зданию, как вражеские солдаты. Вдобавок — внезапность, господа, внезапность. Она одна способна заменить все преимущества.
