Сергей Шангин - Без царя в голове
— Давай быстрей думай, дурак, пока они первые не сообразили, что им делать!
— А чего сразу дурак, дай подумать чуток, чай не каждый день такие миллионы выигрываю, — обиделся Иван на голос разума.
Ну что ты будешь делать, человек спит, сон хороший видит, сам себе выход из трудного положения находит и его же за это мордой и в грязь — дурак мол, хамло, куда в калашный ряд со свиным рылом. Иван засопел от обиды, собираясь дать достойный отпор занудному голосу.
— Парень, ты еще на бога пообижайся, если больше заняться нечем. Господи, ну за что мне наказание такое? Так все удачно складывалось и тут этот дурень явился, — простонал голос. — Отправляй в банк быстрее, у тебя минут пять от силы осталось, я эту братию знаю.
В принципе Иван был не против умного совета, к тому же сам и придумал, грех на себя обижаться. Вот только отродясь Иван деньги в банк не перечислял, все больше по кредитке расплачивался, на которой деньги сами собой появлялись. Точнее казначейство их перечисляло регулярно, но этой премудростью Иван мозги не засорял, а то стрелять криво буду, говаривал он.
— Как я их отправлю-то? Это же в банк бежать нужно, а значит все едино тащить эту кучу на улицу, — погрустнел Иван, не видя в разумном предложении пути к решению проблемы.
Вообще то, честно говоря, Иван в любой момент мог проснуться и все проблемы остались бы в тумане сна, но просыпаться не хотелось. Друганов бы сюда, втроем они бы из этого вертепа быстро вырвались на свежий воздух, да и к банку пробились бы. Но оружия нет, друганы дрыхнут…
— Назови менеджеру счет в банке и все дела, — подсказал голос, удивляясь Ивановой неосведомленности в столь простых делах. — Вон он за стойкой стоит со скучной рожей, — мысленно вздохнув, добавил голос.
— Сам знаю, — не к месту обиделся Иван, и призывно махнул менеджеру рукой.
Может быть, в подобных заведениях и не было принято, чтобы менеджер из-за стойки выбегал по всякому вызову, но во сне Ивана выбежал он резво, разве что не подпрыгивал на бегу.
— Чего изволите? — изогнулся угодливо, глазами клиента ест, планшетка терминала замерла под напряженными пальцами.
— Изволю вот это все на счет закинуть в банке! — лениво сквозь зубы процедил Иван, засовывая в кармашек менеджера крупную купюру.
— А с камушками как быть? Прикажете оценщика вызвать?
— Долго это?
— К утру прибудет, только прикажите?
— К утру-у-у? Нет у меня столько времени тут сидеть, давай на глазок, сам прикинь что почем.
— Дурак, что значит на глазок? — всполошился внутренний голос. — Ты хоть представляешь, сколько эти камушки стоят? — орал он возмущенно. — Он своим глазком тут разом ополовинит.
— Слышь, браток, — не слушая голос, Иван притянул менеджера за лацкан пиджака к себе поближе. — Конвертик у тебя есть при себе?
— Как не быть, все к вашим услугам, господин Вельде! — расплылся в угодливой улыбке менеджер.
Иван бросил в конверт пачку купюр, незаметно сунул среди них закладную и быстро заклеил конверт. Вытянув из нагрудного кармана менеджера ручку, нацарапал адрес доставки.
— Это отправишь гиперпочтой, вот тебе, братец на расходы и сдачу оставь себе! — Иван хапнул из кучи пачку ассигнаций и пихнул их в карман менеджера. — Не доверяю я этим банкам, наличность оно надежнее. Но тут выбирать не приходится.
— Что же ты творишь, подлец? Не ты деньги зарабатывал, что же транжиришь направо-налево?
— А не заткнуться бы тебе? — раздраженно рявкнул Иван, не привыкший, чтобы внутренний голос вступал с ним в пререкания.
Ну, бывалоча спорит, этого не отнимешь — две бутылки брать или четыре? Но не до такой же степени хозяину отпор давать. И дураком обзывать не позволительно даже внутреннему голосу.
— Давай сюда планшетку! — он выдернул расчетный планшет из рук менеджера и наморщил лоб, словно что-то припоминая.
А в голове пустота — молчит внутренний голос, не подсказывает. Что за незадача? То трындит, как баба в магазине, то молчит, как рыба об лед. И ведь, что интересно, когда ему надо, он выступает, когда ему перечат — молчит. Кто именно «он», Иван так и не уточнил, хотя, как он понимал ситуацию, все это время спор шел с самим собой.
— Ты чего молчишь-то, — поинтересовался он у голоса.
В ответ тишина, пропал внутренний голос, словно в болоте утонул.
