Александр Голодный - Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона
– Искандер, потерпи. Идем до первого удобного места. Потом привал. Высохли уже, можно.
Почти равнодушно проверяю ощущения. Действительно, одежда сухая. И это в постоянной сырости. Чудо современных технологий.
Куриный бульон с галетой, рис со свининой, чай. Разогретое таблетками сухого спирта кушается отлично. Ахмет подсовывает вторую плитку «сухофрукты-шоколад»:
– Не отказывайся, брат. Я сладкое не очень, а ты любишь.
– Спасибо.
Доев, вытираем губы и руки специальными гигиеническими салфетками.
Отдых после еды – это хорошо. Вздремнуть бы еще – расслабуха полная. Наверное, уже вечер. Фокусируюсь на часах. Двенадцать сорок семь?! Только миновал полдень… Да, время в подземелье – вещь относительная. Очень в тему слышу голос командира:
– Есть предложение качественно передохнуть. Поспим часов пять, наберемся сил, двинем дальше. Глядишь, и повезет.
Кемаль кивнул:
– Я – за.
Присоединяюсь:
– Я тоже.
На этот раз коврики стелятся вплотную. Я посередине, чувствую теплые бока друзей, сверху ложатся куртки. Наверное, опять помогают лекарства наших ученых – сразу проваливаюсь в матовый жемчужный полог.
Искры-друзья совсем рядом. Одна бодрствует, другая горит ровным светом сна. Перламутровая дымка на мгновение мелькает сверху. Отстраненно понимаю – это Ахмет поправляет куртки, укрывая меня плотнее.
Ахмет… временное имя, не настоящее. Истинное другое. Я почти читаю его в золотом блеске искры. Желание разобрать встречает звучащее законом внутреннее: рано.
Хорошо. Подожду.
И опять пробуждение стремительно смывает воспоминания о необычном сне. Зато после пристойного отдыха улучшились настроение и самочувствие, появилась твердая уверенность – скоро выйдем.
Предчувствия не подвели. Попахивающий бурный поток свидетельствовал – шансы есть.
Так оно и оказалось. Пробравшись через лабиринт низких пещерок, очутились в угловатой протяженной щели. От стены до стены – метр-два, но высота… Наверняка ее прорезали сточные воды, хлещущие метрах в десяти от нас настоящим водопадом. И как взбираться?
Командир достает из моего рюкзака последнюю веревку, обвязывает вокруг пояса. Примерившись, сильным толчком отправляет тело вверх.
Да, это мастер-класс. С ловкостью леопарда Ахмет взбирается по неровным стенам, иногда в сужениях проходя на манер Джеки Чана – опираясь руками и ногами. Мы снизу стараемся подсветить маршрут. Небольшой передых, еще рывок… и командир скрывается за краем. Получилось?
В наушнике рации звучит:
– Отлично, парни! Есть выход. Ждите, сейчас закреплю веревку.
Еще метров десять шнура уходят наверх.
– Готово. Кемаль, привязывай рюкзаки.
– Понял, есть!
Хитрым морским узлом принайтовываем поклажу к шнуру. Главная тонкость – не в конце веревки. Смысл прост – пока командир тянет вещи, мы, придерживая наш кусок, не даем рюкзакам биться о стены. По крайней мере, больше половины пути.
Вещи переваливаются через край. Звучит подтверждающее:
– Норма.
Мелькает отсвет фонаря, раскручиваясь, моток падает назад.
– Давай, Искандер, цепляйся.
Кемаль помогает, тщательно проверяет узел:
– Готов!
Если командир думал тянуть меня, как мешок с картошкой, то он здорово просчитался. Старый больной офицер совсем недавно был бойцом «Дельты», и пусть годы и силы у тела не те, но альпинистские навыки сохранились. Конечно, очень ко двору пришлась и помощь – большую часть веса тела взял на себя умело выбирающий шнур напарник.
Руководя Ахметом, довольно быстро оказываюсь наверху. О, привычный кирпичный туннель, почти как тот, из которого мы провалились. К слову, сухой – сточные воды текут на противоположном конце провала. А веревка привязана к перегораживающей проход ржавой стальной решетке.
Киваю на препятствие:
– Пройдем?
– Даже не сомневайся.
Снова моток летит вниз, чуть позже звучит радостное:
– Давайте, парни!
В четыре руки помогаем нашему здоровяку. Вот и он.
– Фу-у, блин, ненавижу эти щели! Два раза чуть не застрял.
– Чуть не считается. Пойдем, прикинем, как идти дальше.
Осмотрев решетку, подергав толстые прутья, Кемаль дает заключение:
– Пережигаем здесь, здесь и в этом месте. А там я отогну.
– Принимается.
Оказывается, в рюкзаке командира имелся специальный пиротехнический набор сапера. Серебристые колбаски опоясывают прутья, вставляются отрезки бикфордова шнура, поджигаются…
Встав спиной к слепящему и громко, по-змеиному шипящему пламени, ожидаем окончания процесса. Хм-м, быстро.
