"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Седой Василий

След сначала не понял этого замысла, а когда, наконец, разобрался — в легкий ужас пришел от глубины хитрости и открывающихся возможностей. Сын Черной Реки мыслил как-то совершенно не так, как все прочие. Даже никанец не казался Дёмке таким странным.

Княжна тогда отпустила их совсем поздно, уже никуда из Болочана не уйти. А с утра атаман сам к нему пришел! К нему да Маркелке.

— Столько лет в плену прожил — совсем воинской выучки лишился! Пойдемте-ка со мной, поможете мне крепость в руки вернуть!

Старый лоча, словно, маску надел: весь такой веселый стал, смешливый. Не по-настоящему смешливый. Зачем он это делает?

Муртыги только обрадовался: похватал сабельки да потащил старого лоча на ратную поляну, где учились боевым ухваткам казаки Сорокина, а изредка и воины Княжны появлялись. След не любил саблю. Ему нравилось бить из лука, драться легкой пальмой или даже топором и ножом. Сабля — самое бесполезное оружие в лесу. Он уже представлял, как будет позориться перед всеми… но побратим Орел его спас. Маркелке так хотелось покрасоваться своей выучкой перед атаманом, для которого раньше он был мелким несмышленышем! Так хотелось, что Муртыги практически не давал Следу Ребенка времени на драку.

Сын Черной Реки и впрямь потерял выучку. По крайней мере, мало что он мог противопоставить напору Муртыги. Он совершенно не успевал, а Маркелка раз за разом останавливал смертоносную полосу стали то у горла старого лоча, то у живота, то у внутренней стороны бедра, где течет большая кровяная река.

Не нравилось это Следу. Не нравилась радость в глазах побратима, с которой тот выигрывал сшибку за сшибкой. В ней не было зла, но Муртыги совсем позабыл, что их позвали помочь атаману, а не самоутверждаться перед ним. В этом весь Маркелка — побеждать, доказать всем свою лихость. У Следа даже возникло желание выйти и «отобрать» атамана у старшего братишки… Странное желание.

По счастью, Сашика не расстраивался. Он искренне смеялся над своими промахами, подбадривал Маркелку, даже напевал как-то чудно: «Его называли орленком в отряде, враги называли орлом…». Как-то так. И все же, когда Муртыги совсем разошелся и вознамерился забороть старого лоча, тот ловко подсек его и завалил на песок.

— Ох, раззадорил ты меня, Маркелка! Ну-тко, вставай!

По-русски крикнул. И весь как-то изменился: ноги широко расставил, просел по-паучьи, а левый кулак в бок упер. Раскрасневшийся Муртыги вскочил, кинулся на лоча — да будто на стенку напоролся. Атаман стоял неколебимым деревом, боевой рукой двигал плавно и сдержанно, но всякий раз сбивал набок саблю своего приемыша. А потом ногами засеменил мелко так: цоп-цоп-цоп — и вот уже Маркелка отступает, еле успевая ставить защиты, а атаманов клинок тонкой молнией пуляет в даруа! Ровно иголка строчит в руках опытной бабы.

Правда, надолго старого лоча не хватило. Запыхался он, растерял скорость, а после вообще поднял руки.

— Сдаюсь! — тяжело дыша, рассмеялся он. — На вас, молодых, дыхалки не напасешься. А то, Демид, может, ты тоже хочешь?

— Не, — След махнул головой. — Я лучше из лука постреляю…

Сын Черной Реки расстроился. Если улыбался он притворно, то опечалился искренне. Посмотрел на клинок, обтер его о рукав.

— Руки что-то помнят еще, Демид. Не совсем я пропащий. А ведь знаешь, кто этому мастерству меня учил? Ивашка! В смысле — Иван Иванович, защитник Темноводский.

След от неожиданности ахнул. Нет, конечно, он слышал, что когда-то давно все жители Черной Реки — и темноводцы, и болончанцы — жили дружно. Но сколько Дёмка себя помнил — всегда они враждовали. Не получалось ему представить, что Княжна, Ивашка и атаман могли быть друзьями.

А старый лоча ровно мысли его прочел.

— Не всё в этом мире одноцветно, Демид, — вздохнул он. — Вернее, почти неодноцветно. Нет просто злых людей. И совершенно добрых. Так что и Ивашка — по-своему, замечательный человек. А в любом из нас есть что-то за что нам стыдно, — сын Черной Реки с такой тоской посмотрел на Следа, что тому сквозь землю захотелось провалиться. — Нам бы всем жить да жить… Да искать друг в друге хорошее. А мы вот… враждуем вечно.

