Игорь Марченко - Темная планета
Из толпы полуголых погонщиков вышел сухой словно ветка, низкорослый старик из горного племени дивеев. Он был безоружен, одет в одну лишь набедренную повязку и сандалии, но в руке сжимал шаманскую флейту украшенную разноцветными перьями и когтями зорана. Пританцовывая на месте и наигрывая ритмичную мелодию, он стал мелкими шашками приближаться к опасной зоне, то и дело, хлопая себя по ногам и телу, а, иногда начиная, заунывно выть. Я с интересом наблюдал со стороны за изгнанием духов, пытаясь понять каким образом, обычные танцы и музыка могут рассеять опасную аномалию. Покрываясь потной испариной и дико закатывая глаза, старик, словно сумасшедший, кружился в танце то и дело, начиная долбить деревянной флейтой по стволу и ближайшим веткам. Он наклонился и сорвал две горсти травы. Держа по пучку в каждой руке, стал медленно вертеть ими в воздухе, тяжело и хрипло дыша. Затем откашлялся, запел ритуальную песню и медленно пошел вперед. На мое несказанное удивление псионическая зона заметно уменьшилась в размерах, а после отступила в глубь зарослей, где окончательно затерялась во тьме ветвей.
– Ктарх лучший в этом деле! – не удержался от комментария Кон Рат. – Когда тьма нижнего мира сгущается и выбирается наверх, а боги не замечают этого, лучше иметь под рукой одного отмеченного печатью богов безумного дивея, чем сто воинов Колониальной гвардии!
Раз уж караван остановился, Котан решил сделать небольшой привал, заодно дать животным вдоволь наестся перед дальней дорогой по травяным пустошам великой прерии богов, где не было деревьев и лиан, которыми собственно и питались вормы. Во время отдыха я увидел, как Кон Рат подзаряжает свой никель-кадмиевый аккумулятор. Он достал металлическую иглу с длинным проводом, обмотанным изолирующими волокнами резинового дерева, одним концом воткнул провод в радио, а другим где была прикреплена игла глубоко в кору дерева. Насколько я знал, внутри всех здешних растений циркулировал переменный ток, собираемый деревом не только от обычной статики и во время ударов молний, но и преобразуя излучение звезды в электричество. Электроэнергия принимала в жизни растений непосредственное участие, стимулируя и катализируя внутри коры химические процессы необходимых для роста гигантского растения. Чем глубже под поверхность коры, тем сильнее напряжение, так например, на глубине десять сантиметров, было всего двадцать вольт, этого достаточно, чтобы подзарядить аккумулятор радио, а на глубине метра уже свыше тысячи, что смертельно. Пол часа зарядки и Кон как ни в чем, ни бывало, извлек иглу из ствола и спрятал в походную сумку. Щелкнув выключателем, заметно повеселел, когда радио тут же ожило, транслируя молитвы священников, всегда с первыми и последними лучами произносящих хвалу великому Сорусу создателю неба и богине Тали создательнице звезд. Весь юмор заключался в том, что за этими так называемыми божествами скрывались официальные представители Крул Каи, и с каждым из них я был знаком в той или иной мере лично. Так, например, Сорус был руководителем исследовательских станций и моим самым злейшим инструктором по географии Хлории, а Тали контролировала транзит с планеты полезных ископаемых. Я познакомился с нее случайно, не пожалев ни на одну минуту обо всем, что произошло между нами впоследствии после флирта и заигрываний… впрочем, эта история не имела никакого отношения к местным мистериям.
Прогуливаясь в одиночку по стволу дерева вокруг временной стоянки, я увидел среди голых вершин деревьев высоко в небе алые всполохи близкого рассвета, когда интенсивность вспышек возрастала, а наш сектор звездного неба подпадал под прямые лучи создавая эффект северного сияния. Это было чертовски красиво, если бы не реальная угроза квантовых ожогов. Пришлось потратить уйму терпения и нервов, прежде чем Сайрус поздравил каждого кадета с персональной адаптацией к жесткому излучению Игниона. Терапия привыкания к условиям Хлории проходила в условиях биолаборатории станции, где всякий риск был исключен. Но память о невыносимой боли во время модификации кожи так и не стерлась из памяти.
Заприметив на горизонте желтое свечение, словно от зарева пожара, я указал на него ближайшему охраннику, вопросительно посмотрев на него.
– Город Полуденного Заката, – ответил тот, сделав знак, отгоняющий демонов. – Скоро начнем спускаться с дерева. Впереди, великие прерии богов и смрадные улицы столицы…
– Вблизи есть какие-нибудь руины или капища? – неожиданно для себя спросил я.
Покосившись в сторону Кон Рата бродящего среди вормов, ратник нехотя ответил:
– Есть обелиски Зосма. Мы их увидим, когда спустимся чуть ниже.
