Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов
– Зачем тебе это? – я удивленно помотал головой.
– Я никак не могу понять, обозналась я или нет, – девушка натянуто улыбнулась, сознавая, видимо, насколько абсурдно ее предположение.
Где можно увидеть пришельца, чтобы впоследствии узнать его при встрече? Во сне? В девичьих мечтах о принце? Я, конечно, не урод, но на принца вряд ли тяну. Да, заинтриговала, малявка… Скорее всего это ловушка. Вот сейчас открою «забрало», и объявится снайпер. Впрочем, лейтенанта подстрелили сквозь костюм – первый случай в бригаде, так что снайпер, захоти, разделал бы меня еще у дверей забегаловки.
Я вздохнул и поднял щиток.
Девушка несколько долгих секунд смотрела мне прямо в глаза, а потом улыбнулась и произнесла:
– Суорвил, это ты? Я Нарипрель, помнишь меня?
Я удивленно вытаращился на грунмарку и отрицательно покачал головой. Объяснения происходящему у меня не было. В тот же момент боковым зрением я заметил движение на краю крыши противоположного дома. Грохот выстрела снайпера, скороговорка «ЗИГа» и крик Дуэро слились в один кошмарный аккорд. Стрелок медленно перевалился через край водостока и рухнул рядом с замершей Стефанией.
Я отстранил с пути свою новую знакомую и подбежал к испанцу. Тот дрожал, кусая побледневшие губы и пытаясь зажать рукой огромную рану на левом плече.
– Стеф, перевяжи и вколи промедол, – приказал я, а сам принялся исследовать труп врага.
Черная одежда, шапочка-маска, несколько запасных обойм на поясном ремне, длинный десантный нож и хорошие полувоенные ботинки. Местный спецназ, не иначе. Винтовка у диверсанта была похлеще наших лазеров. Я открыл затвор и на лету поймал выскочивший патрон. Ручная зенитка, а не винтовка. Таким патроном только гусеницы танкам отстреливать, а не по пехоте лупить. Впрочем, мы в наших противопульных костюмчиках и есть сверхлегкие танки повышенной проходимости.
– Стальной сердечник, – раздался над моим плечом высокий голосок.
Я обернулся. Наприпрель… черт, как же ее зовут… стояла рядом и внимательно разглядывала патрон.
– Возможно, – согласился я, – а ты откуда такие слова знаешь?
– Мой папа военный, – гордо вскинула она голову и уже тише добавила: – Был. Он, как и этот, не понял, что вам сопротивляться не надо, и теперь… был…
– Мне очень жаль твоего отца, девочка, но… – что «но», я не знал.
Труднее всего найти оправдание поступкам, которых ты не совершал.
– Что происходит, Суорвил? – глаза Нарипрель наполнились слезами. – Я ничего не понимаю.
Я сам не понимал. Во-первых, почему она это спрашивает и почему именно у меня. Во-вторых, почему она решила, что мы знакомы. И в-третьих, почему у меня так паршиво на душе?
14
Северо-восток. Четыре месяца назад
Вход в знакомый дворик был по-прежнему закрыт на старомодный засов. На мой стук сиренево-черный глаз камеры наблюдения повернулся на нужное количество градусов и замер, фокусируясь. Прошло минут пять, прежде чем скрипнула калитка и хмурый, одетый в удобный полувоенный-полуспортивный костюм, охранник впустил нас внутрь.
– Я знаю куда идти, – в ответ на указующий жест сказал я и усмехнулся.
Охранник пожал плечами и молча проследовал за нами до того места, где Шахрин взял меня месяц назад в плен. Здесь первого сопровождающего сменил второй, не менее хмурый и молчаливый. Он привел нас в тот самый кабинет, где Анна забивала голову подполковнику галактическим фольклором. Я сразу же плюхнулся в удобное кресло. Ходить рядом с Максом гораздо утомительнее, чем летать на нем. Бодрый кибер или теперь уже – киборг (жутковато звучит для душки Макса, не правда ли?), встал лицом к лицу с проводником и, улыбаясь, уставился ему в глаза.
– Ну, ну, – подбодрил он насторожившегося охранника, – давай, соври нам, что шеф на совещании в городе или вызван на Тихоокеанский флот для кормления боевых дельфинов.
Охранник молчал, но глаза его слегка забегали, а щеки покрыл едва заметный румянец.
– Мы будем ждать его вечно, родной, так что неси нам кофе и одновременно зови подполковника.
– Вечно ждать вас никто не заставляет, – раздался голос ввалившегося в кабинет Шахрина, – что это за фрукт с тобой, Алекс?
– Новобранец со звездной болезнью, – я улыбнулся. – У него от причастности к такому великому делу, как наше, голова уже три дня не на месте. Здравствуй, подполковник.
