Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов
Пару секунд ничего не происходило. Потом пушка негромко загудела, на ней загорелась красная лампочка, потом желтая, и, наконец, зеленая.
Выстрел был похож на хлопок в ладоши. Сразу после выстрела раздался еще один звук, больше смахивающий на щелчок кнута — снаряд преодолел сверхзвуковой барьер, или, образно говоря, обогнал свой собственный звук. А потом со стороны многострадальной пятиэтажки донесся звон бьющейся керамики.
— В яблочко! — обрадовался Уткин.
Пошта посмотрел. От металлокерамической пластины не осталось буквально ничего. Только пыль.
«Крутая вещь», — подумал Пошта.
— А чем стреляли? — поинтересовался он.
— Вот! — Уткин протянул металлический шарик около сантиметра в диаметре. — Шарик от подшипника. Обыкновенный. Себестоимость — нулевая. Поражающее действие — ну, вы видели...
— Впечатляет, — признал Пошта. — И сколько вы хотите за свою пушку?
Уткин задумался.
— Ну, вообще-то это прототип, — сказал он чуточку стеснительно. — Коммерческое производство я еще не запустил... Знаете что? Я вам ее подарю. В обмен на маленькое одолжение.
— Какое еще одолжение?
— У нас в городе есть одно нехорошее место... Генуэзская крепость, слыхали? Ну видели так точно — этакая махина торчит прямо на побережье. Обитает там всякая дрянь — мутанты, выродки, пушистики всякие.
— Кто-кто? — переспросила Бандеролька.
— Пушистики, не сталкивались? Столкнетесь — поймете, — туманно объяснил Уткин. — В общем, по моим данным, в крепости есть схрон. Чуть ли не во время Катастрофы или сразу после нее умные люди спрятали там почти весь книжный фонд городской библиотеки. Если вы достанете мне некоторые из книг... Мне нужны лекции Фейнмана по физике, таблицы Брадиса, и подшивка бюллетеня Академии наук СССР за тысяча девятьсот восемьдесят второй год...
Пошта вздохнул. Все они — от хана Арслана Гирея Второго до полубезумного изобретателя Уткина — хотят добраться до знаний, практически утраченных с Катастрофой. И добраться с одной целью — чтобы научиться лучше, больше, дешевле, эффективнее убивать.
А с другой стороны, пушка Гаусса-Уткина, заряди ее гвоздями и настрой на стрельбу очередями, могла бы спасти жизнь Штемпеля, скосив полчища мутантов-нетопырей одной очередью... Да, такая штука могла бы им пригодиться в экспедиции.
— По рукам, — сказал Пошта. — Добудем мы вам библиотеку.
***
Генуэзская крепость Феодосии — даже после Катастрофы, многочисленных осад, выветривания соленым морским бризом и разрушений, причиненных мутантами и, даже в большей степени, мутировавшей флорой Крыма — все еще внушала уважение, не столько своими размерами, сколько стойкостью к внешним воздействиям.
— А ведь построили ее бог знает когда, — прокомментировал Кайсанбек Аланович. — Четырнадцатый век, кажется. И до сих пор стоит. И до сих пор — крепость, с наскока не возьмешь. Хорошо хоть гарнизона там сейчас никакого нет, а то бы держать нам осаду до скончания времен.
«Что не так уж долго, — мрачно подумал Пошта, — учитывая обстановку на острове». В крепость выдвинулись полным составом: Пошта, Телеграф, Бандеролька, профессор и прибившийся к компании Костя. Непонятно было, что это за мутанты такие — пушистики, поэтому каждый ствол (в случае Кости — бумеранг) был на счету.
— А почему она Генуэзская? — спросил Костя.
— Был такой город в Италии, славился своими мореплавателями, — пояснил Кайсанбек Аланович.
— А что такое Италия? — продолжал любопытствовать Костя.
— Была такая страна в Европе...
— А что такое Европа?
Вместо ответа профессор только вздохнул:
— О времена, о нравы... Знаете, любезный Пошта, надо поскорее добраться до бункеров. Господь с ним, с оружием, знания, знания надо вернуть! Которое уже поколение невежд растет!
На «невежду» Костя не обиделся — просто не понял, что это значит, и предпринял попытку сорвать гигантский, в человеческий рост сорняк с шапкой густых, как у одуванчика, перьев сверху, за что тут же получил по рукам от Бандерольки:
— Не трогай, он же ядовитый! И вообще, без команды — никаких действий! Понял, сопляк?
Похоже, Костя пробудил в Бандерольке дремавший до сих пор материнский инстинкт.
