Рагрин Николай - Техника проникающего удара
– Садись, Сергей, покушай с нами, я вижу, ты не так голоден, как Друд, но запах пищи тебе приятен, и вкус тоже понравится, – услышал он серебряный голос, в то время как его обладательница наливала в свободную миску похлёбку.
Для этого ей пришлось встать и потянуться за кастрюлей, в результате чего облегающее её тело платье из неизвестной Сергею переливающейся всеми цветами радуги материи обтянула её гибкое, очень стройное, и сильное тело. Сергей поневоле залюбовался им, и поэтому до него не сразу дошло, что Дочь дерева, а это, несомненно, она, обратилась к нему по имени, хотя видела первый раз. Он не успел задать ей вопрос по этому поводу, как услышал:
– Мне сказал твоё имя Друд, вернее, передал мысленно, впрочем, как и всё остальное, что произошло на поляне.
«Но поляна довольно далеко», – подумал о своём следующем вопросе Сергей.
– Для мысли расстояние не имеет значения, – тут же услышал он ответ на не заданный вопрос.
Он продолжал любоваться стройным телом, односторонний диалог произошёл быстрее, чем его миска наполнилась, когда увидел брошенный через плечо весёлый всё понимающий взгляд синих глаз. Она поняла, что он любуется ею, но нисколько не смутилась, а казалась, наоборот, довольной, и вроде бы поощряющей к этому.
Зато Сергей смутился, он не привык к такой непосредственности, и отвёл взгляд, готовый спуститься к открытым стройным ногам, благо платье на девушке было выше колен, поэтому до него не сразу дошёл смысл одностороннего диалога.
«Она читает мои мысли», – в смятении подумал он.
– Только те, которые обращены ко мне, – услышал Сергей, одновременно получив миску с вкусно пахнущей похлёбкой, – «я могу также общаться с тобой мысленно, но ведь тебе так нравится мой голос», – поэтому стараюсь разговаривать с тобой, – закончила девушка мысленную фразу словами.
«А у тебя, что, нет другого имени? Почему Друд упорно называл тебя дочерью Мага, и не как иначе? – уже напрямую обратился к девушке Сергей, бесполезно пытаясь скрыть смущение.
– Это и есть моё имя, но на языке маленького народца оно звучит по-другому, Эллея, – произнесла, как будто пропела, девушка.
– Эллея, – повторил Сергей, – а можно, я буду звать тебя Лея? – неожиданно для самого себя спросил он, и увидел искрящийся весёлым и добрым смехом взгляд обращённых к нему синих глаз.
«Её глаза меняют окраску, сейчас они отдают бирюзой, как морская вода», – невольно подумал он.
А в ответ услышал весёлый, и, казалось, очень довольный его вопросом голос:
– Тебе можно, и мне нравится моё новое имя. На языке маленького народца оно означает «любимая», – сказала девушка, окончательно вогнав Сергея в краску.
Ему ничего не осталось, как срочно приступить к пище, кстати, очень вкусной, что он и не преминул мысленно заметить, уводя разговор в сторону от щекотливой темы.
«Поваром у нас гоблин, эти ребята не дураки вкусно покушать, и поэтому из них получаются отличные повара», – услышал Сергей безмолвный ответ.
«Теперь понятно, почему за столом не слышно разговоров: с набитым ртом мысленно общаться значительно проще, опять же не надо отвлекаться от вкусной еды», – заметил Сергей.
«И не только. Гномы очень трудолюбивы, и истинное удовольствие получают только от отлично выполненной работы, а такое общение экономит время, которое они очень ценят», – услышал он в ответ.
«Хлеб у вас тоже выпекают гоблины? Никогда не ел ничего вкуснее».
«Конечно, и хлеб тоже. Гномы вообще не умеют готовить пищу, они непревзойдённые мастера по металлу, дереву и камню, и без гоблинов померли бы с голоду, даже не заметив этого», – услышал Сергей ответ Эллеи.
«Я бы не сказал этого про Друда. Он очень торопился обедать, и беспокоился, что всё съедят и ему не оставят».
«То, что съедят всё и даже не заметят, тут он прав. Гномы очень рассеяны, так как думают и говорят каждый только о своём деле. А Друд несколько иного склада, он был задуман, как мыслитель. Он думает о том, что не относится непосредственно к ремеслу каждого, так сказать, думает за всех. За счёт него община гномов едина и жизнеспособна.
«Это вроде понятно, мастер своего дела, даже самого высокого класса, всё-таки лишь мастер. Ему ещё нужно обеспечить условия для творчества. Мне непонятно другое. Как это был задуман именно таким? – спросил Сергей.
«Они ведь отнюдь не люди, Сергей, и понять их, подходя с людскими мерками, невозможно. Так что я советую тебе принимать маленький народец таким, какой он есть. Это избавит тебя от лишней головной боли. Поверь мне», – ответила Эллея.
«Так тому и быть», – подумал, как отрезал, Сергей.