— Ну и черт с тобой, сами с усами! — рявкнул Иван обиженно и, судя по реакции подпрыгнувшего менеджера, рявкнул это вслух.
Поднапряг Иван мозги, заскрипели извилины, побежали мозговые волны по закоулкам памяти и наткнулись на давно забытую сценку в казначействе базы.
Стоял он тогда дурак дураком, к тому же с дикого похмелья, боясь выдохнуть ненароком в сторону главного казначея Кузьмы Ерофеича. Числился тот Кузьма Ерофеич большим нелюбителем пьяниц, всяк норовил им жалованье за пьянку ополовинить. И было это в его власти. «Зачем им деньги, все одно пропьют! Разве ж казне те деньги лишние?» — жаловался он неведомо кому, подписывая ведомость на выдачу жалованья.
Так вот в тот самый момент зачитывал ему Кузьма Ерофеич указ о зачислении его на государственный кошт и диктовал для памяти циферки его личного счета. Иван сглотнул, поднапрягся так, что аж пот по телу потек и… вспомнил, что в тот день к вечеру он еще выпил, дабы зачисление отметить.
Совсем Иван загрустил, и тут вспомнилась ему одна шутка, которая сильно его позабавила в тот вечер. Шутка получилась веселая — дата его рождения плюс код личного оружия как раз и давали тот самый номер счета. А солдат код личного оружия назубок помнить должен. Повеселел Иван, вспомнив счет, и бодренько застучал по клавишам.
— Ты что делаешь? Ты что вводишь? Ты куда перечисляешь, дурак? Это же не мой счет! — всполошился внутренний голос.
— Что значит не твой? Я это я и счет это мой! — довольно ухмыльнулся Иван собственной мудрости.
Не ожидая напоминаний, прижал палец к идентификатору личности, подписывая распоряжение. Индикатор моргнул и выдал умопомрачительную надпись: «500 000 000 кредитов зачислены на счет получателя!» Счастливая улыбка расплылась на лице Ивана, он подмигнул ринувшимся к нему охранникам и проигравшимся в пух и прах игрокам и… проснулся.
Что интересно, проснулся абсолютно трезвый и в отличном настроении. Потянулся довольный, как мартовский кот. Хороший сон настроение повышает, как рюмка водки под горячую осетрину. Иван причмокнул, сожалея, что той осетрины нет.
Странное что-то в последнее снится, — размышлял размякший от приятного сна Иван. — То крепости приступом беру, то в казино играю. А ни того ни другого отродясь не видывал. Может, читал когда или хвастался кто, но не снилось же такое раньше. Старею что ли или влюбился? Вот что со здоровым мужиком любовь творит, — покачал он головой, окунаясь в воспоминания о милой Люсеньке.
Рядом по-прежнему заливисто храпели товарищи, и лететь так можно было бы долго, но уже через краткое мгновение серая мгла гиперпространства сменилась чернотой реального космоса. Ярко вспыхнули звезды, заморгали знакомые маяки. Еще через пару часов истребитель подлетел к орбитальной крепости, приветливо помаргивающей швартовыми огнями.
— Как до казармы доберусь, первым делом выспаться нужно. По триста минут на каждое ухо лишними не будут. Глядишь, еще чего веселое приснится. А уж как высплюсь, прямиком в кабак. Какой смысл жизнью рисковать, коли об том никто не узнает? То-то народ подивится, кстати и о Каховском не забыть бы, надобно довести до сведения полковника предательскую сущность поляка.
«Твоя цель — граф Меньшиков. Ты должен немедленно попасть на прием к графу Меньшикову. Всеми силами добейся аудиенции с графом Меньшиковым!» — перебила размышления Ивана неожиданно пришедшая в голову мысль.
— Меньшиков-то тут причем?
Иван отмахнулся от глупой мысли и окунулся в заботы более реальные, чем даже тот Каховский — нужно объяснить полковнику, куда подевались два истребителя и почему пилоты не смертельно уставшие, а в дымину пьяные. И Меньшиков простых пилотов волновать не должен. Кто Меньшиков, а кто мы?
* * *Деньги портят человека. Но редко и не надолго.
Родная крепость без особой приветливости встретила героев дальнего космоса, безмятежно храпящих в тесной кабине боевого полицейского катера. Ни транспарантов приветственных, но хлеба с солью, ни девок радостных. Откатил тягач истребитель в самую трущобу ангара, разгрузили хмурые техники бравых пилотов, словно бревна бесчувственные и даже слова доброго на прощание не сказали. Пыхтят, сопят, отвечают односложно, словно не с ними было выпито немало, словно не они сотни раз готовили к полету их пташек.
Словно нет уже Ивана Волгина и его бойцов в списках боевых офицеров. Как чумные сторонятся Ивановой тележки, на которой везет он товарищей своих боевых до казармы.
