Андрей Буторин - Север
Внезапно рука провалилась в пустоту, и он, подавшись вперед вслед за ней, головой и плечами оказался за стеной. Там было совсем темно, но зато не дул ветер. То есть, он, конечно задувал, утробно воя, и сюда, но дальше за стеной Нанас будто самой кожей ощутил тишину и спокойствие.
Сразу за проемом тоже намело высокий сугроб, и неудивительно – он оказался столь широким, что в него легко можно было въехать прямо на нартах. Нанас прополз этот сугроб на коленях, но вскоре, почувствовав под собой твердую опору, поднялся на ноги. Вытянув руки, он осторожно пошел вдоль стены. И чем дальше отходил от проема, тем меньше чувствовал дуновение ветра. Вскоре рука его коснулась другой стены, стоящей поперек первой. Она оказалась короче, хоть и была, пожалуй, не меньше длины его нарт. Затем шла еще одна длинная стена, но уже в обратную сторону. Нанас не стал проходить ее всю, тем более, оказавшись на против проема, он снова ступил в наметенный сугроб. Но ему и так уже стало ясно, что он находится в какой-то очень большой веже, или в чем-то, кроме размеров, очень похожем на вежу. Правда, вся она оказалась сделанной из металла, но у него сейчас уже не осталось сил чему-нибудь удивляться. Теперь нужно было во что бы то ни стало поднять и завести сюда оленей, а потом… Нет, по том ничего. Потом будет потом, а сейчас – только это.
Уставшие до полусмерти быки, как он и опасался, вставать отказались. Нанас тянул их за рога, теребил им загривки и уши, колотил по спинам кулаками… Попытался даже пинать, но не смог как следует размахнуться ногой в глубоком снегу. Выручил опять Сейд. Приученный бережно относиться к оленям, сейчас пес пошел на крайние меры. Сначала он предупреждающе оскалил перед оленьими мордами зубы, но когда и это не помогло, укусил ближнего к себе быка за ухо. Тот, замотав рогами, тут же вскочил на ноги, потянув за собой и второго. Нанас поспешно схватился за постромки и повел упряжку к проему в стене. Как он и предполагал, нарты вошли туда легко и свободно. Перевалив через сугроб в центре вежи, олени вновь было собрались рухнуть, но Нанас им это сделать не позволил, дотащив почти что на себе до дальней стены, куда не задувал ветер. Там быки все же повалились, гулко стукнув о пол коленями. Рядом с ними упал, как подстреленный, Сейд. Нанас хотел было устроиться спать в кереже, но понял, что не сможет поднять и перебросить через ее бок ногу. Тогда он, слегка потеснив пса, лег на пол между ним и одним из оленей, чувствуя с обеих сторон блаженное тепло тел животных. И успел еще удивиться, отчего же так жарко груди, ведь ее-то никто не греет?.. Догадка вынырнула из глубин полусонного уже сознания: оберег. Заклятие духов стало сильней. Однако мысль эта промелькнула, не вызвав совершенно никаких чувств. От них вообще не осталось сейчас почти ничего, он ощущал лишь тепло, восхитительную лег кость в гудящих, натруженных мышцах да слышал свирепый, поистине звериный вой вьюги в проеме вежи. Казалось, буран рассвирепел оттого, что добыча ушла у него из под носа, и старался теперь изо всех сил, чтобы все же добить ее, напугав своим ревом до смерти.
Но его потуги были напрасны, Нанас уже достиг предела усталости и страха, сильнее сейчас его не могло напугать ничего. И все-таки главный его страх – то, что он подслушал возле вежи старейшины Ародана, то, что разорвало его жизнь пополам, словно подгнившую шкуру, – продолжал сидеть в голове колючей занозой. И сейчас, стоило лишь закрыть глаза и расслабить уставшее тело, разговор Силадана со старейшиной отчетливо всплыл в памяти, возвратив Нанаса в прошлое. И вот уже снова, зарывшись в сугроб, он лежит возле той самой вежи, и снова бегут мурашки по коже, а слова старого нойда – страшные, зачастую незнакомые, но безжалостно ясные по смыслу – впиваются острыми стрелами в уши: «Не нравится мне этот рыжий, вот что, Андрей. Непохож он совсем на других, как цветом, так и начинкой. Много ненужных вопросов стал задавать, сплошные сомнения у него в голове – так сказать, версии происходящего, идущие вразрез с официальной. А ведь другие это слышат, скоро тоже начнут задумываться, сомневаться, а потом и проверить захотят. И никто больше не станет нас с тобой ни слушать, ни слушаться. Так что, Андрей, нужно нам от Нанаса избавляться, и чем скорее, тем лучше. А еще страшней его псина. Ты ведь знаешь, о чем я? Эта тварь проклята! Тут я и сам готов поверить в колдовство… Она будто все твои мысли слышит и знает… Или ее подослал кто… Или, что еще хуже, она от природы, от этой отравленной, сумасшедшей природы, которая вокруг нас повсюду, такая… Читает мысли, клянусь тебе! Сколько раз уже было… И не только читает, понимаешь? Я такого самому близкому человеку позволить не могу! Я бы и матери своей не позволил в своей голове копаться, и брату бы запретил! А тут чудище… А вдруг… Вдруг оно передает их кому?! А ведь я приказывал парню, чтобы удавил эту гадину. Даже не подумал! Что ж, может, оно и к лучшему. Я вот что решил. Завтра я на эту тему устрою представление. Буду, так сказать, давать сеанс уничтожения исчадий духов. А ты будь наготове. Рыжий, конечно, бросится спасать псину – тут ты его и… Как пособника злых духов, коварно скрывавшего свою истинную сущность. Понял меня? Смотри, Кожухов, не подведи!»
