Леонид Кудрявцев - Мир ведьмаков
Еще один вдруг подумал, что ему в руки само приплыло небывалое могущество. И надо лишь его хапнуть, чтобы стать великим и могучим, получить право бесконтрольно распоряжаться другими людьми. Все как всегда, все как обычно.
— Я подумал, что ты, если это понадобится, можешь ведь взять время жизни у кого угодно. К примеру, у врага, у преступника, осужденного к смерти.
— У преступника, осужденного к смерти, времени нет, — ответил Ларион. — Просто не осталось. Брать у него почти нечего.
— А если над ним еще суда не было? Если он еще не осужден?
— Тогда он не преступник.
— А все-таки… можешь ли ты…
— Взять у кого-то время жизни без его согласия?
— Да. Вот именно. Можешь?
— Нет, не могу.
— Это закон или принципы?
Ларион криво ухмыльнулся.
А ведь хватка у парня покрепче, чем ему представлялось. И значит, все гораздо сложнее, опаснее.
— Насчет закона — не знаю, не проверял. Мне пока хватает принципа, и отступать от него я не намерен.
— Ни при каких условиях?
— Нет, ни при каких. Если это и сделаю, то в отношении того, кто попытается меня уговорить о них забыть. Ты понял, о чем я?
— Еще бы, — пробормотал Щербак.
Что-то у него происходит с лицом, подумал Ларион. Оно побледнело или это только кажется?
— Пора мне, ждут меня, — повторил ведьмак. — Пока. Не делай вещей, о которых потом можешь горько пожалеть.
— Пока. Ничего подобного я делать и не собираюсь.
Если бы, подумал Федоров, если бы. Сдается, настает время собирать манатки. Жаль, совсем не вовремя, совсем не вовремя…
Теперь он шел торопливо, причем, свернув в очередной раз, оглянулся.
Вроде бы за ним не следили. Пока не следили. И конечно, это надо было использовать. Один из лучших способов выиграть схватку — это просто опередить противника на один шаг. А это значит…
Анна. Он вдруг понял, куда ему надлежит идти и с кем следует переговорить, причем прямо сейчас. От того, что она ему ответит, зависит многое.
Федоров двинулся к ее дому, благо до него было не очень далеко. Солнце безжалостно било в глаза, очевидно надумав его ослепить. Со стороны базарчика пахло чем-то очень вкусным. Может быть, пирожками с мясом. Лучше всех их пекла бабушка Даля. И мясо в них было не туфтовое, как у некоторых других, — остатки.
Лариону даже пришло в голову, что можно сделать крюк, завернуть на базарчик, купить пару пирожков, благо у него за последнее время накопилось много золотого лома. Вот сегодня никто его никуда чинить уже не звал. Оно и понятно. Теперь с работой будет туго.
Есть хотелось, но он все-таки не свернул, направился прямо к дому Анны. Хоть и знал, что ничего ей Щербак сделать не посмеет, все равно тревога не отпускала. Да и не в помощнике мэра дело. Тот просто выпустил джинна из бутылки, когда пустил слух, что он ведьмак, даже не понимая, что делает. Или понимал? В чем тогда его корысть? Загнать в угол? Ну, загнал, и что дальше?
Анна, как он и чувствовал, была дома. Сидела за столом, за которым обычно проверяла тетрадки. Вот и сейчас стопка их лежала на его краю, но лежала так, что было понятно — учительница к ней еще не притрагивалась. Просто вошла в комнату, положила на стол и забыла.
— Солон дома? — спросил Ларион.
— Бегает где-то. Кажется, его позвали чинить холодильник. Тут у одного есть, на солнечных батареях работает. Интересная штука.
Лицо у Анны было слегка осунувшееся и словно бы испуганное. Федоров сел с ней рядом, на соседний стул, обнял.
— Рассказывай.
— Да нечего рассказывать, — вздохнув, сказал она. — Мне тут просто один ученик сказал, что его мама просила передать мне, чтобы я более с ведьмаком не встречалась. Она мне сочувствует и боится за меня. Поэтому и беспокоится. Советует выгнать тебя, чтобы ты опять жил в гостинице. Говорит, что иначе она и другие матери добьются, что бы их дети ко мне на уроки не ходили.
— А ты что думаешь?
Вместо ответа Анна лишь дернула головой, словно уклоняясь от мухи, потом прижалась к нему плотнее.
— Я не знаю.
— Понятно.
— Я не хочу с тобой расставаться. Уж лучше я лишусь работы. Проживу как-нибудь. Можно пойти в собиратели, поисковики. Им законы не писаны, и если ими кто-то недоволен, работы они не потеряют. Буду ходить по домам далеким, вне города, искать разные ценности… Может быть, даже еду или золото. Нам много не надо.
Ларион покачал головой.
