Райдо Витич - Ключи от цивилизации
— Мальчиков можно поискать в тельпочкалли, — заметила Стася. — Внешность у них колоритная, вряд ли их продали или в жертву отдали. А девочка… с ней хуже. Сейчас по местному времени начало радостного месяца.
— В смысле особой радости можно не ждать? — поморщился Ян.
— Нам — не знаю, девочке точно. В это время они приносят жертву Богине Молодого Зерна — девочку-рабыню и объедаются кукурузой.
— За-ши-бись, — протянул забывшийся Николай, вглядываясь в очертания внизу. Лес конечно хорошее прикрытие, но индейцы особая раса, с феноменальным слухом и чутьем. Незаметно по их земле пройти вряд ли получится.
Шалович хмуро и чуть испуганно поглядывал на городок вдали.
— Аким, только не спи, — предостерегающе качнул перед лицом мужчины пальцем Сван. — Ты нам тыл прикрываешь.
— Шутишь? — насупился тот. — За придурка не держи.
Действительно, каждый понимал, что попали они куда лучше вовсе не попадать, и не факт, что вернуться, но хуже — не факт, что детей вытащат. И дай Будда, Кришна и Господь, чтобы лишь с боем детей вырвали, а не к ним прорывались. Потому как в таком случае шансы их вытащить вовсе призрачными становятся.
Какой там спать?
— Двинулись ребята, — прошептал Иван, стягивая ремешки с куртки и сцепляя их карабинами. Стася ему свои подала, уже скрепленные — вместе поучилась достаточная длинна для спуска.
Первым спустился Сван. Огляделся и крутанул ладонью как пропеллером: следующий. Стася скользнула вниз, замерла, прислушиваясь и приглядываясь, и кивнула напарнику, выставив сначала три, потом четыре пальца: вперед, идем в трех- четырех метрах на параллели друг от друга.
Тот под козырек взял, фыркнув и нырнул в чащу.
Чапультепский лес так себе удовольствие, а дикий древний и вовсе экстрим не для слабонервных. Жарко, влажно, насекомых до и после бесконечности, гадов ползучих, хищников голодных, зверья непуганого — кишмя. И все это на просторах лиан, зарослей кустов и деревьев, сучьев, трухлявых остовов, листьев под ногами. Там термитник гудит, здесь муха жужжит, там леопард зевает сидя на ветке, тут удав на завтрак ползет. И меж всего этого счастья крадутся патрульные и чуют, что не одиноки. Индейцы мерещатся.
— Стася?! — вызвал по переговорнику капитан.
— Ну? — остановилась, вглядываясь в силуэты деревьев впереди.
— Что видишь?
— Догадайся, — буркнула, на Сван покосилась. Тот за дерево спрятался и жестом показал: вижу впереди двух чужаков. Женщина тоже за стволом притаилась, передала:
— Замрите.
— Сколько?
— Двое.
— Пропусти.
— Лишь бы нас пропустили, — вклинился Сван. Через минуту мимо него промчались два подростка, с гиканьем догоняя друг друга. Колоритные, хоть с боку, хоть со спины. Глянешь и не ошибешься — ацтеки. Набедренные повязки — маштли, в ушах заглушки из элитного кирпича, на лицах и теле татуировки, на шее сумки — гонцы.
Просвистели как торнадо и опять тихо стало. Первая пара вновь движение начала и оба присели, услышав далекий утробный звук — в городе утро объявили и побудку по всем правилам ацтекской общины. Сейчас весь город дружно потянется на омовение, потом на завтрак и по рабочим местам. Это знали «старики» — довелось с ацтеками познакомиться, было горячее дело, почти в точности такое же хоть и севернее этого места и много раньше — лет триста назад. Тогда ацтеки еще поселеньями обходились и пройти проще было.
— Ну, все, братцы, экстренная молитва, — прошептал Иштван. — У меня четверо по курсу. Охотники, мать их Коатликуэ. Идут на меня.
— Уходи.
— Куда?
— Да хоть в небо!
— Понял.
И выпустив из дополнительного ствола пистолета стрелу, взмыл по леске вверх, завис в воздухе.
— А впереди кактусы командир, за что там зацепимся? — спросил.
— А левее топь.
— Справа тоже топь и тростниковые заросли, — передали, кто что увидел.
— Сбор в тростнике, — объявил Федорович.
И хоть до него было метров триста, добирались почти час, то и дело, пережидая пока не пройдут ацтеки. Время работало против патруля и собравшиеся в тростниковых зарослях это понимали. Капитан снял берет, обтер лицо и объявил:
— Рискнем. Иштван, Ян, занимаете позицию с максимальным обзором, берете под прицел каждого и прикрываете нас. На дислокацию десять минут. Мы двумя группами идем в город напрямую, не скрываясь прочесываем улицы. Очки не снимать, оружие держать наготове.
— Самоубийство командир, — предупредил Сван.
— Дома обсудим, — и нажал кнопку на наушнике. — Аким прикрываешь.
— Понял.
— Что с «зеленкой»?
— Канал держат.
— Хорошо. Разбежались, ребятки.
Пеши и Пацавичус разошлись в разные стороны.
— Предлагаю перевести ботинки на воздушные подошвы. Во-первых, топь и канал иначе не перейдем, во-вторых, аборигенов это наверняка потрясет, — сказала Стася.
— Логично, — кивнул Иван. Бойцы перевели блок стрелы на ботинках и приготовились к выходу на сцену. Сван зажал под мышками пистолеты-автоматы, по одному на каждую руку, и капитан, заметив его решительность, объявил всем. — Работаем чисто, чтобы не вызывать и не подставлять «синих».
— Потом возвращаемся домой и дружно убиваем «оранжевых», чтобы они больше трассы в гиблых местах не прокладывали, — тем же тоном передал Иштван. — Второй позицию занял.
— Седьмой позицию занял, — доложил следом Ян.
— Двинулись, — приказал капитан.
Когда они вышли из тростниковых зарослей, работающие у канала женщины в длинных, расшитых рубашках замерли, кто-то вытянулся, бросив кувшины, но ни одна не закричала и не побежала с визгом в город. Уже хорошо.
Капитан рубанул ладонью, давая понять своим: разделились. И пошел с Николаем чуть левее, а Сван и Стася чуть правее, плавно обтекая глазеющих.
— Спокойно, ребята, главное, спокойно.
Вид здоровяков в черном с зелеными головными уборами, бредущих по воде яки посуху произвел неизгладимое впечатление на аборигенов — пара женщин, как только патрульные поплыли уже над землей, рухнули на колени и запричитали благословление Крылатому Змею, пославшему им своих друзей. Остальные так и остались истуканами стоять.
Патруль вышел с «набережной» в город без препятствий.
Стася и Сван переглянулись, увидев почти проспект, прямой, как перпендикуляр.
— Нормально, — ухмыльнулся мужчина.
Улочка идущая меж тростниковых, обмазанных и раскрашенных хижин без окон, прямо к ступенчатому храму была людной. Женщины в каждом дворе занимались одним и тем же — терли маис, готовили пищу. Дети: кто играл, кто помогал родителям. Худой мужчина и подросток поднимали в огромный вкопанный в землю кувшин зерно в корзинах по лестнице. Девушка выкладывала лепешки на плоское блюдо, другая скручивала волокна хлопка веретеном, некоторые детишки крутились возле ритуального столба — жизнь кипела, но как только взгляд ацтеков встречался с фигурами в черном, спокойно идущими по улице — замирала.
Слева на поле юноши играли в тлачтли — разновидность баскетбола, но как только нападающий увидел патруль, мяч выпал из его рук. Команда застыла. Пара секунд и трое сорвались с места, помчались вверх по улице.
— Гонцы ушли, — бросила Стася в переговорник.
— Будьте готовы.
— Вижу тельпочкалли, — бросил Сван и кивнул напарнице на двор справа. Мужчины с завязанными на плече плащами обучали мальчишек от пяти до десяти лет воинскому искусству, один хлопал видно провинившегося мальчика шипастой веткой магея.
При виде незнакомцев в черном все замерли. Дети опустили палки и луки, взрослые настороженно впились глазами в лица пришельцев. Острые взгляды были нехорошими, пытливыми и чуть недоуменными. Было ясно, что ацтеки кинулись бы на гостей, но что-то непонятное сдерживало их.
Сван остановился перед татуированным пожилым индейцем с орлиным носом, решив, что он старший, и, занял позицию так, что под прицелом сразу оказался и двор школы и улица. Стася пошла искать мальчиков. К ее сожалению их нигде не было, только краснокожие, черноволосые ацтеки темными глазенками следили за каждым ее шагом:
— У меня чисто, — буркнула в переговорник.
— Жаль, — вздохнул Иван и Сван. Последний кивнул Русановой — уходим.
Путешествие по древнему городу продолжалось.
Народ начал стекаться, чтобы посмотреть на пришлых, тихо переговаривался, обсуждая их и строил предположения, зачем появились. Из обрывочных разговоров стало ясно, почему их не трогают: черный цвет ацтеки считали высшим воинским — жреческим, а зеленый королевским. И явление людей в черном с зелеными головными уборами большинством расценивалось, как высокая честь, знак Богов о избранности народа, который посетили не иначе посланники Тлалока, самого требовательного и бескомпромиссного божества.
