Анна Пань - Страсти Евы
Дома проходит целый час утомительных уговоров, прежде чем Даша идет на уступки и рассказывает, что от Никиты узнала о предстоящих деловых переговорах Гавриила Германовича в Сочи. Сразу после них в десять вечера он едет в рассадник безнравственности к своим дружкам Владу и Станиславу Крестовичам. Не потому ли, что от Петровой она прознала об оргиях, которые они там закатывают и в которых та участвовала.
− Нечего слушать эту курицу, − отвожу я расстроенный взгляд, ревнуя Гавриила Германовича теперь не только к Белинде Моро, но и к Оле Петровой. − Она работает секретаршей у Крестовичей и спит сразу с обоими братьями. Вторая ее работа заваривать сплетни, чтобы весь «фан-клуб шлюх доктора Гробового» смаковал.
− Ничего себе, − присвистывает Даша, колдуя над макияжем перед походом в кино. − Да тебе бы в самый раз его личным адвокатом быть, а не врачом.
За окнами приближается рев мотора «Мустанга Шелби Кобра» баклажанного оттенка с полосами на бампере, салон которого в скором времени украшает моя лучшая подруга. Братишка знает толк в женщинах и дорогих игрушках для больших мальчиков.
Для праздничного маскарада Юля принаряжается в декорированный костюмчик ведьмы с колпаком. Меня она агитирует принять облик японской школьницы из субкультуры анимэ.
− Зря, зря, зря я тебя послушала, − все жужжу и жужжу я, выкатывая из гаража «жучка». − Белые гетры сползают. Клетчатая юбка еле попу прикрывает. И все это безобразие в комплексе с подтяжками и очками. Лучше не придумаешь.
Под сдавленный хохот Юли я съезжаю в лес подальше от главной дороги и глушу мотор. В положенный час, минута в минуту, в темноте брезжит свет автомобильных фар. «Хаммер» болезненно пунктуального Гавриила Германовича несется почти со сверхзвуковой скоростью. Мы выжидаем время и подъезжаем к невысокой триумфальной арке с дышащей матрицей. В нашем случае требуется задать повторные координаты предыдущей точки перемещения. Пароль − «повторить». Дальнейшие действия − по накатанной программе. Метка у нас на запястьях вспыхивает неоновым светом, и мы телепортируемся по свежему следу на темную городскую улицу со старинными зданиями. Каменную арку Врат по эту сторону стерегут бронзовые скульптурные изваяния в образе древнегреческих лучников. За перекрестком открывается волшебный вид на ночной город. Через широкую реку переброшен сводчатый каменный мост со скульптурами. Карлов мост.
− Прага, − определяю я наше месторасположение. − Только теперь у нас появилась проблема.
− Спокойно, я знаю, как найти доктора Гробового, − предприимчиво достает Юля сотовый телефон и забивает в поисковике категорию «Лучшие вечерники на Хэллоуин в городе Праге».
Методом дедукции мы отсекаем неподходящие варианты и оставляем подходящий − Клуб братьев Крестовичей с кричащим призывом «Не пропусти эротическую мистерию с демонами разврата и греха».
Со спазмом в животе из-за волнения я нажимаю на педаль газа:
− Готовьтесь, господа «демоны», мы едем к вам на мистерию…
Наш маршрут проходит по историческим местам Старого города. Архитектура Матери городов, как иногда называют Прагу, фантастически прекрасна: мрачное величие готических соборов, сказочные арочные мосты, старинные ратуши и пестрящие черепичные крыши. Дух Средневековья чувствуется повсюду: в кованых фонарях и заложенных булыжниками мостовых, по которым беззаботно прогуливаются туристы и горожане. Хэллоуин в Праге празднуется с размахом. Народ разгуливает в экстравагантных дьявольских костюмах. На окнах ресторанных двориков горят зловещие тыквы и прочие атрибуты Князя Тьмы.
Клуб находится неподалеку от Староместской площади, известной своими знаменитыми уличными курантами, украшенными православным диском астрономического календаря с аллегориями месяцев. Импозантное здание теперешнего частного увеселительного заведения построено в эпоху раннего барокко и в ночном освещении оставляет необычайно возвышенное впечатление. Фасад с трехнефной базиликой на двух равносторонних башнях выходит на реку Влтава и окольцован аллеями из зеленых насаждений. В палисаднике на фейс-контроле несут службу вышибалы и невзрачный паренек с глазом-рентгеном, которым он просвечивает кошельки посетителей, после чего выпроваживает пришедшихся не ко двору. Клуб братьев Крестовичей − закрытое элитарное заведение.
− Твой ход, Хачатурян, − деловито выдаю я в расчетах, что потомственная ведьма заколдует шайку-лейку.
Брови Юли сдвигаются в риторическом вопросе:
− По-твоему, доктор Гробовой со своей свитой не почует гипноз адепта? Я тебя умоляю… У дочери мироправителя больше шансов.
Слова о статусе придают мне порохового запала, я распрямляю плечи и целенаправленно марширую по палисаднику. Мои парадно-выходные кеды в рыжем свете кованых фонарей празднично поблескивают металлическими заклепками. Фейсконтрольщик с торчащим наушником в ухе оценивает меня глазом-рентгеном.
