"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Седой Василий

— Ивашка с Индигой просят дозволения спытать пороховое зелье, — продолжал «штабист». — Ежели оно годное, то Ивашка грозится за зиму сделать пудов тридцать. Серы должно хватить.

— Конечно, пусть испытывают! — вскочил Дурной. — Шлите сейчас же гонца… Верхового! А то на реке шуга вот-вот пойдет.

Тридцать пудов! Все эти годы порох приходилось закупать у китайцев и корейцев. Всегда его не хватало, всегда выходило дорого. Да и смесь пороховую в Китае по-разному делают. Иной раз можно забить пушку, а она только пукнет. А тут тридцать пудов! Лишь бы сера пригодной оказалась. С таким запасом пороха уже можно в настоящую свару ввязываться. Сколько битв Дурной прошел — и в каждой счет залпам приходилось вести. Когда три, когда и два за бой. А тут можно будет лупить, пока стволы пищалей не забьются! Вот тогда-то враг прочувствует, что такое войско огнестрельное!

Дурной отпустил вестников и потянулся за папкой «ВОЙСКО». За два последних года число обучающихся воинов удалось довести почти до двенадцати сотен. Конечно, не все они служат. Если всю эту ораву призвать на войну, то экономика Чёрной Руси заметно просядет. И, если, следуя закону, тех людей от податей освободить, то казна половину недополучит. Но война она такая… Дорогое удовольствие.

На все чернорусские вооруженные силы имелось около 500 пищалей и карабинов. Большей частью — фитильные. Обученных драгунов довели до 300, из них 240 — при пищалях. Все — на хороших конях, все ошеломленные, есть нагрудные доспехи. Но не очень тяжелые — драгунам важно быстрыми быть. Остальное войско: даурская конница, казацкая лодейная пехота да лучная разведка Индиги. И пушкари.

Пушек было более трех десятков. Но большая часть — малые, и все раскиданы по острожкам. Единственное место, где могли делать огнестрел — это был Темноводный. Мастерская Ши Гуна за год отливала одну-две большие пушки и до пяти малых. Также за два года собрали 27 пищалей. Чтобы делать более не хватало всего: умелых рук, хорошего железа и, конечно, замков, которые по-прежнему закупали из Чосона.

— Ну, раньше-то большой беды в том не видели, — пробормотал себе под нос Дурной. — Пороху все равно было очень мало. Но, если у нас теперь его может стать в избытке… Надо как-то наращивать огнестрельную мощь.

Но это потом. А ближайшую войну придется начинать с тем, что имеем.

— Муртыги! Найди-ка Аратана!

Когда маленький тигр, наконец, добрался до Большака, тот уже подготовил ему задачу:

— Ну, что, друг, езжай на север! Вези мне Бахая.

Пленного маньчжура Аратан отправил далеко в северные горы, к одному надежному тунгусскому роду. Чтобы Бахай даже не знал, в какой стороне находится его родная земля и не помышлял сбежать. Это было надежнее любой тюрьмы.

Пленника привезли, когда на реке уже встал надежный лед. Бахай сильно исхудал за эти два года, стал крепким — плен пошел ему только на пользу.

— Ты обещал! — прошипел он, годы среди оленных кочевников лишили маньчжура остатков страха. — Ты обманул меня!..

— Вовсе нет, — улыбнулся Большак. — Я как раз вызвал тебя для того, чтобы выполнить обещание. Отпустить домой. Помнишь, я обещал, что сам провожу тебя? Вот! Садись! И нарисуй мне дорогу до Мукдена.

…Да. План предстоящей войны был очень смел и амбициозен: добраться до чахарских степей — а это более тысячи верст (если по прямой). Но Дурной решил его еще более заамбициозить: и дойти сначала до Мукдена — старой маньчжурской столицы.

Зачем?

Чахарский князь Бурни собирается мстить не только за себя. Но и за своего отца Абуная, который до сих пор томится в темнице в городе Шэнцзин. Только это в китайском Пекине говорят «Шэнцзин». А на самом деле, это город Мукден!

Мукден! Старая столица маньчжуров, где Цины правили до похода на Китай. Но тут ведь ключевое слово — «старая». Все элиты давно переехали в Пекин. В нем — вся жизнь, в нем делаются все дела. А Мукден, хоть, ему формально оказывают почтение, давно превратился в окраинное захолустье. Поблизости нет никаких врагов, это давний глубокий тыл, так что в Мукдене нет серьезных военных сил. Раз уж вокруг Пекина почти никого не осталось из-за войны Саньфань, то там, на севере и подавно. Все воюют на югах.