Так за неторопливым обменом мысленной информацией обед подошёл к концу. Сергей мог бы узнать больше о жизни маленького народца, если бы временами не впадал в ступор, залюбовавшись собеседницей, машинально поглощая пищу, но ничего не видя и не слыша вокруг.
Видя состояния Сергея, Эллея под столом прижималась к его бедру своим. От этой операции Сергея бросало в пот и озноб одновременно, но он сразу приходил в себя, правда, с лицом малинового цвета. Каждый раз, получая в награду звонкий серебряный смех и весёлый взгляд синих с прозеленью глаз на чрезвычайно довольном лице.
Очередной раз очнувшись от такой операции, выполненной с детской непосредственностью, и сообразив, что заворожённо смотрит на искрящееся от удовольствия лицо взрослой девушки, намерения которой не вызывают никаких сомнений, Сергей прошептал одними губами:
– Прекрати, а то ещё мурлыкать начнёшь.
Как только кастрюли и тарелки с хлебом опустели, и был выпит компот из лесных ягод, тоже удивительно вкусный, поданный с воздушными пирожными, гномов из-за стола как ветром сдуло.
Как это непохоже на принятую у людей неторопливую беседу после сытной трапезы, а потом ещё и сон.
За столом остался только Друд, мирно посапывающий.
«Ну, уж Друд-то своим поведением похож на людей», мысленно улыбнулся Сергей, обращаясь к Эллее.
«Ты неправ, если думаешь, что он ничего не делает, он же гном и всегда был и будет только гномом. А чтобы ты понял это, давай я немного приоткрою тебе его мысли», – ответила Сергею Эллея.
В следующий миг Сергей был погребён под бурным потоком самых разных проблем, одновременно решаемых Друдом. И одна из этих проблем, которую он с трудом вычленил из общего потока и которая касалась непосредственно его, Сергея очень озадачила, если не сказать напугала. Правда, Сергей ухватил самый краешек мысли, но мысли тревожной, а именно: сможет ли он выдержать? И что-то ещё, связанное со смертью.
– Ну, теперь ты понял, что гном отнюдь не человек? – сказала, как пропела, Эллея.
– Его, по-моему, даже с компьютером не сравнишь. Такое огромное количество одновременно решаемых задач компьютерщикам и не снилось. Но одна его мысль что-то мне очень не понравилась.
– Я была рядом, и знаю, что ты ухватил эту мысль. Но эту задачу придётся решать тебе одному, и никто не сможет помочь.
– Я так и думал, что неспроста, и не ради вкусного обеда попал сюда. Что ж давай, рассказывай. Но подожди, ты что, знаешь, что такое компьютер? – до Сергея, наконец, дошло, что Эллея никак не отреагировала на его слова о компьютере.
– Да тут и рассказывать, в общем, нечего, – пропел серебряный голос, но в нём странным образом почувствовалась сталь, а глаза, в которые заглянул Сергей, стали тёмно-тёмно-синими, почти черными.
От этого Сергей поневоле напрягся, как перед боем.
– Зло собирается попробовать обратить тебя в свою веру. И если ему это удастся, будет очень плохо для всех нас.
– Как это обратить? Без моей на то воли? – воскликнул Сергей, совсем забыв про второй вопрос? – Я что, марионетка какая-то?
Вся буйная натура Сергея вскипела. Где-то внутри зародилась волна протеста и покатилась по нервным волокнам, быстро набирая силу.
– Это мы ещё посмотрим, кто кого обратит, – сказал он твёрдым и звенящим, как стальной клинок, голосом. – Хоть я и жил всегда по своим законам, но не было в них и крупицы зла.
– Я это знаю, Сергей. Но если победит зло, ты уже не будешь собой, оно заполнит тебя всего.
– Победит, заполнит, да о ком речь? – в сердцах воскликнул Сергей.
– Оно уже здесь, рядом, я чувствую. И это чистое зло, оно не имеет формы, его нельзя увидеть. И для борьбы с ним тебе понадобиться отнюдь не физическая сила.
– Не физическая, а какая же, духовная? – машинально спросил Сергей, тоже начиная чувствовать приближение чего-то ужасного.
«Другая, и её в тебе немеряно, но ты ещё не открыл источник её в себе, хотя близок к этому. Если ты обретёшь силу, то, приняв сторону добра, станешь необратим для зла, и оно это знает, а потому спешит. В спешке слабость его. Используй это», – как сквозь всё уплотняющуюся преграду, затухая, доходили до Сергея мысли Эллеи, а сам он проваливался в бездонный колодец, заполненный непроницаемой чернотой.
Мало того, Сергей вдруг понял, что его сущность сжимают многотонным прессом с трёх сторон, как будто хотят выдавить из неё всё то доброе, что и составляет его сущность. Мало того, на место выдавливаемого доброго в него заползает липкая и гадкая как трясина, чернота, с тошнотворным запахом.
