Уильям Дитц - Проклятый Легион
Ему было шесть месяцев, когда прибыли советники. Все гордились своим положением, радовались перспективе пожизненного найма и не имели ни малейшего представления, во что ввязались.
Та технология была экспериментальной, и в конце концов от нее отказались, как от слишком опасной для применения на людях.
Но это было уже после того, как советников перевели в цифровую форму, отредактировали и загрузили в его шестимесячный мозг.
Это чудо, размышлял император, что он вообще вырос, окруженный восемью сварливыми разумами. То, что его мать убила всех советников, чтобы они не могли интриговать против него, совершенно не помогло. Копии, как они называли себя, ощущали родство с оригиналами и не упускали возможности заставить его чувствовать себя виноватым.
Но они любили работать, и это позволяло ему делать то, что он умел делать лучше всего: наслаждаться собой. Чем, увы, он занимался все реже и реже после смерти матери.
Голос перебил его мысли, возвращая к реальности:
— Ваше величество?
Император открыл глаза. В дверях стояли четверо: адмирал Сколари в нелепых средневековых доспехах, генерал Уортингтон в одной набедренной повязке, торговец Серджи Чин—Чу, завернутый в римскую тогу, и недавно прибывший генерал Марианна Мосби, чьи груди стремились сбежать из выреза платья.
Император оживился и сделал приглашающий жест. Он присутствовал, когда генерал принимала командование войсками, но не имел возможности поговорить с ней. Собрание будет утомительным, но присутствие Мосби скрасит его. Копии исчезли на заднем плане.
— Надеюсь, вы извините меня за то, что я вызвал вас с праздника. Дела государства почти всегда так обременительны. Желаете чего–нибудь поесть? Или выпить? Может, вина?
Четверо советников посмотрели друг на друга и покачали головами. Ответил Чин—Чу:
— Спасибо, не нужно, ваше величество. Мы уже воспользовались вашим щедрым гостеприимством.
Император указал на вычурные кресла:
— Рад слышать это… Прошу вас… садитесь. Кабинет императора был невелик по дворцовым
меркам и выдержан в классическом стиле. Высокие арочные окна, заставленные старинными книгами шкафы во все стены, открытый камин, в котором горели настоящие поленья, и массивный письменный стол, служивший барьером между императором и его гостями. Кресла стояли полукругом напротив стола.
Мосби выбрала себе место, села и подвергла императора молниеносной оценке. Она видела тысячи его портретов — от голографического видео до фотоснимков, но впервые встретилась с этим человеком лицом к лицу и получила возможность составить о нем собственное мнение.
Император на самом деле оказался красив и очень атлетичен. Общеизвестно, что его красота — лишь частично подлинная, а остальное — результат хирургии, ну да какая разница. Его темные волосы были разделены пробором с правой стороны и откинуты назад на плечи. У императора были карие и очень тревожные глаза, высокий лоб, правильный прямой нос и сильный подбородок. Слабость, если такая и была, то, пожалуй, только вокруг рта. Мосби подумала, что его губы чуть–чуть слишком чувственны и как будто надуты. Однако его рот выглядел приятно, очень приятно и стоил дальнейшего внимания.
Мосби решила, что кресло императора стоит на каком–то возвышении, так как он выше, чем она, и уже воспользовался этим преимуществом, чтобы заглянуть в вырез ее платья. Нисколько не смущенная и даже, напротив, довольная, Мосби чуть подвинулась, чтобы ему было лучше видно. Их глаза встретились, между ними проскочила искра, и молчаливое согласие было достигнуто. Позже, когда государственные дела будут решены, они займутся своим личным делом. И оно будет каким угодно, только не скучным. Император улыбнулся, откинулся на спинку кресла и положил ноги в начищенных сапогах на угол стола. Кивнув направо, он сказал:
— Смотрите.
Воздух замерцал, наполнился разноцветными крапинками света и слился в картинку. Картинка представляла собой планету под названием Мир Уэбера. Комментарий к фильму давала полковник Натали Норвуд. То, что последовало дальше, было, наверное, самой тревожной хроникой, которую любой из них когда–либо видел.
Хадатанский флот, волны штурмовиков, полосы разрушения, миллионы убитых и раненых и бессмысленные атаки, идущие одна за другой, — от всего этого Чин—Чу затошнило. А еще ему стало страшно, потому что его сын, Леонид, был на краю и вполне возможно стоял на пути этого зла. Торговец отогнал эту мысль и заставил себя обратиться к насущной проблеме.