Конечно, у чернорусского войска нет ни сил, ни времени на долгую осаду. Но вот попытаться ворваться в городок с наскока, хитростью — можно попробовать. Не выйдет — уйдем. Но, если выйдет — можно не только сильный удар по империи нанести. Но и освободить Абуная! Привезти Бурни его родного отца — наверняка это укрепит дальнейшую дружбу народов.

… — Проходи, Удбала, садись! — Дурной уже разливал по чашкам соленый монгольский чай с плавающим в нем жиром, пока грузный чахарец неловко устраивался на кошме, недовольно подпихивая под себя подушки. — Совет твой нужен.

Перед монголом развернулась большая карта на куске кожи. Амурские земли тут были прорисованы с изумительной тщательностью, но, чем южнее, тем более пустым выглядело пространство.

— Ты же знаешь, где находится ставка чахарского правителя?

— Я могу ее найти, — настороженно ответил монгол.

— А за сколько до нее можно дойти от нас?

— Если Вечное Синее Небо снизойдет — то за месяц.

— А если нужно идти вот так: сначала до Мукдена, а потом до ставки Бурни?

Удбала поднял обе брови, что делал в особых случаях; несколько раз перевел озадаченный взгляд с Дурнова на карту и обратно.

— За два.

— А, если придется войском идти? Конным.

Чахарец аж закашлялся, забыв напрочь о сохранении лица.

— Можно и за три… Большак.

— И идти нужно будет зимой, — добил приятеля Дурной.

Удбала лишь фыркнул смачно своими полными губами.

— Тут и считать не надо — не дойдет войско зимой. Ни конное, ни пешее.

— Надо, Удбала. Очень нужно, чтобы войско дошло, — нагнулся Большак к чахарцу, а потом поведал тайну ближайшего будущего.

Тот поверил сразу. Долго молчал, чесал пальцами жидкую бороду.

— А тебе это зачем, Большак? Почему ты хочешь помочь князю Бурни?

— Я хочу, чтобы Цины проиграли.

Удбала кивнул.

— Ну, тогда давай думать.

Глава 39

Бурлил и кипел городок Темноводный. Он и так был самым большим поселением в Руси Чёрной, но к середине декабря сюда понаехали многие сотни людей со всего края. Выступать в многомесячный поход решили именно отсюда. В принципе, от этого острога до Мукдена ненамного дальше, чем от Болончана. Зато там пришлось бы идти по густонасаленной долине Сунгари. Слишком рано враги узнали бы о странном отряде. А из Темноводного путь лежит по той же дороге, по которой Дурной с Аратаном ходили за даурскими пленниками: по достаточно пустынной долине реки Нонни; после по землям, населенным даурами; затем по окраине большой степи и только в конце — по собственно маньчжурской территории.

Едва на Амуре встал крепкий лед, в Темноводный стали свозить разнообразные припасы. Казалось, последние два года вся Русь Чёрная только и делала, что их копила. Прежде всего, нужна была еда, причем, не только людям, но и лошадям. Даурские коняшки, конечно, непривередливые и способны питаться травой из-под снега… Но для этого им нужно весь день тебеневкой заниматься — пастись на одном месте. Только задача у лошадок другая — отмахивать в день хотя бы верст по 40–50. Так что кормить их нужно зерном, и зерно это надо везти с собой. И на перевозку потребуются дополнительные кони — Тугудай прислал в острог целый табун в 200 голов. Для людей, кроме зерна, заготовили и мяса с салом, и орехов с ягодами. Тут зима даже на пользу пошла — можно не бояться, что продукты в пути попортятся.

Но это был единственный плюс. В остальном же люди хмурились и мрачнели, предвкушая холодный зимний поход. Утешало лишь то, что самый трудный участок пути ждет чернорусов в самом начале: пока перевалят за отроги Малого Хингана. После этого войско двинется по ледяному шоссе Нонни строго на юг. Так что, в январе, когда придут самые лютые холода «экспедиционный корпус» Руси Чёрной окажется в гораздо более низких широтах. Но теплыми вещами, одеялами и прочим озаботились с таким же тщанием, как и оружием.