— Значит, так, — сказал Пошта решительно. — Двигаемся следующим порядком. Я — первый. Профессор за мной. Бандеролька и Костя — идете боковыми, ваши сектора — лево и право. Телеграф замыкает. Коммуникация жестами, стараемся не шуметь. По словам нашего безумного изобретателя, библиотека находится во-он в той башне, — Пошта указал на квадратное строение из серого известняка.
— Башня святого Климента, — подсказал Кайсанбек Аланович.
— Вопросы? Нет? Тогда двинулись. Оружие привести в боевую готовность.
Клацнули затворы. Группа листонош ступила на территорию крепости, пройдя сквозь полуразрушенные ворота. Внутренний двор крепости густо зарос вышеупомянутые ядовитым сорняком, кое-где были протоптаны дорожки — и, судя по размеру, совсем не человеческими ногами. Солнце припекало, сорняки источали дурманящие ароматы. Земля была густо усеяна битым стеклом и стреляными гильзами.
— Ой! — вскрикнула Бандеролька, нарушая режим молчания. — Извините, — тут же сконфузилась она. — Тут череп и кости...
— Будешь шуметь, — назидательно сказал Пошта, — и кто-нибудь ойкнет, наступив на твои череп и кости. Ясно?
До башни святого Климента добрались без приключений — видимо, полуденный зной загнал всех мутантов в спасительную тень сводов крепости. У ворот разделились на две группы — Пошта, Бандеролька и Костя встали слева, Телеграф и профессор — справа.
— Заходим на счет три, — шепотом приказал Пошта и начал загибать пальцы. Раз, два, три!
Пошта и Телеграф ворвались в крепость первыми, и тут же прошли внутрь, чтобы не загораживать проход остальным. Бандеролька и Костя вошли следом, профессор слегка замешкался — и тут с потолка оборвалось что-то напоминающее густую паутину, только живое и злобно верещащее.
Костя метнул бумеранг, но промазал. Пошта влупил по паутинной твари очередью из «Тавора», профессор и Бандеролька выстрелили из пистолетов, и тварь буквально разорвало на куски.
— Это что, и есть пресловутый пушистик? — поинтересовалась Бандеролька, брезгливо пиная ботинком ошметки твари.
— Не думаю, — сказал Пошта. — Это что-то вроде наших знакомых нетопырей, местный подвид. Мы его разбудили. Профессор, а зачем вы стреляли?
— Не понял? — удивился Кайсанбек Аланович. — Она же первая напала!
Пошта вздохнул.
— Профессор, нам предстоит двигаться по опасному помещению — фактически, лабиринту, группой вооруженных людей. Мы не можем себе позволить стрелять во все, что хочется. Вы обратили внимание, что Телеграф не стрелял? А потому что он следил, чтобы никто другой не выскочил в его секторе обстрела. А вы, профессор, должны были прикрывать тыл, а вместо этого отвлеклись на чужую мишень. А вдруг на нас напали бы сзади? Да, я понимаю, когда возникает угроза, хочет палить по ней из всех стволов, но делать этого нельзя. Каждый боец держит свой сектор и доверяет спину товарищам. Ясно?
— Ясно, — вздохнул профессор.
Времени было слишком мало, чтобы продолжать читать лекцию об азах ведения боя в замкнутом пространстве, поэтому Пошта скомандовал продолжать движение. На второй этаж поднялись без приключений. Мутантов не было. Попрятались? Передохли от жары? Были уничтожены одним доминирующим видом? Последнее казалось наиболее вероятным.
— Ну и где эта чертова библиотека? — проворчал тихонько Телеграф, пока они поднимались на третий этаж.
— Должна быть здесь... — ответил Пошта.
— Ой, какая прелесть! — вдруг воскликнула Бандеролька.
На подоконнике узкой бойницы сидела зверушка размером с котенка, с огромными, как у лемура, глазищами, белой пушистой шерсткой и толстыми смешными лапками. Не устояв перед обаянием зверушки, Бандеролька убрала пистолет в кобуру и погладила лемурчика по голове. Тот совершенно по-кошачьи заурчал и подставил шею — чесаться.
Костя тоже убрал бумеранг и потянулся гладить зверька. В глазах парнишки читалось неумолимое желание забрать находку и сделать своим питомцем. Даже Пошта не смог сдержать улыбку при виде умильной зверушки.
— Какое милое создание, — сказал Кайсанбек Аланович, — надеюсь, его родители столь же милые. Кися-кися! Кто у нас такой пушистый?
— Пушистик? — запоздало сообразил Пошта.
И стоило только листоноше произнести это злополучное слово — как зверушка выпустила длинные, сантиметра по три, загнутые когти и бросилась Бандерольке в лицо. Грохнул выстрел — Телеграф не утратил бдительности, снял милое создание влет, крупнокалиберная пуля оторвала зверьку голову.