После этого атаман почему-то быстро закончил воинскую учебу… но на новое утро опять к нему пришел! Уже к нему одному. К Следу. И попросил показать ему Болончан. Как тут всё устроено, где что находится.

След Ребенка мялся и смущался, пытаясь хоть что-то объяснить атаману, но слова не ложились одно к одному, приходилось тянуть их. А уж если тот что-то начинал спрашивать… А сын Черной Реки постоянно начинал спрашивать, уточнять. До всего ему было дело, во всем он какой-то особый смысл искал. Как увидел недостроенный частокол, тут же стал пытать: почему да отчего?

— Да просто руки не доходят, — разводил те самые руки Дёмка, сам толком не понимая, как такой большой Болончан и не может довести работу до конца.

— Просто… — недоверчиво покатал во рту слово Сашика. — Такое «просто» не происходит. У вас вон как все о войне думают, сабли точат день и ночь. А такое важное дело запущено. Что тут можно подумать?

«А что тут можно подумать?» — молча удивился След. Но отправлять вопрос обратно побоялся.

— А можно подумать, — продолжал атаман (опять, что ли, в голову залез?!). — Будто Болончан не обороняться готовится, а сам напасть хочет.

Дёмка подумал и неожиданно понял, что так оно и выглядит! Только самому ему это в голову не приходило.

— На месте подсыла я бы это самое Ивашке и докладывал…

Они шли дальше, и становилось всё тяжелее. Уж на что чернец Евтихий был строг, когда за ученье спрашивал, но сейчас Дёмке было стократ тяжелее. По счастью, иной раз находились другие люди, и старый лоча клещом впивался уже в них. Так, на пристани оказался его старый знакомец — корабел Дереба, который доделывал новый дощаник. Крепко похлопав друг друга по плечам, они тут же углубились в детали работы корабела.

— А ты с гиляками тут не общался по части дела судоходного? — вдруг спросил атаман.

— С кем? — вытаращил свои лочины глазища мастер. — С теми дикарями?

— Дикари-то дикари, а они на своих лодочках в море ходят. Там большой остров есть, так они туда гоняют и морской волны не боятся. Может, и есть чему у них поучиться.

Дереба дулся. Он считал себя лучшим корабелом на Амуре и учиться у каких-то дикарей не хотел. След знал, что многие лоча именно так относятся к жителям Черной Реки. Богдойцев уважают, ну, может, монголов с даурами, а к прочим относятся с пренебрежением. Хотя, атаман был прав, След тоже знал, что эти люди с самого Низа далеко в море ходят.

— Далось тебе то море, — проворчал Дереба. Даже доску недотесанную бросил.

— Ох, далось! — мечтательно улыбнулся сын Черной Реки. — Там морская выдра водится, мех которой не сильно дешевле соболиного. Полно там зверья с плавниками вместо лап — тоже мех хороший. Трава там есть огромная, ее, как капусту, можно квасить и есть, чтоб цинга зимой не пришла. А еще там островок есть с серой. Коли ту серу добудем, то сами зелье пороховое делать начнем. Но главное, море — это дорога в любую сторону, Дереба. В любую страну, с любым грузом можно взять и приехать. Продать свое задорого, купить чужое по ценам тамошним. Очень нужная штука — море.

«Откуда он всё это знает?» — дивился Дёмка. А еще поневоле злился. Ведь понимал, что старый лоча не столько Деребе это рассказывал, сколько ему самому.

Глава 26

На новое утро атаман снова за ним зашел. Вновь пошли гулять, а старый лоча всё время что-то говорил. Говорил-говорил, будто боялся тишины. На этот раз Сашика его уже целенаправленно привел к кузне, что стояла на самом отшибе Болончана. Из-под черного от копоти навеса вышел коваль, обтирая руки. Увидел гостя (конечно, не Следа, а его великого отца), посветлел лицом и шагнул вперед. Они с шумом и хлопаньем ладонями обнялись, сын Черной Реки, и сам немалый, будто утонул в объятьях огромного кузнеца.

— Экий ты здоровый-то стал, Ничипорка! Уж прости: столько дней я тут, а всё добраться до тебя не сподобился.