– Здравствуй, зеленый человечек. Как дела? – в голосе Шахрина легко определялось напряжение. Он скрывал важную вещь, и скрывал ее именно от меня.
Я решил не ломать комедию и оговорить все детали будущих взаимоотношений сразу.
– Давай проясним ситуацию, чтобы не подбирать слова, а разговаривать непринужденно. Твой трюк с «запеканкой» из Конструктора удался. Не знаю, где ты взял столько инопланетных микросхем, но в то, что этот жареный плевок и есть остатки Многоканальника, на Базе поверили. Все, кроме меня, как видишь …
– И меня, конечно, – встрял Макс, махнув рукой, как заядлый рэпер.
– Ты хочешь исправить ошибку вашей ударной группы? – подполковник скрестил на груди огромные ручищи.
Я выдержал паузу, чтобы показать, что при виде его мослов ничем особым не проникся, и спокойно ответил:
– Я хочу устроиться на работу.
Шахрин выпучил глаза и, расслабившись, откинулся в кресле.
– Тебя уволили? – Он подался вперед, – уволили из-за меня?
– Не совсем… – я ответил неуверенно.
Пусть переживает, что из за него.
– Что не совсем-то?! Что не совсем?! Я же вижу! И на кого ты сейчас работаешь? Этот «крендель» с тобой для чего? Если напарник – значит вы на службе. У кого?
– Это Макс, – ответил я на все заданные вопросы сразу.
– В каком смысле? – Шахрин недоумевая посмотрел на скучающего кибера.
– В том самом, генерал, – ответил за меня Макс, – месяц назад я стоял у вас во дворе в виде «ракеты», как вы изволили выразиться. Ну, а теперь… скромные чудеса галактической техники. Прошу любить и жаловать.
– Значит, вы все еще в разведке?
– Нет, мы теперь в твоем распоряжении, с некоторой долей самостоятельности. Я же обещал, что чужаки уберутся с Земли?
Шахрин кивнул.
– А еще я обещал, что произойдет это с точностью до девяноста девяти процентов… Так вот, карантин на планету наложен жесточайший. Не припомню такого нигде. Но накладывала его Планетарная Разведка, так что… Мы остались как подстраховка карантина – наблюдать и делать выводы.
– Согласен, что и за хорошим забором стоит держать собаку. Вы оставите нам Конструктор?
– Более того, Макс за ним присмотрит.
– Идет. Все мои информационные каналы к вашим услугам, только не шпионьте для кого-нибудь еще.
– Разве цепные собаки кусают хозяев усадьбы? – исходя сарказмом, вмешался Макс.
– Этот вот… робот, считается подчиненным в вашей паре или начальником? – Шахрин поморщился. – Почему он лезет, когда его не спрашивают?
Я снова улыбнулся.
– Он считается равным по званию и первым «замом» по должности, так что право голоса все же имеет.
– Вот так! – надувшийся Макс снова рубанул ладонью воздух.
– Не замечали в последнее время ничего необычного? – я перешел непосредственно к своей работе.
– Тишина, – убежденно ответил Шахрин, разливая кофе по чашкам.
Наливая третью, он вздрогнул, словно очнулся от задумчивости и покосился на Макса.
– Наливай, наливай, – Макс искренне рассмеялся, – не заржавею, не бойся.
Комнату нам подполковник определил рядом с лабораторией, где стоял Многоканальник, светлую и просторную. Макс затолкал наши сумки в стенной шкаф и, усевшись за стол, принялся ковыряться в портативном компьютере местного производства. Я, не раздеваясь, завалился на кровать и, закрыв глаза, мгновенно заснул.
– Эй, коллеги, подъем, – пробасил за дверью Шахрин.
– Что, уже утро? – спросонья не понял я, садясь на койке.
– Нет, к нам гости, – распахивая дверь, ответил разведчик. – Кто-то начхал на ваш «жесточайший карантин» и завис чуть дальше Луны. Пойдем, взглянем, может, узнаете?
На вполне сносных фотографиях был отчетливо виден крейсер дальней разведки клайров.
Пораженный не меньше меня, Макс молчал. Я постучал по глянцевой карточке пальцем и произнес очень раздельно:
– Этого не может быть. Чтобы клайры нарушили решение Совета Галактики – не поверю, хоть убей.
– Почему? – Шахрин пожал плечами. – Один раз они уже нарушили действовавший порядок, почему бы не попытаться вновь?
– Потому что тогда имело место проявление излишней инициативы, порыв выполнить свой долг, а сейчас это явное нарушение приказа, – ответил я. – Основа жизни клайров – дисциплина и выполнение долга. Это не могут быть они.
– Ну ты даешь! – воскликнул Макс, – а кто же, по-твоему, прилетел на крейсере? «Жабы», что ли?
Я замер и уставился на кибера, пораженный смелостью предположения. Макс, увидев мою реакцию, интенсивно замотал головой.
