Анна Калинкина - Кошки-мышки
— О чем ты там с этим мутантом толковала? — как бы невзначай спросил Седой Кошку. — Знакомый твой, что ли?
Кошка покачала головой. Стараясь, чтоб голос звучал равнодушно, ответила:
— Я и не поняла, что он говорил. У него в мозгах уже черви завелись, наверное.
— Мутант мутанта всегда поймет, — хмыкнул Седой. Кошка, вспыхнув от обиды, придумывала, какую бы гадость сказать ему в ответ, но тут Рохля, молчавший с тех пор, как разыгралась сцена с девушкой, задумчиво спросил:
— Интересно, что она имела в виду?
— Эта шлюха? — пренебрежительно спросил Седой. — Она просто несла какой-то вздор, чтобы нас задержать, заморочить — вот и все. Моя бы воля — стрелял бы таких на месте. Смеет еще раскрывать свою поганую пасть, будто ее кто-то спрашивал! Она должна знать свое место!
Но в глазах его мелькнуло странное выражение — затравленное и тоскливое.
— Может, это была цыганка? — предположил Сергей. — Тогда морочить людям голову у нее в крови. На публику работала. Конечно, глупо верить предсказаниям…
Путники сидели возле одного из проделанных в матерчатой стене окошек, стараясь не привлекать к себе внимания и то и дело поглядывая в сторону туннеля к Китай-городу. На их глазах уже несколько человек прошло в ту сторону и двое явились оттуда. Кошка съежилась, стараясь, чтобы свет не падал ей на лицо. К счастью, народу в столовой в это время почти не было.
И вот наконец их гонец нарисовался. Мог бы и побыстрее обернуться! А следом за ним двигалась фигура в темном плаще с капюшоном. Они помахали ему, подзывая. Войдя в столовую, гонец сразу протянул руку за причитающейся мздой, но Рохля нетерпеливо спросил:
— Ну как, узнал что-нибудь?
Гонец приложил палец к губам, а его спутник откинул с головы капюшон, и они облегченно вздохнули. Оказалось, это девушка, и симпатичная, правда, черты ее лица были словно смазаны — нос курносый, рот великоват. Коротко остриженные пушистые светлые волосы слегка вьются — видно, следит за ними, моет, расчесывает. Вот только портил ее этот жуткий бесформенный плащ. Но когда он слегка распахнулся, все стало понятно. Под плащом то ли платье, то ли длинная рубаха обтягивала вздутый живот — не сегодня-завтра рожать.
— Привет! — как ни в чем не бывало, сказала она Рохле. — Вот не ожидала!
— Привет! — побледнев, судорожно улыбаясь, ответил он. — Ну как ты?
Первый раз Кошка видела его таким взволнованным. А девушка только рукой махнула.
— Лучше не спрашивай, — протянула она. — Правда, грех жаловаться — меня не трогает никто — Кольки боятся. И ем сколько хочу — с едой-то тут получше, чем у красных. Теперь хоть не тошнит уже, а то сначала прямо наизнанку выворачивало. А вообще зря вы сюда пришли. Колька, если узнает, что я с вами разговаривала, вас всех убьет. Лучше уходите скорее.
— А ты? — спросил Рохля.
— И меня убьет, конечно, — легко согласилась она. — Говорю же тебе — уходите.
— Так ты хочешь здесь остаться? Тебе здесь нравится? — спросил Рохля, побледнев.
Она покачала головой:
— Да нет. У нас редкий день без драки обходится. Скучно. Я бы ушла, только куда? Кому я такая нужна? — Яна положила руку на живот. А Рохля смотрел на нее чуть ли не умиленно. «А ведь ребеночек-то его, судя по срокам, — подумала Кошка. — Интересно, неведомый Колька в курсе, или ему без разницы?»
— А ты откуда здесь?
— За тобой пришел.
— А с чего ты решил, что я с тобой пойду? — капризно протянула Яна. — Полгода прошло, от тебя ни слуху, ни духу. Мог бы раньше побеспокоиться. А теперь куда я пойду — у меня и сил нет много ходить, спать все время хочется.
— Ну ты лентяйка, — ласково попенял ей Рохля. — Отсюда до Ганзы один переход всего — а там уже легче будет. На дрезину сядем и поедем.
Кошку кольнула непонятная ревность — так ласково Рохля говорил с девушкой, словно с малым ребенком. Ей бы тоже хотелось, чтоб с ней так нянчились, заглядывали в глаза, предугадывали ее желания. Она сердито тряхнула головой. Что такого сделала эта девчонка, чтоб так привязать Рохлю к себе, чтоб он и спустя полгода помнил о ней и отправился ее спасать? Чем она лучше нее? Волосы пушистые и кожа мягкая? У нее бы тоже были красивые волосы, наверное — если бы их отмыть как следует. А девчонка еще разговаривает так капризно, словно уверена в своей власти над ним. Тут Кошка слегка утешилась при мысли, что если бы не экспедиция, Рохля, скорее всего, до сих пор сидел бы на Красной Линии, а эта его Яночка так и оставалась бы у бандитов.
