Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Старик, стоявший в задумчивости на берегу озера, выглядевшего даже в солнечный день глубокой мрачной бездной, встрепенулся, освобождаясь от воспоминаний, бросил взгляд на «развалины» за спиной и спустился к воде, на ровную каменную плиту, напоминавшую причал. Впрочем, это и был причал, которым пользовались хранители и жрицы храма.
Послышался скрип уключин, шевельнулась стена тростника на другом берегу озера, и на чистую воду, минуя топляки, выплыла лодка, в которой находились два гребца и три девушки, жавшиеся на корме друг к дружке. Маг подождал, пока они пристанут к берегу, кивком велел вывести из лодки девушек, пригляделся к одной из них, отличавшейся красотой и гордым взглядом. Это была Владислава, жена Ильи Пашина.
– Ее – ко мне в келью, – приказал колдун угрюмым гребцам. – Остальных накормить и посадить в верхний каземат.
– Там уже нет места, – буркнул один из гребцов, приземистый, кудлатый, с курчавой черной бородой.
– Не царицы, разместятся как-нибудь.
– Отпусти, колдун проклятый! – проговорила Владислава. – Все равно живой я тебе не дамся!
Хрис усмехнулся.
– Люблю строптивых. Ты не знаешь, с кем разговариваешь, красавица.
– А ты не знаешь моего мужа! Он найдет тебя и открутит голову!
Хрис невольно вздрогнул – столько веры и убежденности прозвучало в голосе юной женщины.
– Это мы еще посмотрим, кто кому что открутит. Здесь мои владения!
Маг взмахнул рукой, и над берегом на месте развалин на несколько мгновений возник мрачный, тяжеловесный, сложенный из красно-коричневых каменных блоков храм, напоминающий мавзолей на Красной площади. Отличало эти постройки наличие на крыше храма куда– башни в форме фаллоса да размеры: храм Морока был в три раза выше и массивней – снаружи, внутри же он представлял собой и вовсе немыслимый архитектурный объем, развернутый в иномерном пространстве.
Храм возник из воздуха и исчез, но девушки, пораженные видением, продолжали смотреть на то место, где он только что высился горой мрака и угрозы.
– Ну что, и дальше будешь ерепениться? – поинтересовался Хрис.
– Буду! – с вызовом выпрямилась Владислава, дотрагиваясь рукой до груди.
Маг не обратил на этот жест внимания, и амулет Святого Духа остался у женщины под кофточкой.
– Ведите.
Гребцы увели заложниц, подталкивая их в спины.
Хрис проводил жену Пашина задумчивым взглядом, хотел было продолжить прогулку по берегу озера, и в это время уморь-крест на груди дернулся как живой. Колдуна вызывала Черная Графиня, избранная Мороком на роль верховной жрицы храма. Теперь Хрис вынужден был подчиняться ей и выполнять все ее прихоти. Старел он катастрофически быстро, а запасом юаньшэньши владела только эта молодая, сильная, похотливая, исключительно сексуальная баба по имени Евангелина, способная зажечь страсть у любого мужчины. Даже у импотента.
Хрис усмехнулся про себя. Импотентом он не был, просто старика не часто в его годы влекло к женщине, но и он испытывал вожделение, встречаясь с новой верховной жрицей.
В боку огромного камня, вросшего в берег и кажущегося монолитным, протаяла прямоугольная дыра. Хрис нырнул в нее и оказался в сухом склепе с выпуклым щитом посредине наподобие крышки люка. Встал на это вздутие, и механизм своеобразного лифта увлек его под землю, в переходный бункер, из которого начинался подземный ход в храм. Через несколько минут он вошел в одну из келий верховной жрицы, соответствующую уровню го-стхи [43], то есть уровню общения с теми, кого желала видеть Евангелина.
Черная Графиня сидела на резном деревянном стуле посреди квадратной комнаты без единого окна. Стены комнаты были обиты деревянными планками и покрыты специальным лаком. Когда в келье загорались искусно спрятанные светильники, стены как бы сами начинали сочиться изнутри рубиново-красным свечением и становились похожими на толстые пласты жидкого расплавленного хрусталя.
Потолок кельи был черным, пол покрыт каменными плитами серого, белого и черного цветов. По углам кельи стояли высокие керамические чаши в форме фаллоса, обвитые чешуйчатыми змеиными телами, которые заканчивались не обыкновенными змеиными головами, а скорее крокодильими – с двумя рядами острых зубов. Головы могли поворачиваться и шипеть, а глаза их – светиться, что всегда оказывало сильное впечатление на жриц и гостей храма.
Вдоль стены комнаты го-стхи когда-то стояли простые деревянные лавки, предназначенные для хранителей, слуг верховной жрицы, теперь же вместо них красовались низкие мягкие кресла вполне современного вида. Каждое из кресел могло превращаться в ложе для любви, но одно из них соединялось с подземным бункером и предназначалось для тех, кого верховная жрица желала наказать.
– Я весь внимание, госпожа, – склонился Хрис, ощущая прилив крови к щекам; мужское естество, редко просыпающееся в последнее время, внезапно встрепенулось и заставило забиться сердце.
Евангелина, одетая не в монашеский клобук, а в короткое платье с вырезом, сидела, закинув ногу за ногу, и была так соблазнительно хороша, что смогла бы, наверное, зажечь и более дряхлого старика, нежели Хрисанф. Сама она утверждала, что происходит из рода французской королевы-отравительницы Екатерины Медичи, что ей четыреста лет, что она помнит Наполеона и одно время даже была любовницей графа Калиостро. Но Хрис знал, что Евангелине всего тридцать шесть лет, хотя при этом она являлась магом высших степеней посвящений и действительно могла манипулировать сознанием людей и воздействовать на природу вещей. Теперь же, предоставив свое тело «проекции» Морока, она и вовсе оказывалась недоступной влиянию колдуна храма.
Евангелина поняла значение блеска в глазах гостя, подняла большой бокал с темно-рубиновой жидкостью, улыбнулась двусмысленно:
– Х о ч е ш ь, старик?
– Спасибо, госпожа, не хочу, – сухо отозвался Хрис. – Прибыла партия материала, не желаете взглянуть?
– Желаю. Мне нужны послушницы. Собери их всех в нижнем зале с бассейном, в котором живет Ягья. А ту, строптивую, с которой ты только что разговаривал…
– Владиславу? Это жена нашего врага Ильи Пашина.
– Ее приготовь для жертвоприношения. Когда послушницы увидят мессу, их рвение быть полезными Господину увеличится. Пусть знают, что ждет отступниц.
– Слушаюсь, госпожа. Но Черный Вей не велел трогать Владиславу, мы должны дождаться, пока Пашин не попытается вызволить ее.