– А более старые постройки вот с такими знаками? – я показал свой амулет. – Может монументы дедрических огнепоклонников или разрушенные храмы из черного камня?
Воин замялся и только убедившись, что Кон Рат далеко и не услышит, быстро зашептал:
– Есть одно проклятое место, называемое Тубаном. Говорят, много дождей назад огненная звезда прочертила небо, пробила кроны деревьев и зарылась глубоко в трясину нижнего мира. Удар был такой силы, что открыл ранее скрытые под грязью развалины сделанные целиком из металла. Смертельно опасное и убийственное место, где живут одни лишь духи дедрических богов вторгающиеся в твою голову, что бы свести с ума. Это одно из самых опасных мест.
– Невидимая смерть в воздухе? Что ты имеешь в виду, говоря о вторжении в голову?
Воин, несколько раз сглотнув слюну, быстро забормотал, нервно дрожа от страха:
– Примите добрый совет месье Ато, если жизнь дорога никогда, не при каких обстоятельствах не приближайтесь к этим проклятым местам. От них исходит древнее зло, и оно все еще живо.
– Да я и не собирался. Просто любопытно взглянуть на эту комету… или что там было…
– Неуемное любопытство оно ведь… хуже глупости, – ратник с опаской отошел от меня.
– Все интересней и интересней, – пробормотал я заинтригованный рассказом.
Спуск с дерева был еще хуже, чем подъем. При подъеме ты стараешься не смотреть вниз, а при спуске видишь, сколько еще до земли и от этого на душе становится еще страшнее. У хлорианцев все процедуры были отработаны до мелочей, а я лишний раз порадовался, что смог договорился с ними о путешествии – в одиночку мне пришлось бы тяжко. Гусеницы достигли края пустоты и выплюнули коричневую слюну. Затем оттолкнулись от дерева и повисли на клейком кабеле, протянувшихся из их горла. Они быстро спускались вниз, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, словно груз на резинке. С виду неуклюжие, вормы ловко цепляясь присосками и роговыми крючками за кору, довольно шустро сползали вниз по вертикальной поверхности дерева, в то время как наездники были крепко привязаны к седлам специальными поперечными ремнями. С хопперами вышло сложнее – они ведь не умели ползать по стволам деревьев, передвигаясь преимущественно по горизонтальным поверхностям. Нагружать гусениц помимо всадников иными грузами, было опасно, поэтому в течение часа при содействии червей караванщики свили из их липкой, но очень прочной слюны достаточно вместительные и прочные сети и длинные веревки. С их помощью дивеи сначала обвязали, а затем принялись спускать животных с ветки на ветку, в то время как остальные воины кому не хватило места на гусеницах, своим ходом спускались с дерева, обвязавшись все той же липкой веревкой под мышками.
Заметив во тьме соседнего куста блеск злых глаз, я, не раздумывая, выхватил из связки на поясе Кон Рата короткий дротик и со всей силы метнул его в наблюдателя, с удовлетворением услышав дикий визг и последующий удаляющийся вопль пока тело зурба быстро падало, кувыркаясь в воздухе. Мгновенно в окружающих зарослях среди листвы зародилось движение, и воздух наполнился свистом стрел, брызгами коричневой крови и криками боли. Затаившиеся до поры дикие вассалы катцев с оглушительными воплями наполнили воздух невообразимым шумом и гамом, многократно отражавшегося от деревьев, отчего казалось, будто на нас напала целая армия, а не пара десятков особей. Опираясь на хвост, гусеница выпрямила тело под прямым углом, чуть не сбросив наездника. Она издала довольно неприятную трель боли, ее пасть раскололась на четыре части, словно распускающийся цветок, только вместо тычинок там была опасная и влажная коллекция блестящих игл и лезвий. Как только первые дротики впились в тела взревевших от боли гусениц, угрюмые арвари сняли со своих спин треугольные щиты из дерева, обтянутые толстой кожей и прикрылись ими. Направив духовые ружья в сторону, откуда шли крики зурбов, из неудобного положения почти в горизонтальном положении, активно включились в перестрелку с невидимым во тьме противником.
Одна из коротких, но тяжелых костяных стрел впилась мне в бедро, пронзив ногу практически насквозь и заставив меня заскрежетать зубами от резкой боли. Не тратя время на бесполезное вытаскивание древка с шипами, я обломил стрелу у черенка и прикрылся поданным мне Коном щитом, в который впилось сразу три дротика. Что и говорить зурбы великолепно просчитали место и время засады, подловив нас на спуске, когда основная часть охранения удалились от группы с товарами, а погонщики с вьючными животными остались практически безоружными не способные в одиночку оказать достойного сопротивления.