— А вот интересно, что твой папочка скажет? — неожиданно язвительно спросила Яна. — Он ведь орал — никаких детей, нечего мутантов плодить! А по-моему, дело в том, что он просто меня терпеть не мог.
Теперь настала очередь Рохли скривиться.
— Вот только не надо про папочку. Я, может, его вообще больше не увижу. Ушли мы оттуда.
Яна нахмурила бровки, посмотрела на Седого — тот кивнул. Видно было, что старого коммуниста девушка не особо любит, как и он ее, но слова его во внимание приняла.
— И куда вы теперь пойдете? — спросила она.
— Да как получится. Скорее всего, в Бауманский альянс или на Сокол к свинарям подадимся — там тоже знакомые есть.
Яна вздохнула.
— Идем с нами, — снова попросил Рохля.
— Как — прямо так? — с изумлением спросила она. — Ты с ума сошел?
— Да, прямо сейчас. Потом-то ведь не уйдешь.
Девушка согласно кивнула и задумалась. Парень ждал.
— А что, — произнесла она, наконец. — Может, и вправду с вами? Колька со своими головорезами наверх ушел, меня теперь долго не хватятся. Меня сначала стерегли, а теперь не очень — думают, привыкла, прижилась, да и куда мне такой идти? А я не хочу с ними, надоели.
Яна капризно скривила рот. На скуле у нее красовался синяк — застарелый, отливающий уже желтым. Что ж, причины для недовольства у девушки явно были.
— А как меня с Третьяковской выпустят? — вдруг пришло ей в голову. Седой показал какую-то бумагу и одновременно похлопал себя по карману, где что-то брякнуло.
— Ну, тогда пошли, — беспечно сказала Яна. — Лучше скорее, чтоб подальше уйти, пока не хватились.
Видно было, что для Яны это очередное приключение — как и бандитский плен. «Бывают же люди, — с горечью подумала Кошка, — способные ко всему относиться легко. Как хорошо было без этой дурочки, а теперь все испорчено»… Ладно, ее дело маленькое, доведет она их до Бауманского альянса или куда они там собрались, получит то, что ей причитается, а душевные раны зализывать будет после. Интересно, а куда потом все-таки отправится ученый? Может, пойти с ним вместе? Она могла бы быть ему полезной, если его интересуют вылазки на поверхность. А он бы рассказывал ей про эволюцию и про всякие другие интересные вещи…
Спутники ее тем временем стали собираться. Девушка вновь запахнула просторный плащ, после чего путешественники с деланной беззаботностью подошли к караульным. Те для вида мельком глянули в документы, один из них протянул руку, куда Седой всыпал пригоршню патронов. Девушка стояла, опустив голову, чтобы не было видно лица, но часовой, лишь скользнув по ней равнодушным взглядом, отвернулся к собеседнику. А тот глядел в упор — Кошка почувствовала его пристальный взгляд на себе. И не выдержав, подняла голову.
Чтоб им всем пусто было! Леха Фейсконтроль собственной персоной. В черной замызганной рубашке, в спортивных штанах, явно навеселе. Засаленные волосы свисают на плечи, глазки-щелочки так и впились в нее.
Вот и влипла. Но еще несколько секунд она вопреки здравому смыслу надеялась, что все обойдется. Может, все-таки не узнает?
— Ки-иса! — протянул он. — Какими судьбами? Я уж и не чаял тебя увидеть.
— Вы обознались, — пробормотала она невнятно, словно с набитым ртом.
— Да ни в жисть! — восторженно заорал Леха. — Какие люди к нам — и без охраны! Только за каким фигом ты мукой обсыпалась? Я тебя в любом прикиде узнаю!
На них начали оборачиваться, несколько человек подошло ближе, глядели выжидательно.
— Чтоб я да не узнал тебя, лапуля! — еще громче завопил Леха. — Эх, Мурка, ты мой Муреночек! Кошечка, покажи ушко! Давай я тебя за ухом почешу, зверек ты мой хорошенький!
«Выхода нет. Прости, Леха, но ты просто не оставил мне выбора». — И она молниеносным движением вонзила нож ему в бок. Фейсконтроль секунду недоуменно смотрел, словно не понимая, потом схватился рукой за живот. По пальцам заструилась темная кровь. Пока никто не опомнился, Кошка ударила второй раз — туда, где должно быть сердце. Ей не хотелось, чтоб он мучился. Леха с тем же удивленным лицом повалился ей на руки.
— Мурка… киска… прости…
«Эх, Леха! Я правда не хотела. Так уж вышло — или ты, или я. Лучше б это был кто угодно другой. Что за несчастная судьба поставила тебя сегодня у меня на пути? Помнишь, как ты меня спрашивал — что такое красное на черном? Теперь я знаю это, Леха. Красное на черном — это твоя кровь, пропитавшая рубашку. И на черном она не видна — просто влажное липкое пятно на ощупь…»