Как оказалось, и качественно. На месте прутьев торчат раскаленные оплавленные обглодыши. Ничего себе температура!
Командир довольно поднимает вверх указательный палец:
– Тяга!
Верно. Запах пережженного металла заметно слабеет, дым уходит на ту сторону решетки. Подобрав удобное положение, Кемаль словно играючи отгибает солидный кусок решетки. Вот это сила!
– Бьембэнидос, компаньерос!
Перебравшись за нами на ту сторону, уперевшись ногами в прутья, здоровяк возвращает кусок в исходное состояние. Логично. Если решетку ставили, значит, для чего-то она была нужна. Например, преграждать путь мутантам из карстовых пещер.
По аналогии в голову приходит интересный вопрос. Озвучиваю:
– Парни, не пойму одно. Сколько бродим – крыс не видел. Дерьма их, – направляю луч фонаря, – валом, а сами зверушки только в дохлом виде попадаются.
Напарники смотрят друг другу в глаза, словно подбирая ответ:
– Хрен его знает, Искандер. Сами удивляемся. Опять же, нет – и слава богу. Не люблю я их.
«Не люблю» – это согласен. Но ответ Кемаля прозвучал как-то неубедительно. Ставлю зарубку в памяти.
Долго раздумывать над странностью похода не пришлось – в нос ударил знакомый, вызывающий самые мрачные мысли, тошнотно-сладкий запах.
– Мать!..
Дошло и до напарников. С самыми погаными предчувствиями идем вперед. Смрад резко нарастает, дышать уже нечем.
– Противогазы!
Верно. Эластичная, отдающая тальком резина надежно отделяет отравленный воздух.
В свете фонарей появляются уходящие вверх толстые стальные скобы, а под ними…
Одиннадцать тел. Точнее, обглоданных крысами скелетов. Тонкие косточки, остатки волос, клочки одежды… Это снова девушки. Две – совсем малышки.
Луч фонаря командира следует вдоль скоб, упирается в край огороженной площадки. Понимаю и я:
– Их сбрасывали оттуда.
Осторожно перешагивая, добираемся до лесенки. Первым идет Кемаль. Куртка расстегнута, выглядывает рукоятка АПС. На мгновение исчез. Выглянул, машет рукой.
Тяжелая взрывобезопасная дверь преграждает путь. С нашей стороны кремальера снята. Пошевелив ось привода, здоровяк тихо констатирует:
– Заблокирована.
Но не все так плохо – влево уходит узкий бетонный козырек, заканчивающийся крошечной площадкой перед электрическим щитом. Прижавшись к стене, Ахмет переходит туда. Рывок фомки, со скрежетом открывается секретный вход. Есть путь.
Закрыв за собой потайную дверь, снимаем противогазы. Несмотря на запах пыли, заметно, что здесь имеется вентиляция – воздух намного свежее туннельного. Прислушиваемся. Слышны невнятные голоса.
В приборах ночного видения крадемся по коридору. Звуки приближаются, становятся звонче и четче. И вот:
– Подмахивай, мразь!
Хлесткая пощечина.
– Подмахивай!
Еще удар.
Жалобные стоны, срывающиеся в болезненный крик. Довольный рев удовлетворившего похоть самца.
Бешеная ненависть раскаленной лавой наполняет душу.
– Искандер!..
Громкий шепот немного отрезвляет. Оказывается, я волоку за собой вцепившегося в руку Кемаля. Тихо командую:
– За мной!
Обшарпанная дверь, переход, служебное помещение с фильтровентиляционной установкой…
Особое чутье или знание устройства подземных сооружений? Не важно. Я довел, куда требовалось. Мы у двери, из-под которой пробивается слабый электрический свет. Вцепившись в ручку, осторожно приоткрываю.
В узкую щель виден обширный зал. В дальнем от нас конце, под одинокой лампочкой, за старым столом сидят на табуретках трое, не спеша потягивают пиво. По раскрытому ноутбуку и надменному выражению лица безошибочно определяю главаря. Все трое – ухоженные, спортивного сложения молодые парни в американском камуфляже. К армии отношения не имеют – такие прически делают только в дорогих салонах. Вывод подтверждает обувь – эксклюзивные даже на вид байкерские сапоги.
Зал наискось пересекает четвертый. Троица разражается насмешливо-одобрительными возгласами:
– Как прошла случка, Кабан?
– Похоже, кайф обломился?
– Говорили тебе: лучше вздрочни.
Гнусное ржание.
Четвертый (здоровый, гад) плюхается на свое место, берет со стола бутылку пива, присасывается.
С презрительной ухмылочкой и издевательским сочувствием главарь уточняет:
– Где радость на лице, Кабанеро? Выглядишь недовольным.