Ародан поручение принял без возражений. Какая разница, отчего могущественный нойд невзлюбил эту омерзительную псину? Если Силадан решил, что нужно избавиться от чьей-то собачонки, так тому и быть. Какая разница, бредит нойд или духи ему говорят?
Хотя и Нанасу иной раз казалось, что пес понимает куда больше, чем полагается животному…
А потом, когда наваждение кончилось, уже из самых глубин сна раздался его собственный голос: «Да, ты спасся, сбежал от смерти, но для чего? Чтобы убить другого человека? А покорись ты судьбе – может, остался бы жив». И тогда, тоже во сне, он ответил этому второму Нанасу: «Я убежал от смерти не для того, чтобы убивать. Просто я не люблю, когда убивают меня. А сам я должен, и ты это знаешь, не отнять жизнь, а спасти. На то есть воля небесного духа, мне суждено было остаться в живых, чтобы встретиться с ним. И девушка Надя будет жить, вот увидишь!»
Глава 9
Вдаль по снежной нити
Проснулся он оттого, что Сейд опять лизал его щеку шершавым мокрым языком. Спросонья Нанасу показалось, что он до сих пор лежит на дороге возле убитого парня, а жестокий буран, едва не стоивший ему жизни, лишь привиделся во сне. Но, раскрыв глаза, он увидел над собой темный потолок и вспомнил, что находится в металлической веже.
Над ним стоял верный пес и смотрел на хозяина извиняющимися, жалобными глазами. Нанас быстро вскочил.
– Что случилось?..
Он огляделся вокруг, но на первый взгляд все было в порядке. Если вообще можно было назвать порядком, что они очутились в этой пустой, незнакомо и неприятно пахнущей огромной коробке. Зато нарты были на месте, олени живы, и даже о недавнем бесчинстве погоды не напоминало ничто, кроме большого сугроба напротив проема в стене. В самом же проеме виднелся край голубого неба, а на грязную коричневую стену падали веселые лучи восходящего солнца.
Но, приглядевшись внимательней к оленям, Нанас понял, что не все так хорошо, как ему показалось вначале. Быки беспокойно переминались с ноги на ногу, шумно вздыхали и пытались грызть друг другу рога.
– Да вы же у меня совсем голодные! – дошло наконец до юноши. Он перевел взгляд на Сейда: – И ты ведь тоже, да?
Пес жалобно гавкнул в ответ. Видно было, что ему стыдно признаваться в своей слабости, но голод все же взял верх. И немудрено, ведь последний раз они поели еще задолго до оленегорской развилки. Правда, самому Нанасу есть совсем не хотелось – после вчерашних переживаний его до сих пор слегка подташнивало и ныли, казалось, все мышцы, но это не освобождало его от долга перед животными.
Он с треском раскрыл смерзшийся лосиный «мешок», достал оттуда кусок мяса и, повертев его в руках, взглянул на Сейда:
– Извини, оно твердое и холодное. Совсем ледяное. Может, подождешь, пока я разведу костер?
Ждать Сейд не хотел. Он гавкнул уже не извиняясь, а скорее обиженно: «Нечего тогда было дразниться! А теперь уж давай хоть какое, пока я не захлебнулся слюной».
Нанас протянул другу мясо, и тот, чуть не отхватив его вместе с рукой, тут же смачно захрустел кровяной ледышкой.
– И вас я сейчас выведу, – повернулся Нанас к оленям. – Только схожу, посмотрю, что там делается.
Он перелез через сугроб и выглянул наружу. По глазам резанула искрящаяся на солнце белизна. На миг показалось, что вчерашняя метель засыпала снегом весь мир. Но когда глаза привыкли к свету, Нанас понял, что впереди, в четверти полета стрелы от него, начинается широкое и длинное озеро. На дальнем его берегу, на фоне рассветного неба, виднелись кажущиеся совсем маленькими отсюда короба. Что это за селение и откуда оно здесь взялось, Нанас пока не понял. Ему было ясно одно: это не Оленегорск, ведь никакое озеро они вчера не пересекали. Разве что во время бурана, когда ехали наугад… Да нет, они едва плелись и не успели бы проехать так много.