Норвуд закончила рапорт просьбой о помощи и сообщением о своем намерении сдаться. Торговец восхитился хладнокровным, беспристрастным повествованием Норвуд и ее самообладанием, которое требовалось, чтобы сделать эту запись. Империя нуждалась в таких офицерах, и Чин—Чу надеялся, что она выживет.
— Итак, — сказал император, соединяя кончики пальцев, — у нас есть проблема. Меня интересует ваша реакция. Адмирал Сколари, вы — старшая, и я вначале хочу услышать ваше мнение.
Сколари приложила все усилия, чтобы придать своему лицу непроницаемое выражение. Ей было жаль людей на Мире Уэбера, но страшно хотелось использовать нападение в своих собственных целях. Дело в том, что империя стала слишком большой, чтобы ее защищать. Сколари предпочитала более маленькую, более тесную группу систем, которая облегчила бы работу военно–космических сил. Если колонисты хотят жить на краю, пускай живут, но на свой собственный страх и риск. Ну а то, что сокращение заставит Легион убраться с Альгерона, — это как глазурь на торте. Император был не в своем уме, когда отдал Легиону целую планету, и теперь появился шанс восстановить справедливость.
Были у Сколари и другие причины. Не секрет, что чем сильнее военные, тем выше налоги, а существуют очень могущественные организации, которым не нравятся высокие налоги. Организации, которые помогли бы тем, кто поможет им, и учитывая, что до отставки ей осталось всего пять лет, Сколари пора было думать о будущем. Она осторожно выбирала слова:
— Благодарю вас, ваше величество. Я начну с того, что все ваши силы приведены в состоянии боевой готовности пять, или будут приведены, как только посыльные торпеды достигнут самых отдаленных форпостов.
Император серьезно кивнул:
— Отлично. Мы должны быть готовы ко всему, что бы там хадатане ни сделали дальше.
— В связи с чем встает вопрос, — спокойно продолжила Сколари, — что хадатане будут делать дальше?
— Будут пробиваться к центру империи, уничтожая все на своем пути, — уверенно предсказала Мосби.
Сколари нахмурилась. Вопрос был скорее риторическим, и ответ Мосби застал ее врасплох. Она выдавила улыбку.
— Спасибо, генерал, что высказали свое мнение, но я хотела бы прежде предложить свое.
Мосби поймала сочувственный, как ей показалось, взгляд императора и наклонила голову.
— Примите мои извинения. Я подумала вслух. Уважение Чин—Чу к Мосби возросло. Возможно, эта женщина немного либеральна, но далеко не дура и знает свое дело. У хадатан преимущество. Конечно, они доведут дело до конца. Поступить иначе было бы глупо.
— Итак, — продолжила Сколари, — я отправила разведчиков найти хадатанский флот и сообщить о его действиях. Для хорошо аргументированного ответа информация крайне необходима. Мы очень мало знаем об этой расе и их мотивах.
— А тем временем? — мягко спросил Чин—Чу.
— А тем временем, — раздраженно ответила Сколари, — мы можем обсудить наиболее очевидные варианты решения.
Мосби поняла ход мысли торговца, увидела огонек в его глазах и объединилась с ним.
— Что это за варианты? — осведомилась генерал.
Сколари потеряла контроль над ситуацией и поняла это. Она поспешила высказать свои идеи в надежде вернуть себе преимущество.
— Первая возможность — не делать ничего, помимо того, что мы уже делаем.. Наши войска в состоянии высшей боеготовности, боеготовности, наши разведчики собирают информацию, и можно привести аргумент, что противодействие — самое лучшее.
Сколари посмотрела на императора, надеясь на его согласие, но увидела лишь вежливый интерес.
— Второй вариант — предположить, что интересы инопланетян простираются дальше Мира Уэбера, и, основываясь на этом, отвести наши войска к центру на оборонительные позиции. Это обеспечит нам дополнительную силу для защиты более населенных и промышленно развитых систем империи.
— Но подставит краевые миры под того же рода разрушения, которые мы видели в рапорте полковника Норвуд, — жестко сказала Мосби.
Сколари взглядом попросила поддержки у Уортингтона, но тот уставился на дорогой ковер. Адмирал заторопилась.
— Последний и, по моему мнению, наихудший вариант: мы можем определить местонахождение хадатанского флота и предпринять массированную контратаку.