− Вход на частную территорию только по клубным картам, − вышколенно отказывает он, и вышибалы перегораживают нам путь.
«Будет вам клубная карта!» − злорадствую я и, взывая к древним силам, направляю энергетическую волну в район третьего глаза фейсконтрольщика.
− Человек, приказываю впустить нас, − мой голос звучит настойчиво и мягко одновременно.
Границы материального мира трескаются. Фейсконтрольщик испытывает наплыв горячих энергетических потоков, как бывало раньше и со мной. Под влиянием внушения он заторможено отходит в сторону, и вышибалы распахивают заветные двери в рай прожигателей жизни с круглыми счетами в банке.
Обстановку Клуба, состоящего преимущественно из цветов страсти, можно охарактеризовать как прямое попадание в призыв к мистериям на любой вкус. Под ореолом зеркального шара повелевает диджейским пультом известная российская команда прогрессив-хауса «Swanky Tunes». В беспорядочных вспышках стробоскопов мощные сабвуферы сотрясают заведение танцевальной композицией «Fix Me» («Исцели меня»). Атмосферу мистицизма подпитывают ароматические масла с феромонами. Вместе с кружащимися мерцающими блестками и лазерными лучами порочные частички витают в воздухе, смешиваясь с другими запахами разврата и греха − алкоголем и табаком. На сцене идет красочное эротическое представление, отражающееся в огромном кривом зеркале. Полуголые чертовки и нефилимы выразительно двигаются на тумбах. Обнаженные нимфы и аполлоны плескаются в колбах с водой. Словно летучие мыши, к потолку подвешены светящиеся демонические акробатки, на воздушных кольцах и полотнах демонстрирующие гибкость тела. Официанты Клуба выглядят не менее эпатажными. Девушки с расписанным телом в стиле боди-арт − топлес, их головы украшают высокие головные уборы всевозможных форм и расцветок. Представителям сильного пола повезло не меньше: их бедра обмотаны белыми простынями, к спинам прикреплены крылышки купидонов. За длинной барной стойкой мастерски жонглируют бутылками и варят блаженное зелье шаманы-браманы. Большой популярностью пользуется комплимент от хозяев Клуба − заложенные деликатесами тематические леди-фуршеты и джентльмен-фуршеты, с их лежащих на подносах нагих тел охотно трапезничают искушенные клиенты. Разодетая в поражающее воображение костюмы любвеобильная публика беснуется на танцполе, не стесняясь проявлять животное начало. Всеобщая вакханалия так и манит предаться веселым утехам.
С первых минут пребывания в Клубе я заряжаюсь маскарадным драйвом и весело напеваю себе под нос. Длится мое безмятежное затмение недолго, потому что во всей своей неописуемой «красоте-лепоте» к нам навстречу, безбожно расталкивая толпу, пробираются двое часовых, и даже самые страшные карнавальные маски кутил не могут затмить их жуткие мертвые рожи с сивыми космами. В два счета я сгребаю в охапку Юлю и тяну ее в самую гущу маскарада. Разукрашенные танцоры-диско тормозят наше продвижение дикими плясками. Кое-как мы все же достигаем намеченного поворота и хотим затеряться в заполненной до отказа системе коридоров, но мне на плечо неожиданно ложится чья-то костлявая синюшная рука.
− Добрый вечер, госпожа Воронцова! − раздается за спиной бесподобное звучание, дерущее слух не хуже наждачной бумаги. − Вас желает видеть господин Гробовой. Он просит пройти к нему в вип-комнату.
Звучит зловеще, особенно если учитывать, что составленным в повелительном наклонении приглашением с деликатно акцентированным аппендиксом «просит» Гавриил Германович доносит до меня смысл: «Приглашение, от которого нельзя отказаться, Ева!»
События в Клубе часом ранееЖжет внутри
и гнев силен,
горько
я говорю с моим сердцем:
задаваясь вопросом,
почему, словно оторвавшись от ясеня,
я, подобно его листу,
играю с ветрами.
Если путь
умного человека
состоит в том, чтобы строить
основы на камне,
то я − глупец, подобен
текущему потоку,
который своего курса
никогда не меняет.
Я несусь,
подобно судну без компаса,
в потоках воздуха,
подобно свету, парящей птице;
цепи не могут удержать меня,
ключи не могут запереть меня,
я ищу людей подобно мне,
чтобы присоединится к бродягам.
Волнения моего сердца
не опасны;
они приятней шутки
и слаще, чем медовые соты;
какие бы указания ни давала Венера,
это приятная обязанность,
ведь в ленивом сердце
она никогда не поселяется.
Я путешествую широкой дорогой,
это и есть путь молодости,
я отдаюсь своим недостаткам,
забываю о пользе,
я стремлюсь к удовольствиям тела
больше, чем к спасению,
поскольку моя душа мертва,
я буду заботиться о теле.
«Твоя душа мертва, Гробовой!» − на все голоса пронзительно поют бесы у меня в сознании. На моей раскалывающейся голове самым наихудшим образом сказывается прослушанная по десятому кругу кантата Карла Орфа о слетевшей с катушек неуправляемой центрифуге, в необратимой реакции коробящей и уничтожающей души. Недалек тот день, когда я сам слечу с катушек.