— А ты хоть раз за последние десять лет выходила из города?
— Нет.
— Вот то-то же…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но я как-нибудь приспособлюсь, научусь. И потом: ты меня научишь стрелять и собирать. И вообще…
Он осторожно погладил ее по волосам и грустно улыбнулся.
Бедная девочка! Мир сошел с ума, перевернулся, стал совсем другим, а она этого так и не ощутила в полной мере. Может быть, в этом ее счастье? А потом пришел он и все разрушил, пустил прахом ее относительно спокойную жизнь уже одним своим появлением. Хотел ли он этого? Нет конечно. Мог ли он это предвидеть? Вполне вероятно. Однако не стал, поскольку от любви резко поглупел. Сейчас, значит, настало время трезветь и вновь становиться умным? Возможно. Иначе все может закончиться очень плохо, именно для Анны и ее сына. Вот о ком он должен сейчас думать.
Ларион еще раз погладил Анну по волосам, потом нежно провел ладонью по ее высокой и такой беззащитной шее, положил ладонь на плечо.
— Все наладится, — тихо сказал он. — Все постепенно решится. В конце концов, я просто могу уйти снова жить в гостиницу, а ты будешь там меня навещать. Каждую ночь. Это проще, чем учиться стрелять.
Она несмело улыбнулась.
— Думаешь? Кстати, чем не выход?
Ларион вздохнул.
Ну кого он обманывает? И зачем? Нет в этом смысла.
— Не выход, — сказал он. — Даже не его иллюзия. Ты же хорошо понимаешь, что сказанное тебе было лишь замаскированным требованием, чтобы ты не имела со мной вообще никаких дел, чтобы ты прогнала меня?
— Да, конечно. А где выход тогда?
— Выход есть. Причем их целых два. Остается лишь выбрать, какой нам подходит больше. Жить тебе здесь дадут, только если я уйду. Собственно, именно это я и собираюсь сделать. И, наверное, это будет самым правильным выходом. Мне придется уйти.
— А второй вариант?
— Я возьму вас с собой, мы можем уйти вместе.
— Ты можешь нас взять с собой?
— Могу, но очень и очень не советую на этом настаивать. Там, за баррикадами, совсем другой мир. Там я в любую минуту могу погибнуть, а вы можете встретить ведьм, причем тогда, когда меня рядом не будет. Там твой сын будет ежеминутно подвергаться опасности. Из него может вырасти гениальный механик, и место, где для этого наиболее благоприятные условия, — здесь. Поверь: за последний год я не видел такого обеспеченного и безопасного города, как ваш. Все другие, по крайней мере вокруг руин Москвы, — хуже. Вы должны быть здесь.
— Но ты… мы должны быть вместе.
— Да, должны. Однако стоит ли это такого риска? Стоит ли рисковать ребенком?
Увидев, как в уголках ее глаз появилось по крупной слезе, он отвернулся.
Ну вот, сейчас начнется, подумал Ларион. Нет, братец, не дипломат ты, не дипломат. Не умеешь напускать тумана, не умеешь пудрить женщинам мозги.
Самое печальное было в том, что все сказанное им являлось чистой правдой. Если он возьмет их с собой, то почти наверняка потеряет. Есть ли смысл платить жизнью женщины, к которой ты далеко не равнодушен, за то, чтобы побыть с ней еще несколько лишних дней? Не эгоизм ли это?
Она вздохнула, вытерла слезы, потом решительно сказала:
— Хорошо, ты прав. Я бы отправилась с тобой и, наверное, научилась выживать в твоем мире, но — Солон… Рисковать им я не могу. Впрочем, есть еще один любопытный вариант.
— Какой? — спросил он.
— Ты умеешь видеть продолжительность жизни. Скажи, сколько мне осталось?
Он устало усмехнулся.
— Нет, этот номер не пройдет.
— Много или мало? — настаивала она. — Если много — значит, я могу смело отправляться с тобой в путь. Ответь.
— Много, — сказал он. — И так же много у твоего сына, будь уверена. Однако это ничего не доказывает. Девяносто процентов и десять. Всегда есть возможность ошибки, и я не хочу рисковать даже на десять процентов. Ты можешь так рискнуть своим сыном? И не является ли длина ваших жизней указанием на то, что вы останетесь здесь?
— А если мы все-таки пойдем с тобой и, как только отъедем от города, ты посмотришь на наши жизни? Если они уменьшатся, то мы тотчас вернемся в город?
— Вероятность ошибки, — напомнил он. — Риск слишком велик.
— Да, ты прав, — сказала она и от досады закусила губу. — А если я…
— Ты сможешь оставить своего сына на кого-то? — спросил он.
Несколько мгновений казалось, что она все-таки решится, но — нет, этого так и не произошло. Потупившись, она помотала головой:
